Михаил Булгаков. Белая гвардия

Кадр из фильма «Белая гвардия» (2012)

Зима 1918/19 г. Некий Город, в котором явно угадывается Киев. Город занят немецкими оккупационными войсками, у власти стоит гетман «всея Украины». Однако со дня на день в Город может войти армия Петлюры - бои идут уже в двенадцати километрах от Города. Город живёт странной, неестественной жизнью: он полон приезжих из Москвы и Петербурга - банкиров, дельцов, журналистов, адвокатов, поэтов, - которые устремились туда с момента избрания гетмана, с весны 1918 г.

В столовой дома Турбиных за ужином Алексей Турбин, врач, его младший брат Николка, унтер-офицер, их сестра Елена и друзья семьи - поручик Мышлаевский, подпоручик Степанов по прозвищу Карась и поручик Шервинский, адъютант в штабе князя Белорукова, командующего всеми военными силами Украины, - взволнованно обсуждают судьбу любимого ими Города. Старший Турбин считает, что во всём виноват гетман со своей украинизацией: вплоть до самого последнего момента он не допускал формирования русской армии, а если бы это произошло вовремя - была бы сформирована отборная армия из юнкеров, студентов, гимназистов и офицеров, которых здесь тысячи, и не только отстояли бы Город, но Петлюры духу бы не было в Малороссии, мало того - пошли бы на Москву и Россию бы спасли.

Муж Елены, капитан генерального штаба Сергей Иванович Тальберг, объявляет жене о том, что немцы оставляют Город и его, Тальберга, берут в отправляющийся сегодня ночью штабной поезд. Тальберг уверен, что не пройдёт и трёх месяцев, как он вернётся в Город с армией Деникина, формирующейся сейчас на Дону. А пока он не может взять Елену в неизвестность, и ей придётся остаться в Городе.

Для защиты от наступающих войск Петлюры в Городе начинается формирование русских военных соединений. Карась, Мышлаевский и Алексей Турбин являются к командиру формирующегося мортирного дивизиона полковнику Малышеву и поступают на службу: Карась и Мышлаевский - в качестве офицеров, Турбин - в качестве дивизионного врача. Однако на следующую ночь - с 13 на 14 декабря - гетман и генерал Белоруков бегут из Города в германском поезде, и полковник Малышев распускает только что сформированный дивизион: защищать ему некого, законной власти в Городе не существует.

Полковник Най-Турс к 10 декабря заканчивает формирование второго отдела первой дружины. Считая ведение войны без зимней экипировки солдат невозможным, полковник Най-Турс, угрожая кольтом начальнику отдела снабжения, получает для своих ста пятидесяти юнкеров валенки и папахи. Утром 14 декабря Петлюра атакует Город; Най-Турс получает приказ охранять Политехническое шоссе и, в случае появления неприятеля, принять бой. Най-Турс, вступив в бой с передовыми отрядами противника, посылает троих юнкеров узнать, где гетманские части. Посланные возвращаются с сообщением, что частей нет нигде, в тылу - пулемётная стрельба, а неприятельская конница входит в Город. Най понимает, что они оказались в западне.

Часом раньше Николай Турбин, ефрейтор третьего отдела первой пехотной дружины, получает приказ вести команду по маршруту. Прибыв в назначенное место, Николка с ужасом видит бегущих юнкеров и слышит команду полковника Най-Турса, приказывающего всем юнкерам - и своим, и из команды Николки - срывать погоны, кокарды, бросать оружие, рвать документы, бежать и прятаться. Сам же полковник прикрывает отход юнкеров. На глазах Николки смертельно раненный полковник умирает. Потрясённый Николка, оставив Най-Турса, дворами и переулками пробирается к дому.

Тем временем Алексей, которому не сообщили о роспуске дивизиона, явившись, как ему было приказано, к двум часам, находит пустое здание с брошенными орудиями. Отыскав полковника Малышева, он получает объяснение происходящему: Город взят войсками Петлюры. Алексей, сорвав погоны, отправляется домой, но наталкивается на петлюровских солдат, которые, узнав в нем офицера (в спешке он забыл сорвать кокарду с папахи), преследуют его. Раненного в руку Алексея укрывает у себя в доме незнакомая ему женщина по имени Юлия Рейсе. На следующий день, переодев Алексея в штатское платье, Юлия на извозчике отвозит его домой. Одновременно с Алексеем к Турбиным приезжает из Житомира двоюродный брат Тальберга Ларион, переживший личную драму: от него ушла жена. Лариону очень нравится в доме Турбиных, и все Турбины находят его очень симпатичным.

Василий Иванович Лисович по прозвищу Василиса, хозяин дома, в котором живут Турбины, занимает в том же доме первый этаж, тогда как Турбины живут во втором. Накануне того дня, когда Петлюра вошёл в Город, Василиса сооружает тайник, в котором прячет деньги и драгоценности. Однако сквозь щель в неплотно занавешенном окне за действиями Василисы наблюдает неизвестный. На следующий день к Василисе приходят трое вооружённых людей с ордером на обыск. Первым делом они вскрывают тайник, а затем забирают часы, костюм и ботинки Василисы. После ухода «гостей» Василиса с женой догадываются, что это были бандиты. Василиса бежит к Турбиным, и для защиты от возможного нового нападения к ним направляется Карась. Обычно скуповатая Ванда Михайловна, жена Василисы, тут не скупится: на столе и коньяк, и телятина, и маринованные грибочки. Счастливый Карась дремлет, слушая жалобные речи Василисы.

Спустя три дня Николка, узнав адрес семьи Най-Турса, отправляется к родным полковника. Он сообщает матери и сестре Ная подробности его гибели. Вместе с сестрой полковника Ириной Николка находит в морге тело Най-Турса, и в ту же ночь в часовне при анатомическом театре Най-Турса отпевают.

Через несколько дней рана Алексея воспаляется, а кроме того, у него сыпной тиф: высокая температура, бред. По заключению консилиума, больной безнадёжен; 22 декабря начинается агония. Елена запирается в спальне и страстно молится Пресвятой Богородице, умоляя спасти брата от смерти. «Пусть Сергей не возвращается, - шепчет она, - но этого смертью не карай». К изумлению дежурившего при нем врача, Алексей приходит в сознание - кризис миновал.

Спустя полтора месяца окончательно выздоровевший Алексей отправляется к Юлии Рейсе, спасшей его от смерти, и дарит ей браслет своей покойной матери. Алексей просит у Юлии разрешения бывать у неё. Уйдя от Юлии, он встречает Николку, возвращающегося от Ирины Най-Турс.

Елена получает письмо от подруги из Варшавы, в котором та сообщает ей о предстоящей женитьбе Тальберга на их общей знакомой. Елена, рыдая, вспоминает свою молитву.

В ночь со 2 на 3 февраля начинается выход петлюровских войск из Города. Слышен грохот орудий большевиков, подошедших к Городу.

Пересказала

В произведении «Белая гвардия» краткое содержание передает основную суть произведения, сжато показывает персонажей и их основные действия. Прочтение романа в таком виде рекомендуется тем, кто желает ознакомиться с сюжетом поверхностно, а на полную версию не имеет времени. Данная статья поможет в этом плане, ведь здесь максимально доступно изложены главные события в повествовании.

Первые две главы

Начинается краткое содержание «Белой гвардии» с того, что в доме Турбиных случилось горе. Мать умерла и перед этим сказала своим детям жить дружно. На дворе начало холодной зимы 1918 года. Старший брат Алексей по профессии врач, и после похорон парень отправляется к священнику. Отец говорит, что нужно крепиться, ведь дальше будет только хуже.

Вторая глава начинается с описания квартиры Турбиных, в которой печка является источником тепла. Младший сын Николка с Алексеем поют, а сестра Елена ждет мужа Сергея Тальберга. Она рассказывает тревожные вести о том, что немцы бросают Киев, а Петлюра со своей армией уже совсем близко.

В дверь вскоре позвонили, и на пороге показался старый друг семьи поручик Виктор Мышлаевский. Он рассказывает об оцеплении вокруг его отряда и о долгой смене караула. Сутки на морозе закончились для двоих бойцов смертью, а еще столько же лишилось ног из-за обморожения.

Мужчину отогревает семейство своими усилиями, вскоре приходит Тальберг. Муж Елены в кратком содержании «Белой гвардии» говорит об отступлении из Киева, и что вместе с войсками он покидает жену. Брать ее с собой в неизвестном направлении он не решается, наступает минута прощания.

Продолжение

Произведение «Белая гвардия» в кратком содержании дальше рассказывает о соседе Турбиных Василии Лисовиче. Он также узнал о последних новостях и ночь решил посвятить тому, чтобы спрятать все свои сокровища по тайникам. За его занятием наблюдает сквозь незаметную щель человек с улицы, но мужчина неизвестного парня не увидел.

В тот же период квартира Турбиных пополнилась новыми гостями. Тальберг уехал, после чего к Алексею пришли товарищи из гимназии. Леонид Шервинский и Федор Степанов (прозвище Карась) занимают должности поручика и подпоручика соответственно. Они пришли с выпивкой, а потому вскоре у всех мужчин начинает туманить рассудок.

Виктор Мышлаевский чувствует себя особенно плохо, а потому его начинают поить разными лекарствами. Только с приходом рассвета все решили лечь поспать, но Елена не поддержала инициативу. Красивая женщина чувствует себя брошенной и не может сдерживать слезы. В голове плотно засела мысль, что Сергей никогда к ней уже не приедет.

Этой же зимой Алексей Турбин вернулся с фронта, а Киев наводнили офицеры. Некоторые также вернулись с мест боевых действий, а многие переехали из Москвы, где большевики уже начали наводить свои порядки.

Круговорот событий

Ночью Алексей Турбин видит сон о том, как полковник Най-Турс и предводители других отрядов оказываются в раю после стычки. После этого герой слышит голос Бога, который вещает о равноправии всех бойцов по обе стороны баррикад. Тогда же Отец сказал, что после гибели красных на Перекопе он отправит их в прекрасные казармы с соответствующей символикой.

Алексей говорил с вахмистром Жилиным и даже сумел убедить командира взять его в свой отряд. Краткое содержание «Белой гвардии» Булгакова Михаила в шестой главе поведает о том, как определилась судьба всех, кто был предыдущей ночью у Турбиных. Николка отправился раньше всех записываться в добровольческую дружину, вместе с ним из дома вышел Шервинский и пошел в штаб. Остальные мужчины отправились в здание своей бывшей гимназии, где формировался дивизион из добровольцев для поддержки артиллерии.

В штабе полковник Малышев отправил всех троих под командование Студзинского. Алексей рад снова надеть военную форму, а Елена ему пришила другие погоны. Полковник Малышев тем же вечером приказал полностью распустить состав, так как каждый второй доброволец не умел вести себя с оружием должным образом.

Окончание первой части и начало второй

В конце первой части краткое содержание «Белой гвардии» Булгакова рассказывает о события на Владимирской горке. Кирпатый вместе с товарищем по прозвищу Немоляка не могут пробраться в нижнюю часть населенного пункта из-за немецких патрулей. Они видят, как во дворце заматывают человека с лицом похожим на лиса в бинты. Автомобиль увозит мужчину, а наутро приходят вести о сбежавшем гетмане со своими соратниками.

Симон Петлюра скоро будет в городе, войска ломают ружья и прячут патроны. В гимназии повредили электрический щиток в качестве диверсии. В романе «Белая гвардия» Михаила Булгакова краткое содержание в начале второй части рассказывает о маневре полковника Козырь-Лешко. Командир петлюровцев меняет дислокацию армии так, чтобы защитники Киева думали о главном наступлении со стороны Куреневки. Только вот центральный прорыв будет совершен около Святошино.

Тем временем последние люди из штаба гетмана бегут, в том числе полковник Щеткин. На подступах к городу стоит Болботун, и он решает, что приказов из штаба ждать не стоит. Мужчина начинает наступление, что послужило началом боевых действий. Сотня Галаньбы на Миллионной улице сталкивается с Яковом Фельдманом. Тот ищет для своей жены повитуху, ведь она с минуты на минуту будет рожать. Галаньба требует удостоверения, но вместо него Фельдман дает справку о снабжении бронебойного батальона. Такая ошибка закончилась смертью для несостоявшегося отца.

Бои на улицах

В кратком содержании по главам «Белой гвардии» подробно рассказывается о наступлении Болботуна. Полковник продвигается к центру Киева, но терпит потери из-за сопротивления юнкеров. На Московской улице им преграждает дорогу броневик. Раньше в машинном отряде гетмана были четыре машины, но командование Михаила Шполянского над вторым по счету транспортным средством все изменило в худшую сторону. Броневики выходили из строя, водители и бойцы постоянно начали пропадать.

Этой ночью бывший литератор Шполянский пошел в разведку вместе с водителем Щуром и не вернулись. Вскоре исчезает командир всего дивизиона Шлепко. Дальше в кратком содержании романа «Белая гвардия» по главам рассказывается о том, каким человеком является полковник Най-Турс. Мужчина производил мощное впечатление и всегда достигал своей цели. Ради валенок для своего отряда он угрожал маузером интенданту, но своего добился.

Его группа бойцов сталкивается возле Политехнического шоссе с полковником Козырь-Лешко. Казаков останавливают пулеметы, но и в отряде Най-Турса огромные потери. Он приказывает отступать и обнаруживает, что по сторонам нет поддержки. Нескольких раненных бойцов отправляют на пролетках в штаб.

Примерно в это время Николка Турбин в звании ефрейтора становиться командиром отряда из 28 юнкеров. Парень получает приказ из штаба и выводит своих ребят на позиции. Алексей Турбин к двум часам дня прибывает к зданию гимназии, как и сказал полковник Малышев. Он застает его в штабном здании и получает совет снимать форму и уходить через черный ход. Сам командир тем временем сжигает важные бумаги. Понимание происходящего к старшему из семейства Турбиных приходит только ночью, тогда он и избавляется от формы.

Продолжение боевых действий в Киеве

В кратком содержании по частям «Белой гвардии» Булгакова демонстрируются события на улицах города. Николка Турбин занял место на перекрестке, где обнаружил бегущих юнкеров из ближайшего переулка. Оттуда же вылетает полковник Най-Турс, который отдает приказ всем быстрее бежать. Молодой ефрейтор пытается противиться, за что получает прикладом в лицо. В это время командир заряжает пулемет, а из того же переулка выскакивают казаки.

Николка начинает подавать ленты к оружию, и они отбиваются, но с соседней улицы по ним открывают огонь, и Най-Турс падает. Последними его словами был приказ отходить и не пытаться быть героем. Николка скрывается с пистолетом полковника и убегает домой через дворы.

Алексей так и не вернулся, а девушки сидят все в слезах. Начали греметь пушки, но на батареях уже орудуют казаки. Защитники разбежались, а кто решился остаться, уже мертв. Николка заснул одетым, а когда проснулся, то увидел родственника Лариона Суржанского из Житомира. Тот приехал к семье залечить раны от измены своей жены. В это время возвращается раненный в руку Алексей. Доктор зашивает его, но внутри остались части шинели.

Ларион оказался добрым и искренним человеком, хоть и слишком неуклюжим. Турбины все ему прощают, ведь он хороший мужчина, а еще богат. Алексей бредит из-за ранения и ему дают укол морфия. Николка пытается в доме замести все следы, которые свидетельствуют об их принадлежности к службе и офицерским званиям. Старшему брату приписывают болезнь тифом, чтобы скрыть участие в боевых действиях.

Приключения Алексея

Мужчина не пошел сразу домой. Его интересовали события в центре, и он направился туда пешим ходом. Уже на Владимирской улице его встречают бойцы Петлюры. Алексей на ходу снимает погоны, но забывает о кокарде. Казаки распознают офицера и открывают огонь на поражение. Ему попадают в плечо, и от быстрой смерти его спасает неизвестная женщина. Во дворе она забирает его и ведет через длинную череду улочек и калиток.

Девушка, которую звали Юлия, выбросила окровавленные одежды, сделала перевязку и оставила мужчину у себя. На следующий день она привезла его домой. В кратком содержании по главам «Белой гвардии» Булгакова рассказывается дальше о болезни Алексея. Рассказы о тифе стали правдой и, чтобы поддержать старшего из братьев Турбиных, в дом приходят все старые знакомые. Ночь мужчины проводят за игрой в карты, а наутро приходит телеграмма с предупреждением о приезде родственника из Житомира.

Вскоре в двери активно постучали, открывать отправился Мышлаевский. Ему на руки кинулся прямо из дверей сосед снизу Лисович, который был в состоянии сильного испуга. Мужчины ничего не понимают, но оказывают тому помощь и выслушивают его историю.

События в доме Лисовича

Мужчина впускает трех неизвестных людей, которые предъявляют невнятный документ. Они утверждают, что действуют по приказу штаба и должны провести в доме обыск. Грабители на глазах перепуганного главы семейства полностью обшаривают дом и находят тайник. Все добро оттуда они забирают и на месте меняют свои оборванные тряпки на более привлекательные одеяния. Под конец ограбления они заставляют Василия сделать расписку о добровольной передаче имущества Кирпатому с Немолякой. После нескольких угроз мужчины пропадают в ночной темноте. Лисович сразу бросается к соседям и рассказывает эту историю.

Мышлаевский спускается на место преступления, где осматривает все детали. Поручик говорит, что лучше об этом никому не рассказывать, ведь чудом является то, что их оставили в живых. Николка понимает, что грабители забрали вооружение из места за окном, где он прятал пистолеты. Во дворе была обнаружена дырка в заборе. Грабители сумели вынуть гвозди и так пролезть на территорию здания. На следующий день отверстие заколачивают досками.

Сюжетные перипетии

Краткое содержание романа «Белая гвардия» в шестнадцатой главе поведает о том, как в Софийском соборе проходили молитвы, после чего начался парад. Вскоре на высокий фонтан вылез агитатор большевиков, который говорил о революции. Петлюровцы хотели разобраться и арестовать виновника волнений, но вмешались Шполянский со Щуром. Они ловко обвинили в воровстве украинского активиста, и толпа сразу бросилась на него.

В это время человек большевиков спокойно скрывается из виду. Шервинский и Степанов видели все сбоку и были восхищены действиями красных. В кратком содержании «Белой гвардии» М. Булгакова дальше рассказывается о походе Николки к родственникам полковника Най-Турса. Он долго не мог решиться наведаться со страшными новостями, но смог собраться и пойти по указанному адресу. В доме бывшего командира Турбин видит его мать и сестру. По виду неизвестного гостя они понимают, что Най-Турса больше нет в живых.

Вместе с сестрой по имени Ирина Николка отправляется в здание где оборудовали морг. Он опознает тело, и родственники хоронят полковника со всеми почестями, после чего благодарят младшего Турбина.

Под конец декабря Алексей уже перестал приходить в сознание, и его состояние только ухудшается. Врачи делают заключение, что случай безнадежен, и они ничего не могут поделать. Елена проводит долгое время в молитвах к Богородице. Она просит не отнимать брата, ведь мать уже ушла от них, и муж к ней также не вернется. Вскоре Алексей сумел возвратиться в сознание, что было сочтено за чудо.

Последние главы

Краткое содержание по частям «Белой гвардии» под конец рассказывает о том, как в феврале войска Петлюры отступают из Киева. Алексей поправляется и даже возвращается к медицине. К нему приходит пациент Русаков с сифилисом, который одержим религией, и постоянно упрекает в чем-то Шполянского. Турбин назначает ему лечение, а также советует меньше зацикливаться на своих идеях.

После этого он навещает Юлию, которой дарит в знак благодарности за спасения ценный браслет матери. На улице он сталкивается с младшим братом, который снова ходил к сестре Най-Турса. В тот же вечер Василий приносит телеграмму, что всех удивило из-за неработоспособности почты. В ней знакомые люди из Варшавы удивляются разводу Елены с мужем, ведь Тальберг снова женился.

Начало февраля ознаменовалось уходом войск Петлюры из Киева. Алексея и Василия мучают страшные сны о прошедших событиях. В последней главе показывают сновидения разных людей о грядущих событиях. Не спит один Русаков, который подался в красноармейцы, а ночное время проводит за чтением Библии.

Елена видит во сне поручика Шервинского, который на бронепоезд цепляет большую красную звезду. Эту картину сменяет окровавленная шея младшего брата Николки. Пятилетний Петька Щеглов также видит сон, но он в разы лучше, чем у других людей. Мальчик бегал по лугу, где появился алмазный шар. Он подбежал и схватил предмет, который начал извергать брызги. От этой картины мальчик начал смеяться сквозь сновидения.

Посвящается

Любови Евгеньевне Белозерской

Часть I

Пошел мелкий снег и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось с снежным морем. Все исчезло.

– Ну, барин, – закричал ямщик, – беда: буран!

«Капитанская дочка»

И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими…

1

Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская – вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс.

Но дни и в мирные и в кровавые годы летят как стрела, и молодые Турбины не заметили, как в крепком морозе наступил белый, мохнатый декабрь. О, елочный дед наш, сверкающий снегом и счастьем! Мама, светлая королева, где же ты?

Через год после того, как дочь Елена повенчалась с капитаном Сергеем Ивановичем Тальбергом, и в ту неделю, когда старший сын, Алексей Васильевич Турбин, после тяжких походов, службы и бед вернулся на Украину в Город, в родное гнездо, белый гроб с телом матери снесли по крутому Алексеевскому спуску на Подол, в маленькую церковь Николая Доброго, что на Взвозе.

Когда отпевали мать, был май, вишневые деревья и акации наглухо залепили стрельчатые окна. Отец Александр, от печали и смущения спотыкающийся, блестел и искрился у золотеньких огней, и дьякон, лиловый лицом и шеей, весь ковано-золотой до самых носков сапог, скрипящих на ранту, мрачно рокотал слова церковного прощания маме, покидающей своих детей.

Алексей, Елена, Тальберг, и Анюта, выросшая в доме Турбиной, и Николка, оглушенный смертью, с вихром, нависшим на правую бровь, стояли у ног старого коричневого святителя Николы. Николкины голубые глаза, посаженные по бокам длинного птичьего носа, смотрели растерянно, убито. Изредка он возводил их на иконостас, на тонущий в полумраке свод алтаря, где возносился печальный и загадочный старик бог, моргал. За что такая обида? Несправедливость? Зачем понадобилось отнять мать, когда все съехались, когда наступило облегчение?

Улетающий в черное, потрескавшееся небо бог ответа не давал, а сам Николка еще не знал, что все, что ни происходит, всегда так, как нужно, и только к лучшему.

Отпели, вышли на гулкие плиты паперти и проводили мать через весь громадный город на кладбище, где под черным мраморным крестом давно уже лежал отец. И маму закопали. Эх… эх…

* * *

Много лет до смерти, в доме № 13 по Алексеевскому спуску, изразцовая печка в столовой грела и растила Еленку маленькую, Алексея старшего и совсем крошечного Николку. Как часто читался у пышущей жаром изразцовой площади «Саардамский Плотник», часы играли гавот, и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях. В ответ бронзовым, с гавотом, что стоят в спальне матери, а ныне Еленки, били в столовой черные стенные башенным боем. Покупал их отец давно, когда женщины носили смешные, пузырчатые у плеч рукава. Такие рукава исчезли, время мелькнуло, как искра, умер отец-профессор, все выросли, а часы остались прежними и били башенным боем. К ним все так привыкли, что, если бы они пропали как-нибудь чудом со стены, грустно было бы, словно умер родной голос и ничем пустого места не заткнешь. Но часы, по счастью, совершенно бессмертны, бессмертен и «Саардамский Плотник», и голландский изразец, как мудрая скала, в самое тяжкое время живительный и жаркий.

Вот этот изразец, и мебель старого красного бархата, и кровати с блестящими шишечками, потертые ковры, пестрые и малиновые, с соколом на руке Алексея Михайловича, с Людовиком XIV, нежащимся на берегу шелкового озера в райском саду, ковры турецкие с чудными завитушками на восточном поле, что мерещились маленькому Николке в бреду скарлатины, бронзовая лампа под абажуром, лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, Капитанской Дочкой, золоченые чашки, серебро, портреты, портьеры, – все семь пыльных и полных комнат, вырастивших молодых Турбиных, все это мать в самое трудное время оставила детям и, уже задыхаясь и слабея, цепляясь за руку Елены плачущей, молвила:

– Дружно… живите.

Но как жить? Как же жить?

Алексею Васильевичу Турбину, старшему, – молодому врачу – двадцать восемь лет. Елене – двадцать четыре. Мужу ее, капитану Тальбергу, – тридцать один, а Николке – семнадцать с половиной. Жизнь-то им как раз перебило на самом рассвете. Давно уже начало мести с севера, и метет, и метет, и не перестает, и чем дальше, тем хуже. Вернулся старший Турбин в родной город после первого удара, потрясшего горы над Днепром. Ну, думается, вот перестанет, начнется та жизнь, о которой пишется в шоколадных книгах, но она не только не начинается, а кругом становится все страшнее и страшнее. На севере воет и воет вьюга, а здесь под ногами глухо погромыхивает, ворчит встревоженная утроба земли. Восемнадцатый год летит к концу и день ото дня глядит все грознее и щетинистей.

Упадут стены, улетит встревоженный сокол с белой рукавицы, потухнет огонь в бронзовой лампе, а Капитанскую Дочку сожгут в печи. Мать сказала детям:

– Живите.

А им придется мучиться и умирать.

Как-то, в сумерки, вскоре после похорон матери, Алексей Турбин, придя к отцу Александру, сказал:

– Да, печаль у нас, отец Александр. Трудно маму забывать, а тут еще такое тяжелое время. Главное, ведь только что вернулся, думал, наладим жизнь, и вот…

Он умолк и, сидя у стола, в сумерках, задумался и посмотрел вдаль. Ветви в церковном дворе закрыли и домишко священника. Казалось, что сейчас же за стеной тесного кабинетика, забитого книгами, начинается весенний, таинственный спутанный лес. Город по-вечернему глухо шумел, пахло сиренью.

– Что сделаешь, что сделаешь, – конфузливо забормотал священник. (Он всегда конфузился, если приходилось беседовать с людьми.) – Воля божья.

– Может, кончится все это, когда-нибудь? Дальше-то лучше будет? – неизвестно у кого спросил Турбин.

Священник шевельнулся в кресле.

– Тяжкое, тяжкое время, что говорить, – пробормотал он, – но унывать-то не следует…

Потом вдруг наложил белую руку, выпростав ее из темного рукава ряски, на пачку книжек и раскрыл верхнюю, там, где она была заложена вышитой цветной закладкой.

– Уныния допускать нельзя, – конфузливо, но как-то очень убедительно проговорил он. – Большой грех – уныние… Хотя кажется мне, что испытания будут еще. Как же, как же, большие испытания, – он говорил все увереннее. – Я последнее время все, знаете ли, за книжечками сижу, по специальности, конечно, больше всего богословские…

Он приподнял книгу так, чтобы последний свет из окна упал на страницу, и прочитал:

– «Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод; и сделалась кровь».

2

Итак, был белый, мохнатый декабрь. Он стремительно подходил к половине. Уже отсвет рождества чувствовался на снежных улицах. Восемнадцатому году скоро конец.

Над двухэтажным домом № 13, постройки изумительной (на улицу квартира Турбиных была во втором этаже, а в маленький, покатый, уютный дворик – в первом), в саду, что лепился под крутейшей горой, все ветки на деревьях стали лапчаты и обвисли. Гору замело, засыпало сарайчики во дворе, и стала гигантская сахарная голова. Дом накрыло шапкой белого генерала, и в нижнем этаже (на улицу – первый, во двор под верандой Турбиных – подвальный) засветился слабенькими желтенькими огнями инженер и трус, буржуй и несимпатичный, Василий Иванович Лисович, а в верхнем – сильно и весело загорелись турбинские окна.

В сумерки Алексей и Николка пошли за дровами в сарай.

– Эх, эх, а дров до черта мало. Опять сегодня вытащили, смотри.

Из Николкиного электрического фонарика ударил голубой конус, а в нем видно, что обшивка со стены явно содрана и снаружи наскоро прибита.

– Вот бы подстрелить, чертей! Ей-богу. Знаешь что: сядем на эту ночь в караул? Я знаю – это сапожники из одиннадцатого номера. И ведь какие негодяи! Дров у них больше, чем у нас.

– А ну их… Идем. Бери.

Ржавый замок запел, осыпался на братьев пласт, поволокли дрова. К девяти часам вечера к изразцам Саардама нельзя было притронуться.

Замечательная печь на своей ослепительной поверхности несла следующие исторические записи и рисунки, сделанные в разное время восемнадцатого года рукою Николки тушью и полные самого глубокого смысла и значения:

Если тебе скажут, что союзники спешат к нам на выручку, – не верь. Союзники – сволочи.

Он сочувствует большевикам.

Рисунок: рожа Момуса.

Улан Леонид Юрьевич.

Слухи грозные, ужасные,

Наступают банды красные!

Рисунок красками: голова с отвисшими усами, в папахе с синим хвостом.

Руками Елены и нежных и старинных турбинских друзей детства – Мышлаевского, Карася, Шервинского – красками, тушью, чернилами, вишневым соком записано:

Елена Васильна любит нас сильно.

Кому – на, а кому – не.

Леночка, я взял билет на Аиду.

Бельэтаж № 8, правая сторона.

1918 года, мая 12 дня я влюбился.

Вы толстый и некрасивый.

После таких слов я застрелюсь.

(Нарисован весьма похожий браунинг.)

Да здравствует Россия!

Да здравствует самодержавие!

Июнь. Баркарола.

Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина.

Печатными буквами, рукою Николки:

Я таки приказываю посторонних вещей на печке не писать под угрозой расстрела всякого товарища с лишением прав. Комиссар Подольского района. Дамский, мужской и женский портной Абрам Пружинер.

Пышут жаром разрисованные изразцы, черные часы ходят, как тридцать лет назад: тонк-танк. Старший Турбин, бритый, светловолосый, постаревший и мрачный с 25 октября 1917 года, во френче с громадными карманами, в синих рейтузах и мягких новых туфлях, в любимой позе – в кресле с ногами. У ног его на скамеечке Николка с вихром, вытянув ноги почти до буфета, – столовая маленькая. Ноги в сапогах с пряжками. Николкина подруга, гитара, нежно и глухо: трень… Неопределенно трень… потому что пока что, видите ли, ничего еще толком не известно. Тревожно в Городе, туманно, плохо…

На плечах у Николки унтер-офицерские погоны с белыми нашивками, а на левом рукаве остроуглый трехцветный шеврон. (Дружина первая, пехотная, третий ее отдел. Формируется четвертый день, ввиду начинающихся событий.)

Но, несмотря на все эти события, в столовой, в сущности говоря, прекрасно. Жарко, уютно, кремовые шторы задернуты. И жар согревает братьев, рождает истому.

Старший бросает книгу, тянется.

– А ну-ка, сыграй «Съемки»…

Трень-та-там… Трень-та-там…

Сапоги фасонные,
Бескозырки тонные,
То юнкера-инженеры идут!

Старший начинает подпевать. Глаза мрачны, но в них зажигается огонек, в жилах – жар. Но тихонько, господа, тихонько, тихонечко.

Здравствуйте, дачники,
Здравствуйте, дачницы…

Гитара идет маршем, со струн сыплет рота, инженеры идут – ать, ать! Николкины глаза вспоминают:

Училище. Облупленные александровские колонны, пушки. Ползут юнкера на животиках от окна к окну, отстреливаются. Пулеметы в окнах.

Туча солдат осадила училище, ну, форменная туча. Что поделаешь. Испугался генерал Богородицкий и сдался, сдался с юнкерами. Па-а-зор…

Здравствуйте, дачницы,
Здравствуйте, дачники,
Съемки у нас давно уж начались.

Туманятся Николкины глаза.

Столбы зноя над червонными украинскими полями. В пыли идут пылью пудренные юнкерские роты. Было, было все это и вот не стало. Позор. Чепуха.

Елена раздвинула портьеру, и в черном просвете показалась ее рыжеватая голова. Братьям послала взгляд мягкий, а на часы очень и очень тревожный. Оно и понятно. Где же, в самом деле, Тальберг? Волнуется сестра.

Хотела, чтобы это скрыть, подпеть братьям, но вдруг остановилась и подняла палец.

– Погодите. Слышите?

Оборвала рота шаг на всех семи струнах: сто-ой! Все трое прислушались и убедились – пушки. Тяжело, далеко и глухо. Вот еще раз: бу-у… Николка положил гитару и быстро встал, за ним, кряхтя, поднялся Алексей.

В гостиной – приемной совершенно темно. Николка наткнулся на стул. В окнах настоящая опера «Ночь под рождество» – снег и огонечки. Дрожат и мерцают. Николка прильнул к окошку. Из глаз исчез зной и училище, в глазах – напряженнейший слух. Где? Пожал унтер-офицерскими плечами.

– Черт его знает. Впечатление такое, что будто под Святошиным стреляют. Странно, не может быть так близко.

Алексей во тьме, а Елена ближе к окошку, и видно, что глаза ее черно-испуганны. Что же значит, что Тальберга до сих пор нет? Старший чувствует ее волнение и поэтому не говорит ни слова, хоть сказать ему и очень хочется. В Святошине. Сомнений в этом никаких быть не может. Стреляют, 12 верст от города, не дальше. Что за штука?

Николка взялся за шпингалет, другой рукой прижал стекло, будто хочет выдавить его и вылезть, и нос расплющил.

– Хочется мне туда поехать. Узнать, в чем дело…

– Ну да, тебя там не хватало…

Елена говорит в тревоге. Вот несчастье. Муж должен был вернуться самое позднее, слышите ли – самое позднее, сегодня в три часа дня, а сейчас уже десять.

В молчании вернулись в столовую. Гитара мрачно молчит. Николка из кухни тащит самовар, и тот поет зловеще и плюется. На столе чашки с нежными цветами снаружи и золотые внутри, особенные, в виде фигурных колоннок. При матери, Анне Владимировне, это был праздничный сервиз в семействе, а теперь у детей пошел на каждый день. Скатерть, несмотря на пушки и все это томление, тревогу и чепуху, бела и крахмальна. Это от Елены, которая не может иначе, это от Анюты, выросшей в доме Турбиных. Полы лоснятся, и в декабре, теперь, на столе, в матовой колонной вазе, голубые гортензии и две мрачных и знойных розы, утверждающие красоту и прочность жизни, несмотря на то что на подступах к Городу – коварный враг, который, пожалуй, может разбить снежный, прекрасный Город и осколки покоя растоптать каблуками. Цветы. Цветы – приношение верного Елениного поклонника, гвардии поручика Леонида Юрьевича Шервинского, друга продавщицы в конфетной знаменитой «Маркизе», друга продавщицы в уютном цветочном магазине «Ниццкая флора». Под тенью гортензий тарелочка с синими узорами, несколько ломтиков колбасы, масло в прозрачной масленке, в сухарнице пила-фраже и белый продолговатый хлеб. Прекрасно можно было бы закусить и выпить чайку, если б не все эти мрачные обстоятельства… Эх… эх…

На чайнике верхом едет гарусный пестрый петух, и в блестящем боку самовара отражаются три изуродованных турбинских лица, и щеки Николкины в нем как у Момуса.

В глазах Елены тоска, и пряди, подернутые рыжеватым огнем, уныло обвисли.

Застрял где-то Тальберг со своим денежным гетманским поездом и погубил вечер. Черт его знает, уж не случилось ли, чего доброго, чего-нибудь с ним?… Братья вяло жуют бутерброды. Перед Еленою остывающая чашка и «Господин из Сан-Франциско». Затуманенные глаза, не видя, глядят на слова: «…мрак, океан, вьюгу».

Не читает Елена.

Николка наконец не выдерживает:

– Желал бы я знать, почему так близко стреляют? Ведь не может же быть…

Сам себя прервал и исказился при движении в самоваре. Пауза. Стрелка переползает десятую минуту и – тонк-танк – идет к четверти одиннадцатого.

– Потому стреляют, что немцы – мерзавцы, – неожиданно бурчит старший.

Елена поднимает голову на часы и спрашивает:

– Неужели, неужели они оставят нас на произвол судьбы? – Голос ее тосклив.

Братья, словно по команде, поворачивают головы и начинают лгать.

– Ничего не известно, – говорит Николка и обкусывает ломтик.

– Это я так сказал, гм… предположительно. Слухи.

– Нет, не слухи, – упрямо отвечает Елена, – это не слух, а верно; сегодня видела Щеглову, и она сказала, что из-под Бородянки вернули два немецких полка.

– Чепуха.

– Подумай сама, – начинает старший, – мыслимое ли дело, чтобы немцы подпустили этого прохвоста близко к городу? Подумай, а? Я лично решительно не представляю, как они с ним уживутся хотя бы одну минуту. Полнейший абсурд. Немцы и Петлюра. Сами же они его называют не иначе как бандит. Смешно.

– Ах, что ты говоришь. Знаю я теперь немцев. Сама уже видела нескольких с красными бантами. И унтер-офицер пьяный с бабой какой-то. И баба пьяная.

– Ну мало ли что? Отдельные случаи разложения могут быть даже и в германской армии.

– Так, по-вашему, Петлюра не войдет?

– Гм… По-моему, этого не может быть.

– Апсольман. Налей мне, пожалуйста, еще одну чашечку чаю. Ты не волнуйся. Соблюдай, как говорится, спокойствие.

– Но боже, где же Сергей? Я уверена, что на их поезд напали и…

– И что? Ну что выдумываешь зря? Ведь эта линия совершенно свободна.

– Почему же его нет?

– Господи боже мой. Знаешь же сама, какая езда. На каждой станции стояли, наверное, по четыре часа.

– Революционная езда. Час едешь – два стоишь.

Елена, тяжело вздохнув, поглядела на часы, помолчала, потом заговорила опять:

– Господи, господи! Если бы немцы не сделали этой подлости, все было бы отлично. Двух их полков достаточно, чтобы раздавить этого вашего Петлюру, как муху. Нет, я вижу, немцы играют какую-то подлую двойную игру. И почему же нет хваленых союзников? У-у, негодяи. Обещали, обещали…

Самовар, молчавший до сих пор, неожиданно запел, и угольки, подернутые седым пеплом, вывалились на поднос. Братья невольно посмотрели на печку. Ответ – вот он. Пожалуйста:

Союзники – сволочи.

Стрелка остановилась на четверти, часы солидно хрипнули и пробили – раз, и тотчас же часам ответил заливистый, тонкий звон под потолком в передней.

– Слава богу, вот и Сергей, – радостно сказал старший.

– Это Тальберг, – подтвердил Николка и побежал отворять.

Елена порозовела, встала.

Но это оказался вовсе не Тальберг. Три двери прогремели, и глухо на лестнице прозвучал Николкин удивленный голос. Голос в ответ. За голосами по лестнице стали переваливаться кованые сапоги и приклад. Дверь в переднюю впустила холод, и перед Алексеем и Еленой очутилась высокая, широкоплечая фигура в серой шинели до пят и в защитных погонах с тремя поручичьими звездами химическим карандашом. Башлык заиндевел, а тяжелая винтовка с коричневым штыком заняла всю переднюю.

– Здравствуйте, – пропела фигура хриплым тенором и закоченевшими пальцами ухватилась за башлык.

Николка помог фигуре распутать концы, капюшон слез, за капюшоном блин офицерской фуражки с потемневшей кокардой, и оказалась над громадными плечами голова поручика Виктора Викторовича Мышлаевского. Голова эта была очень красива, странной и печальной и привлекательной красотой давней, настоящей породы и вырождения. Красота в разных по цвету, смелых глазах, в длинных ресницах. Нос с горбинкой, губы гордые, лоб бел и чист, без особых примет. Но вот один уголок рта приспущен печально, и подбородок косовато срезан так, словно у скульптора, лепившего дворянское лицо, родилась дикая фантазия откусить пласт глины и оставить мужественному лицу маленький и неправильный женский подбородок.

– Откуда ты?

– Откуда?

– Осторожнее, – слабо ответил Мышлаевский, – не разбей. Там бутылка водки.

Николка бережно повесил тяжелую шинель, из кармана которой выглядывало горлышко в обрывке газеты. Затем повесил тяжелый маузер в деревянной кобуре, покачнув стойку с оленьими рогами. Тогда лишь Мышлаевский повернулся к Елене, руку поцеловал и сказал:

– Из-под Красного Трактира. Позволь, Лена, ночевать. Не дойду домой.

– Ах, боже мой, конечно.

Мышлаевский вдруг застонал, пытался подуть на пальцы, но губы его не слушались. Белые брови и поседевшая инеем бархатка подстриженных усов начали таять, лицо намокло. Турбин-старший расстегнул френч, прошелся по шву, вытягивая грязную рубашку.

– Ну, конечно… Полно. Кишат.

– Вот что, – испуганная Елена засуетилась, забыла Тальберга на минуту. – Николка, там в кухне дрова. Беги зажигай колонку. Эх, горе-то, что Анюту я отпустила. Алексей, снимай с него френч, живо.

В столовой у изразцов Мышлаевский, дав волю стонам, повалился на стул. Елена забегала и загремела ключами. Турбин и Николка, став на колени, стягивали с Мышлаевского узкие щегольские сапоги с пряжками на икрах.

– Легче… Ох, легче…

Размотались мерзкие, пятнистые портянки. Под ними лиловые шелковые носки. Френч Николка тотчас отправил на холодную веранду – пусть дохнут вши. Мышлаевский, в грязнейшей батистовой сорочке, перекрещенной черными подтяжками, в синих бриджах со штрипками, стал тонкий и черный, больной и жалкий. Посиневшие ладони зашлепали, зашарили по изразцам.

Слух… грозн…
Наст… банд…

Влюбился… мая…

– Что ж это за подлецы! – закричал Турбин. – Неужели же они не могли дать вам валенки и полушубки?

– Ва-аленки, – плача, передразнил Мышлаевский, – вален…

Руки и ноги в тепле взрезала нестерпимая боль. Услыхав, что Еленины шаги стихли в кухне, Мышлаевский яростно и слезливо крикнул:

Сипя и корчась, повалился и, тыча пальцами в носки, простонал:

– Снимите, снимите, снимите…

Пахло противным денатуратом, в тазу таяла снежная гора, от винного стаканчика водки поручик Мышлаевский опьянел мгновенно до мути в глазах.

– Неужели же отрезать придется? Господи… – Он горько закачался в кресле.

– Ну, что ты, погоди. Ничего… Так. Приморозил большой. Так… отойдет. И этот отойдет.

Николка присел на корточки и стал натягивать чистые черные носки, а деревянные, негнущиеся руки Мышлаевского полезли в рукава купального мохнатого халата. На щеках расцвели алые пятна, и, скорчившись, в чистом белье, в халате, смягчился и ожил помороженный поручик Мышлаевский. Грозные матерные слова запрыгали в комнате, как град по подоконнику. Скосив глаза к носу, ругал похабными словами штаб в вагонах первого класса, какого-то полковника Щеткина, мороз, Петлюру и немцев, и метель, и кончил тем, что самого гетмана всея Украины обложил гнуснейшими площадными словами.

Алексей и Николка смотрели, как лязгал зубами согревающийся поручик, и время от времени вскрикивали: «Ну-ну».

– Гетман, а? Твою мать! – рычал Мышлаевский. – Кавалергард? Во дворце? А? А нас погнали, в чем были. А? Сутки на морозе в снегу… Господи! Ведь думал – пропадем все… К матери! На сто саженей офицер от офицера – это цепь называется? Как кур чуть не зарезали!

– Постой, – ошалевая от брани, спрашивал Турбин, – ты скажи, кто там, под Трактиром?

– Ат! – Мышлаевский махнул рукой. – Ничего не поймешь! Ты знаешь, сколько нас было под Трактиром? Со-рок человек. Приезжает эта лахудра – полковник Щеткин и говорит (тут Мышлаевский перекосил лицо, стараясь изобразить ненавистного ему полковника Щеткина, и заговорил противным, тонким и сюсюкающим голосом): «Господа офицеры, вся надежда Города на вас. Оправдайте доверие гибнущей матери городов русских, в случае появления неприятеля – переходите в наступление, с нами бог! Через шесть часов дам смену. Но патроны прошу беречь…» (Мышлаевский заговорил своим обыкновенным голосом) – и смылся на машине со своим адъютантом. И темно, как в ж…! Мороз. Иголками берет.

– Да кто же там, господи! Ведь не может же Петлюра под Трактиром быть?

– А черт их знает! Веришь ли, к утру чуть с ума не сошли. Стали это мы в полночь, ждем смены… Ни рук, ни ног. Нету смены. Костров, понятное дело, разжечь не можем, деревня в двух верстах. Трактир – верста. Ночью чудится: поле шевелится. Кажется – ползут… Ну, думаю, что будем делать?… Что? Вскинешь винтовку, думаешь – стрелять или не стрелять? Искушение. Стояли, как волки выли. Крикнешь – в цепи где-то отзовется. Наконец зарылся в снег, нарыл себе прикладом гроб, сел и стараюсь не заснуть: заснешь – каюк. И под утро не вытерпел, чувствую – начинаю дремать. Знаешь, что спасло? Пулеметы. На рассвете, слышу, верстах в трех по-ехало! И ведь, представь, вставать не хочется. Ну, а тут пушка забухала. Поднялся, словно на ногах по пуду, и думаю: «Поздравляю, Петлюра пожаловал». Стянули маленько цепь, перекликаемся. Решили так: в случае чего, собьемся в кучу, отстреливаться будем и отходить на Город. Перебьют – перебьют. Хоть вместе по крайней мере. И, вообрази, – стихло. Утром начали по три человека в Трактир бегать греться. Знаешь, когда смена пришла? Сегодня в два часа дня. Из первой дружины человек двести юнкеров. И, можешь себе представить, прекрасно одеты – в папахах, в валенках и с пулеметной командой. Привел их полковник Най-Турс.

– A! Наш, наш! – вскричал Николка.

– Погоди-ка, он не белградский гусар? – спросил Турбин.

– Да, да, гусар… Понимаешь, глянули они на нас и ужаснулись: «Мы думали, что вас тут, говорят, роты две с пулеметами, как же вы стояли?»

Оказывается, вот эти-то пулеметы, это на Серебрянку под утро навалилась банда, человек в тысячу, и повела наступление. Счастье, что они не знали, что там цепь вроде нашей, а то, можешь себе представить, утром вся эта орава в Город могла сделать визит. Счастье, что у тех была связишка с Постом-Волынским, – дали знать, и оттуда их какая-то батарея обкатила шрапнелью, ну, пыл у них и угас, понимаешь, не довели наступление до конца и расточились куда-то, к чертям.

– Но кто такие? Неужели же Петлюра? Не может этого быть.

– А, черт их душу знает. Я думаю, что это местные мужички-богоносцы достоевские! у-у… вашу мать!

– Господи боже мой!

– Да-с, – хрипел Мышлаевский, посасывая папиросу, – сменились мы, слава те, господи. Считаем: тридцать восемь человек. Поздравьте: двое замерзли. К свиньям. А двух подобрали, ноги будут резать…

– Как! Насмерть?

– А что ж ты думал? Один юнкер да один офицер. А в Попелюхе, это под Трактиром, еще красивее вышло. Поперли мы туда с подпоручиком Красиным сани взять, везти помороженных. Деревушка словно вымерла – ни одной души. Смотрим, наконец ползет какой-то дед в тулупе, с клюкой. Вообрази – глянул на нас и обрадовался. Я уж тут сразу почувствовал недоброе. Что такое, думаю? Чего этот богоносный хрен возликовал: «Хлопчики… хлопчики…» Говорю ему таким сдобным голоском: «Здорово, дид. Давай скорее сани». А он отвечает: «Нема. Офицерня уси сани угнала на Пост». Я тут мигнул Красину и спрашиваю: «Офицерня? Тэк-с. А дэж вси ваши хлопци?» А дед и ляпни: «Уси побиглы до Петлюры». А? Как тебе нравится? Он-то сослепу не разглядел, что у нас погоны под башлыками, и за петлюровцев нас принял. Ну, тут, понимаешь, я не вытерпел… Мороз… Остервенился… Взял деда этого за манишку, так что из него чуть душа не выскочила, и кричу: «Побиглы до Петлюры? А вот я тебя сейчас пристрелю, так ты узнаешь, как до Петлюры бегают! Ты у меня сбегаешь в царство небесное, стерва!» Ну, тут, понятное дело, святой землепашец, сеятель и хранитель (Мышлаевский, словно обвал камней, спустил страшное ругательство), прозрел в два счета. Конечно, в ноги и орет: «Ой, ваше высокоблагородие, извините меня, старика, це я сдуру, сослепу, дам коней, зараз дам, тильки не вбивайте!» И лошади нашлись, и розвальни.

Нуте-с, в сумерки пришли на Пост. Что там делается – уму непостижимо. На путях четыре батареи насчитал, стоят неразвернутые, снарядов, оказывается, нет. Штабов нет числа. Никто ни черта, понятное дело, не знает. И главное – мертвых некуда деть! Нашли, наконец, перевязочную летучку, веришь ли, силой свалили мертвых, не хотели брать: «Вы их в Город везите». Тут уж мы озверели. Красин хотел пристрелить какого-то штабного. Тот сказал: «Это, говорит, петлюровские приемы». Смылся. К вечеру только нашел наконец вагон Щеткина. Первого класса, электричество… И что ж ты думаешь? Стоит какой-то холуй денщицкого типа и не пускает. А? «Они, говорит, сплять. Никого не велено принимать». Ну, как я двину прикладом в стену, а за мной все наши подняли грохот. Из всех купе горошком выскочили. Вылез Щеткин и заегозил: «Ах, боже мой. Ну конечно же. Сейчас. Эй, вестовые, щей, коньяку. Сейчас мы вас разместим. П-полный отдых. Это геройство. Ах, какая потеря, но что делать – жертвы. Я так измучился…» И коньяком от него на версту. А-а-а! – Мышлаевский внезапно зевнул и клюнул носом. Забормотал, как во сне:

– Дали отряду теплушку и печку… О-о! А мне свезло. Очевидно, решил отделаться от меня после этого грохота. «Командирую вас, поручик, в Город. В штаб генерала Картузова. Доложите там». Э-э-э! Я на паровоз… окоченел… замок Тамары… водка…

Мышлаевский выронил папиросу изо рта, откинулся и захрапел сразу.

– Вот так здорово, – сказал растерянный Николка.

– Где Елена? – озабоченно спросил старший. – Нужно будет ему простыню дать, ты веди его мыться.

Елена же в это время плакала в комнате за кухней, где за ситцевой занавеской, в колонке, у цинковой ванны, металось пламя сухой наколотой березы. Хриплые кухонные часишки настучали одиннадцать. И представился убитый Тальберг. Конечно, на поезд с деньгами напали, конвой перебили, и на снегу кровь и мозг. Елена сидела в полумгле, смятый венец волос пронизало пламя, по щекам текли слезы. Убит. Убит…

И вот тоненький звоночек затрепетал, наполнил всю квартиру. Елена бурей через кухню, через темную книжную, в столовую. Огни ярче. Черные часы забили, затикали, пошли ходуном.

Но Николка со старшим угасли очень быстро после первого взрыва радости. Да и радость-то была больше за Елену. Скверно действовали на братьев клиновидные, гетманского военного министерства погоны на плечах Тальберга. Впрочем, и до погон еще, чуть ли не с самого дня свадьбы Елены, образовалась какая-то трещина в вазе турбинской жизни, и добрая вода уходила через нее незаметно. Сух сосуд. Пожалуй, главная причина этому в двухслойных глазах капитана генерального штаба Тальберга, Сергея Ивановича…

Эх-эх… Как бы там ни было, сейчас первый слой можно было читать ясно. В верхнем слое простая человеческая радость от тепла, света и безопасности. А вот поглубже – ясная тревога, и привез ее Тальберг с собою только что. Самое же глубокое было, конечно, скрыто, как всегда. Во всяком случае, на фигуре Сергея Ивановича ничего не отразилось. Пояс широк и тверд. Оба значка – академии и университета – белыми головками сияют ровно. Поджарая фигура поворачивается под черными часами, как автомат. Тальберг очень озяб, но улыбается всем благосклонно. И в благосклонности тоже сказалась тревога. Николка, шмыгнув длинным носом, первый заметил это. Тальберг, вытягивая слова, медленно и весело рассказал, как на поезд, который вез деньги в провинцию и который он конвоировал, у Бородянки, в сорока верстах от Города, напали – неизвестно кто! Елена в ужасе жмурилась, жалась к значкам, братья опять вскрикивали «ну-ну», а Мышлаевский мертво храпел, показывая три золотых коронки.

– Кто ж такие? Петлюра?

Год написания:

1924

Время прочтения:

Описание произведения:

Роман Белая гвардия, который написал Михаил Булгаков , является одним из главных произведений писателя. Булгаков создавал роман в 1923-1925 годах, и в тот момент он сам полагал, что Белая гвардия - это главное произведение в его творческой биографии. Известно, что Михаил Булгаков даже как-то сказал, что от этого романа "небу станет жарко".

Однако по прошествии лет Булгаков уже по-другому посмотрел на свое произведение и назвал роман "неудавшимся". Некоторые считают, что скорее всего задумка Булгакова состояла в том, чтобы создать эпопею в духе Льва Толстого , но этого не получилось.

Читайте ниже краткое содержание романа Белая гвардия.

Зима 1918/19 г. Некий Город, в котором явно угадывается Киев. Город занят немецкими оккупационными войсками, у власти стоит гетман «всея Украины». Однако со дня на день в Город может войти армия Петлюры - бои идут уже в двенадцати километрах от Города. Город живёт странной, неестественной жизнью: он полон приезжих из Москвы и Петербурга - банкиров, дельцов, журналистов, адвокатов, поэтов, - которые устремились туда с момента избрания гетмана, с весны 1918 г.

В столовой дома Турбиных за ужином Алексей Турбин, врач, его младший брат Николка, унтер-офицер, их сестра Елена и друзья семьи - поручик Мышлаевский, подпоручик Степанов по прозвищу Карась и поручик Шервинский, адъютант в штабе князя Белорукова, командующего всеми военными силами Украины, - взволнованно обсуждают судьбу любимого ими Города. Старший Турбин считает, что во всём виноват гетман со своей украинизацией: вплоть до самого последнего момента он не допускал формирования русской армии, а если бы это произошло вовремя - была бы сформирована отборная армия из юнкеров, студентов, гимназистов и офицеров, которых здесь тысячи, и не только отстояли бы Город, но Петлюры духу бы не было в Малороссии, мало того - пошли бы на Москву и Россию бы спасли.

Муж Елены, капитан генерального штаба Сергей Иванович Тальберг, объявляет жене о том, что немцы оставляют Город и его, Тальберга, берут в отправляющийся сегодня ночью штабной поезд. Тальберг уверен, что не пройдёт и трёх месяцев, как он вернётся в Город с армией Деникина, формирующейся сейчас на Дону. А пока он не может взять Елену в неизвестность, и ей придётся остаться в Городе.

Для защиты от наступающих войск Петлюры в Городе начинается формирование русских военных соединений. Карась, Мышлаевский и Алексей Турбин являются к командиру формирующегося мортирного дивизиона полковнику Малышеву и поступают на службу: Карась и Мышлаевский - в качестве офицеров, Турбин - в качестве дивизионного врача. Однако на следующую ночь - с 13 на 14 декабря - гетман и генерал Белоруков бегут из Города в германском поезде, и полковник Малышев распускает только что сформированный дивизион: защищать ему некого, законной власти в Городе не существует.

Полковник Най-Турс к 10 декабря заканчивает формирование второго отдела первой дружины. Считая ведение войны без зимней экипировки солдат невозможным, полковник Най-Турс, угрожая кольтом начальнику отдела снабжения, получает для своих ста пятидесяти юнкеров валенки и папахи. Утром 14 декабря Петлюра атакует Город; Най-Турс получает приказ охранять Политехническое шоссе и, в случае появления неприятеля, принять бой. Най-Турс, вступив в бой с передовыми отрядами противника, посылает троих юнкеров узнать, где гетманские части. Посланные возвращаются с сообщением, что частей нет нигде, в тылу - пулемётная стрельба, а неприятельская конница входит в Город. Най понимает, что они оказались в западне.

Часом раньше Николай Турбин, ефрейтор третьего отдела первой пехотной дружины, получает приказ вести команду по маршруту. Прибыв в назначенное место, Николка с ужасом видит бегущих юнкеров и слышит команду полковника Най-Турса, приказывающего всем юнкерам - и своим, и из команды Николки - срывать погоны, кокарды, бросать оружие, рвать документы, бежать и прятаться. Сам же полковник прикрывает отход юнкеров. На глазах Николки смертельно раненный полковник умирает. Потрясённый Николка, оставив Най-Турса, дворами и переулками пробирается к дому.

Тем временем Алексей, которому не сообщили о роспуске дивизиона, явившись, как ему было приказано, к двум часам, находит пустое здание с брошенными орудиями. Отыскав полковника Малышева, он получает объяснение происходящему: Город взят войсками Петлюры. Алексей, сорвав погоны, отправляется домой, но наталкивается на петлюровских солдат, которые, узнав в нем офицера (в спешке он забыл сорвать кокарду с папахи), преследуют его. Раненного в руку Алексея укрывает у себя в доме незнакомая ему женщина по имени Юлия Рейсе. На следующий день, переодев Алексея в штатское платье, Юлия на извозчике отвозит его домой. Одновременно с Алексеем к Турбиным приезжает из Житомира двоюродный брат Тальберга Ларион, переживший личную драму: от него ушла жена. Лариону очень нравится в доме Турбиных, и все Турбины находят его очень симпатичным.

Василий Иванович Лисович по прозвищу Василиса, хозяин дома, в котором живут Турбины, занимает в том же доме первый этаж, тогда как Турбины живут во втором. Накануне того дня, когда Петлюра вошёл в Город, Василиса сооружает тайник, в котором прячет деньги и драгоценности. Однако сквозь щель в неплотно занавешенном окне за действиями Василисы наблюдает неизвестный. На следующий день к Василисе приходят трое вооружённых людей с ордером на обыск. Первым делом они вскрывают тайник, а затем забирают часы, костюм и ботинки Василисы. После ухода «гостей» Василиса с женой догадываются, что это были бандиты. Василиса бежит к Турбиным, и для защиты от возможного нового нападения к ним направляется Карась. Обычно скуповатая Ванда Михайловна, жена Василисы, тут не скупится: на столе и коньяк, и телятина, и маринованные грибочки. Счастливый Карась дремлет, слушая жалобные речи Василисы.

Спустя три дня Николка, узнав адрес семьи Най-Турса, отправляется к родным полковника. Он сообщает матери и сестре Ная подробности его гибели. Вместе с сестрой полковника Ириной Николка находит в морге тело Най-Турса, и в ту же ночь в часовне при анатомическом театре Най-Турса отпевают.

Через несколько дней рана Алексея воспаляется, а кроме того, у него сыпной тиф: высокая температура, бред. По заключению консилиума, больной безнадёжен; 22 декабря начинается агония. Елена запирается в спальне и страстно молится Пресвятой Богородице, умоляя спасти брата от смерти. «Пусть Сергей не возвращается, - шепчет она, - но этого смертью не карай». К изумлению дежурившего при нем врача, Алексей приходит в сознание - кризис миновал.

Спустя полтора месяца окончательно выздоровевший Алексей отправляется к Юлии Рейсе, спасшей его от смерти, и дарит ей браслет своей покойной матери. Алексей просит у Юлии разрешения бывать у неё. Уйдя от Юлии, он встречает Николку, возвращающегося от Ирины Най-Турс.

Елена получает письмо от подруги из Варшавы, в котором та сообщает ей о предстоящей женитьбе Тальберга на их общей знакомой. Елена, рыдая, вспоминает свою молитву.

В ночь со 2 на 3 февраля начинается выход петлюровских войск из Города. Слышен грохот орудий большевиков, подошедших к Городу.

Вы прочитали краткое содержание романа Белая гвардия. Предлагаем вам посетить раздел Краткие содержания , чтобы ознакомиться с другими изложениями популярных писателей.

Проза М. А. Булгакова – жемчужина русского модернизма. Автор отразил злободневные проблемы страны в новаторском стиле, используя весь арсенал литературного экспериментатора. Особенного внимания заслуживает его роман «Белая гвардия», где описаны основные исторические события переломного смутного времени. Сюжет произведения чуть было не погубил писателя, ведь в нем явно ощущаются симпатии к враждебному пролетариям классу. Краткий пересказ этой книги подготовила для вас команда «Литерагуру».

• Глава 1 . Декабрь 1918 года. Главные герои — семья Турбиных. Елена год назад обвенчалась с Сергеем Тальбергом. В это же время вернулся со службы ее старший брат, Алексей, и умерла их мать. Особенно тяжело переживал смерть самый младший брат, Николка. Все в их доме было наполнено воспоминаниями о временах семейного счастья. И умирающая мать просила детей жить дружно. Но жить становилось все тяжелее в это сложное время. Однажды (вскоре после похорон) Алексей пришел к священнику — отцу Александру. Он спрашивает у священнослужителя, когда эта смута кончится. Тот не знает, но утверждает, что уныния допускать нельзя. Он говорит, что читает богословские книги. В одной из них написано, что грядет много крови.
• Глава 2 . В сумерки Алексей и Николка пошли за дровами, их становится все меньше, потому что вытаскивают воры. Николка думает на сапожников и предлагает их подкараулить. Брат отказывается. Вскоре печку натопили. Она примечательна тем, что вся исписана различными фразами. У печки греются Алексей и Николка. Старший просит сыграть младшего на гитаре. Тут появляется Елена. Она нервничает, что мужа до сих пор нет. Вдруг все слышат стрельбу, она совсем рядом с городом. Николка бы хотел узнать подробности. Вносят самовар. Несмотря на все коллизии, у Турбиных чисто и аккуратно: белая скатерть, лоснящиеся полы, цветы. Елена беспокоится, не может ни читать, ни пить чай. Николка заводит разговор о стрельбе. Сестра горестно спрашивает, оставили ли их союзники перед лицом Петлюры. Ее убеждают, что такого не может быть. И что Тальберг просто задержался. Тут в дверь позвонили. Все думают, что это Сергей, но оказалось, что Виктор Мышлаевский. Он в ужасном состоянии: весь замерзший и обмороженный, смертельно усталый, на теле кишат вши. Его раздевают, видят отмороженные пальцы, помогают переодеться. После того, как он оттаял, начинает ругать всех на свете, кто командует войсками и участвует в сражениях. Петлюра пробрался близко к городу, а его подразделение оставили на произвол судьбы. Пришедшая смена во главе с полковником Най-Турсом удивилась, как они продержались. Также Мышлаевский рассказывает, как один дед перепутал их отряд с петлюровским и откровенно сказал, что все ушли к бандитам. Когда их, наконец, сменили, и подразделение попало на станцию, там нашлось много штабных в отличных условиях. Только под угрозой применения силы их самих, выстоявших офицеров, разместили и покормили. На этом Мышлаевский от выпитой для согревания водки заснул. Старший брат отправляет младшего мыть страдальца, а Елена в это время плачет в другой комнате, думая, что ее муж умер. Тут снова позвонили. Елена обрадованно побежала к двери. Братья тоже обрадовались, хотя Тальберга не любили. Он был спокоен и приветлив, но что-то в нем не так. Сергей говорит, что стрелял не Петлюра, а какие-то банды. Потом зовёт жену поговорить. Оказалось, что он уезжает, сбегает (супругу с собой не берет). Неудивительно, что так происходило, Тальберг умел приспосабливаться к любой власти и выходить сухим из воды. И сразу забывал то, что говорил раньше. Главное для него — карьера и собственное положение. Он говорит Елене, что взять ее не может, если что, братья ее защитят (а он самоустраняется). Потом он рассказывает и братьям, что немцы предали Город.
• Глава 3 . Под Турбиными жил владелец всего дома, инженер Василий Лисович, которого называли Василисой, потому что после Революции он стал подписываться «Вас. Лис». А первым так его назвал Николка, когда оказался под обстрелом, получив от Лисовича сахарную карточку. Ему в спину попал камень, и он плевал кровью. А во время описываемых событий он аккуратно прятал в тайник из обоев что-то в пакете. В нескольких тайниках инженер прячет деньги. Он продолжает вдохновенно считать деньги, откладывая фальшивые для извозчика. Из квартиры Турбиных доносится гитара. Василиса жалуется сам себе, что с жильцами никакого покоя. К ним пришли еще друзья – Карась и Шервинский. Карась сообщает новость, что собирается идти в ополчение и бороться против Петлюры. Шервинский радуется бегству Тальберга, в этот день он удивительно в голосе. Гости уверены, что белые придут в Город и помогут прекратить бандитские налеты. Николка, убежав от гостей, припадает к дамасскому клинку. Он хочет драться. В это время Алексей говорит, что во всем виноват гетман, который препятствовал до последнего формированию армии. Он хочет записаться добровольцем, но не все столь патриотичны, что губительно для Города. Но это потому, что формирование армии должно было начаться раньше. А с немцами договориться: снабжение продовольствием взамен на защиту от коммунистической угрозы. Шервинский утверждает, что в плане союзников и гетмана – помочь избавиться всей России от большевиков и бросить Россию к ногам Николая II, который, на самом деле, не погиб, а сбежал. За эту сумасбродную мысль все пьют. И начинают петь гимн, что приводит в ужас Василису. А у Турбиных все пьяны, Мышлаевский вообще в полумертвом состоянии, его тошнит. Его укладывают спать, все тоже готовятся ко сну. Все заснули, только Елена сидела и думала о Сергее. В их блестящем браке не хватало любви – вот, что поняла женщина. Ее брат в это время казнит себя за то, что позволил Тальбергу себя так вести.
• Глава 4 . Город в это время жил странной, неестественной жизнью. Он наполнялся беженцами от режима большевиков, которых в городе боялись и ненавидели. Гетмана Города выбрали очень быстро, ведь жителям нужно было только спокойствие. Однако за пределами города было много земель, которые сильно страдали от союза с немцами (особенно деревни), к народу горожане были безжалостны: немцы грабят крестьян – так им и надо. Ведь немцы противостояли второй, более страшной силе – большевикам.
• Глава 5. И тут появилась третья сила. Знаменовало ее несколько явлений: взрыв в пригороде, убийство немецкого главнокомандующего на Украине, а также существенное повышение цен. Симпатичная продавщица молока даже перестает бояться немцев, что отмечает Василиса при разговоре с ней. В сентябре из тюрьмы выпустили неприметного преступника. Но это был Петлюра. Его появление закономерно, так как простой народ гетмана и немцев ненавидел, ведь крестьянам нужна была земля, которую им не давали. Вроде бы эту проблему могли решить большевики, но и они не пользовались популярностью, поэтому процветал бандитизм. И вот немцы оставляют Украину. Во сне Алексей видит полковника Най-Турса вместе с его подчиненными в раю. В раю оказались и большевики, ведь они тоже убиты в бою. Неразборчивый сон заканчивается, но и наяву происходит что-то неясное и непонятное. Все боятся Петлюры, но плохо представляют, кто это. А он все ближе.
• Глава 6. С утра Алексей, Мышлаевский и Карась встали одновременно и с довольно ясными головами. Николка уже ушел в дружину, а Шервинский на службу. Мышлаевский умывается, заигрывает с Анютой (помощницей по хозяйству), от нее его отгоняет Турбин, тогда ловелас идет мириться с Еленой за свое вчерашнее поведение. Потом Мышлаевский опохмеляется и чувствует себя заново родившимся. Елена говорит с ним и Карасем о том, куда могут послать войска. Последний ее успокаивает своим спокойствием и хладнокровием. Через некоторое время Карась представляет полковнику Турбина и Мышлаевского. Первый хотел бы быть врачом в его дивизионе, а второй просто перевестись. Полковник спрашивает у Алексея, социалист ли он (эти идеи главенствуют в подразделении). Турбин признает, что он монархист. Но полковник все равно принимает обоих. Через час Турбин уже побывал дома, где сестра пришила ему погоны, а он сам поменял часы приема для своей частной практики (он работал венерологом на дому). После этого Алексей пошел обратно, по пути прочитав в газете последние сообщения о Петлюре. Он проходит мимо толпы, окружившей гробы офицеров, зарезанных в Попелюхе. В толпе кто-то говорит, что так офицером и надо. Разозленный Турбин хватает этого человека, но понимает, что ошибся. Поэтому достается мальчишке-газетчику. Он подходит к гимназии, где раньше и сам учился. Алексей вспоминает то беззаботное время, которое безвозвратно ушло куда-то. В гимназии устроен распределительный пункт, там же Турбин принимает команду фельдшеров. Он дает указания. Боевой дух не высокий, особенно из-за гробов. Поэтому одному юнкеру приказывают для веселья петь. Приходит полковник Малышев, который спрашивает о состоянии подразделения и приказывает распустить их по домам до утра. Положение тяжелое – это признает и полковник. Потом он обращается к дивизиону и распускает всех. Турбину можно прийти даже позже, чем остальным. Малышев и Турбин увидели, как Мышлаевский заставляет какого-то старика включать свет во всей гимназии. Он отбирает у сторожа ключ. Офицера хвалит полковник и просит наладить и отопление. Турбин спрашивает у Мышлаевского, видел ли он Максима и перемены в нем. Этот человек издевался над героями в школьные годы. Забитый сторож как раз и был Максимом. Позже отпустивший фельдшеров Алексей оказался в одном из классов и придался сентиментальным воспоминаниям. Полковник почти всю ночь хлопотал. Вскоре было организовано отопление, топили партами. Приехав на ночлег, Малышев разговаривал по телефону, потом ему привезли узел, который он сразу спрятал. И только тогда уснул.
• Глава 7. В городе тихо. Мимо немецкого конвоя проезжает командующий Белоруков. Мимо гимназии ходит Мышлаевский с красными от недосыпа, водки и тревоги глазами. Все приготовлено для будущего сражения. По городу патрули, в его нижнюю часть тяжело пройти. У немцев во дворце суета, все к чему-то готовятся. Полковника Малышева в 4 утра куда-то вызвали, вернулся он через час озабоченным. Утром все встревожены, в строю не хватает людей, они не пришли после ночёвки дома. Приходит Малышев и сообщает неожиданную новость: дивизион распускается. После этого офицеры арестовали полковника. Малышев говорит, что такой поступок патриотичен, но глуп. Защищать больше некого — гетман бежал, а части слабы и разрозненны. Город явно возьмёт Петлюра, у которого сил больше. Дивизион распускается, некоторые юнкеры плачут. Малышев отказывает Мышлаевскому в просьбе сжечь гимназию, чтобы Петлюре не досталось оружие, потому что врагу и так достанутся жизни людей, что гораздо хуже. Вскоре гимназия опустела.

Часть 2

• Глава 8 . Полковник Козырь-Лешко проснулся, ему прислали диспозицию. Предстояло сразу же воевать. Он был в армии Петлюры. Раньше он был учителем, но война оказалась его признанием. Козырь объезжает позиции. План наступления на город составил полковник Торопец, этот план содержал обходной маневр. В городе в это время процветали слухи. Вроде бы даже с Петлюрой заключили соглашение. В обороне должен был принимать деятельное участие полковник Щеткин, но он бежал. Никто не мог понять, что же происходит, но вскоре город взял полковник Болботун, которому надоело ждать, и он усилил огонь. Прошел он почти беспрепятственно. Среди жителей сразу нашлись те, кто узнали об этом, кто поддерживал полковника. Бандитам попался подрядчик Фельдман. У него рожала жена, поэтому он пошел за повивальной бабкой. Он хотел предъявить документы, но случайно достал тот, который удостоверял его право на въезд и выезд по делам снабжения армии Города. Это разозлило отряд, несчастного убили.
• Глава 9. На пути Болботуна стояли жидкие цепи, которые ничего не могли сделать. Больше никто не подошёл, все из-за командира второй машины броневого дивизиона Шполянского. Это богатый человек, живущий роскошно и считающий, что и гетман, и Петлюра — мерзавцы. Перед наступлением Болботуна Шполянскому жаловался на жизнь Русаков, болеющий сифилисом. Дома жалобы больного переросли в отчаяние, он просит у Бога прощения за кощунственные стихи и просит высшего заступничества. В это время Шполянский говорит любовнице, что поступает к гетману в дивизион. Он внешне преображается, но говорит, что гетмана не стоит защищать. Перед боем Шполянский с механиком так готовят машины, что три из четырех выходят из строя. После этого оба исчезают. По мере приближения утра исчезают некоторые солдаты, а вскоре и командир дивизиона.
• Глава 10 . Часть Най-Турса после перестановок вновь попала в город. Он сам в короткие сроки сформировал часть, которая поражала наличием валенков и папах, без них он выступать отказывался. Ему дали разрешение, сказав, что он ничего не сможет получить в короткие сроки. Но отряд юнкеров убедил снабженцев в необходимости способствовать полковнику. Выступивший отряд охраняет Политехническое шоссе. Во время сражения с отрядами Козырь-Лешко внезапно он чего-то пугается, приказывает отступать и узнать о судьбе других частей. И чутье не подвело: остальные части неизвестно где, а в тылу враг. А в это время третий отдел пехотной дружины томился бездельем. В него входил и Николка, которому позже пришлось вывести команду по маршруту. Дома оказывается Алексей, по пути успокаивая Елену. Турбин за чудовищную сумму нанял извозчика. По пути их хотел остановить пьяный человек с винтовкой, но все обошлось благополучно. Но оказалось, что подразделения уже ушли за город. Он бежит в магазин Анжу, где располагался воинский пункт. Там он увидел полковника Малышева, который изменил внешность, тот сообщил, что все кончено. Малышев говорит, что Петлюра уже в городе, остается только прятаться.
• Глава 11. Когда отряд во главе с Николкой пришел в назначенное место, там никого не было. После некоторого ожидания появились бегущие люди. Вскоре стало ясно, что это свои. Бегущие рвали погоны и советовали команде присоединиться к ним. Но Николка не дал своим рассыпаться. В конце появился Най-Турс. Но и он стал срывать погоны и скомандовал спасаться бегством. Команда дружины последовала этому совету. Николка побежал за Най-Турсом, он хотел узнать, что произошло, но рассказать полковник не успел, его убили. Дальше Турбин побежал один, охваченный ужасом, но его внезапно схватил петлюровец. Оказалось, что это не бандит, а дворник, который хотел его сдать, поэтому Николка пригрозил ему, что убьет, и тот отпустил, но на прощание получил по зубам. За это дворник закрыл ворота, мешая пройти Турбину, и стал сзывать петлюровцев. Нечеловеческим усилием Николка перепрыгнул через другую стену. Выйдя на улицу, герой увидел панику жителей. Он помог вооруженному кадету, рассказав о том, что необходимо спасаться. Турбин увидел катающихся с горки детей, которые сочувствовали Петлюре. Вернувшись домой, Николка узнал, что Алексей не вернулся. А это значило, что его, скорее всего, убили. Елена и Николка сидят вместе, переговариваясь об Алексее и судьбе города. Николка отправляется во двор послушать, что происходит, потому что за городом слышны раскаты пушек, которые вскоре смолкли. На батарее сидит один штабс-капитан, который изредка и ведет огонь. От батареи требуют огня по петлюровцам, хотя это невозможно. Вскоре конная сотня бандитов перебила всех на батарее. В это время Николка заснул, ему снилась какая-то паутина, которая с ним заговорила, но этот голос продолжился и наяву. Он говорит о какой-то жене, сбежавшей с любовником. Это их родственник Илларион (Лариосик), который прибыл из Житомира. Оказалось, что в одно время с ним появился и Алексей. Он тяжело ранен, Николка сходил за доктором, который забинтовал рану, а родные уложили брата в постель, ведь в госпиталь его нельзя.

Часть 3

• Глава 12. Елена разговаривает с Алексеем, мельком упоминает, что в его спасении участвовала какая-то женщина, рассказывает о приехавшем Лариосике. Его решили пустить жить, чтобы не реквизировали комнаты. Начал он совместное житье с того, что случайно разбил сервиз. Подобные случаи с ним происходят регулярно, потому что он недотепа. Лариосик обещает купить новый сервиз и очень извиняется. Родственник вносит деньги за свое содержание, и это внушительная сумма. Лариосик добирался одиннадцать дней, его чуть не расстреляли петлюровцы, приняв за офицера. Ему нравится у Турбиных, они кажутся очень приятными людьми. Свою симпатию он высказывает Николке, говоря ему, что у него открытое лицо. Заглядевшись на открытое лицо, Лариосик придавил автоматической кроватью руку герою. Зато Николка и Елена озабочены и огорчены. Причина – плохое состояние Алексея: его температура приближается к сорока градусам, рана болела, бросало то в жар, то в холод. Доктор не возвращался, Елена и Лариосик готовятся идти сами (Николка слишком привлекает внимание). У Алексея начинается бред, все ухаживающие за ним начинают казаться ему неумелыми и не могущими помочь ему. Он зовет Юлию, но та не приходит. Зато появляется доктор, который впрыскивает ему морфий, и Турбину становится легче. В это время Николка стер с печки монархистские призывы и стал прятать оружие вместе с Лариосиком. Коробка с пистолетами должна была стоять на костылях за окном, но она не лезла в форточку. Пришлось с трудом раскрывать окно, причем Лариосик расколол стекло. Потом Елена, Николка и Лариосик сговорились, что говорить на расспросы о здоровье Алексея – у него тиф.
• Глава 13. Как же Алексей получил рану? Выйдя из магазина, он попал в пустой двор и потом на безлюдную улицу. Свернув не туда, Турбин вышел прямо на петлюровцев. За ним погнались, он отстреливался, но положение было безнадежно. Однако внезапно из дома показалась женщина, которая позвала его и спрятала. Пробежав с ней через лабиринт из ворот и калиток, Турбин оказался у двери, куда они с женщиной вошли. Там Алексей упал. Очнувшись, он понял, что ранен, но нужно бороться. Турбин стал давать женщине указания, как оказать ему первую помощь. Она справилась со сложной задачей. Потом она дала ему коньяка и уложила. Решительная дама отказалась его выпускать, пока все не уляжется, а если придут его искать, она скажет, что это лежит ее больной муж. Женщина приходит и готовится топить. Турбин зовет ее, чтобы поблагодарить. Она говорит, что он храбрый, убил одного из преследователей, но себя сразу выдал кокардой на фуражке. Алексей говорит свое имя и профессию, она представляется Юлией, женщина дома одна, ее муж и свекровь уехали. У Турбина поднимается температура, Юлия сидит с ним, пытаясь облегчить страдания, помогает ему, как может. Алексей поцеловал спасительницу, она гладила его голову, и он уснул. На следующий день Турбин с помощью своей доброй феи добрался до дома.
• Глава 14. Появляется Мышлаевский, как обычно заигрывает с Анютой, но резко меняет тон, узнав о ране Алексея. У Турбиных он встречается с Карасем и Шервинским, последний был в штабе, поэтому к нему Мышлаевский враждебен, хотя тот говорил, что штабных также бросили. Решили, что гостям лучше остаться на ночь, собираются играть в винт. Мышлаевский разговаривает с Лариосиком во время игры. Тому никогда не везет, и его начинают ругать, так произошло и в этот раз. Тут в дверь позвонили. Все думают, что это обыск, и придумывают себе неподозрительную роль в этом доме. Но оказалось, что принесли телеграмму Елене. Тут раздался грохот, появился Василиса и сразу упал в обморок.
• Глава 15 . Василиса ругался со сварливой женой Вандой, после чего они вместе прятали деньги. За чаем жена удивляется, как Турбиным все сходит с рук, муж заступается за них. Их разговор прерывает обыск. Ищут оружие, но находят деньги и ценные вещи, некоторые берут себе. Берут и одежду, и часы, требуя написать расписку, что отдали добровольно. На прощание посетители советуют никому не говорить об их посещении, становится понятно, что это бандиты. Ванда требует от Василисы активных действий. Именно поэтому он и пришел к Турбиным, где ему посоветовали никуда не заявлять, чтобы не накликать новую беду. Тут раздался звон стекла, обнаружилось, что бандиты украли оружие, спрятанное Николкой, когда пытались залезть к Василисе. Узнав об этом, домовладелец попросил Мышлаевского или Карася остаться у них для охраны. Последний согласился, его накормили и напоили коньяком, от которого он вскоре заснул.
• Глава 16. В городе ждут торжественного входа войск Петлюры. В толпе давят людей, им становится плохо, но они стоят, то прославляя Петлюру, то царя. В толпе стоит и Николка, он с грустью видит большие силы бандитов. Тут кого-то подняли на «трибуну», он заговорил. Часть толпы думает, где Петлюра, другая, что другой, а тот в Бельгии, улаживает дела с союзниками. Оратор высказывает близкие к социалистическим взгляды. Большевик-провокатор пытается убить Петлюру, его за это готова растерзать толпа. Также за всем этим наблюдали Карась и Мышлаевский, которые потом идут выпить.
• Глава 17. Николка нашел дом Най-Турса, куда пришел, чтобы поделиться сведениями о нем. Его встречают мать и какая-то похожая на покойного женщина. Материнское сердце сразу все поняло. Она была в шоке, не могла успокоиться. Сестра Ирина узнала у Николки подробности трагедии и отправилась с ним хлопотать о том, чтобы семье отдали тело. Она пошла и в казарменное помещение, не испугавшись ни запаха, ни страшного зрелища. Но в само помещение Турбин ее не пустил, ему и самому было невыносимо плохо от страшного зрелища, но цель была достигнута. В ту же ночь полковника похоронили.
• Глава 18. Турбин умирал. Николка от этой мысли плакал. Елена держалась без слез, но ее состояние было не лучше. Пока Николка, Мышлаевский, Карась и Иллариосик думают о том, не надо ли звать священника, Елена молится со страстью и воодушевлением. Тут Николка зовет ее к Алексею. Он метается, но это кризис.
• Глава 19. Турбин выжил. И даже вышел на улицу, правда, спустя долгие два месяца. За это время из города ушел Петлюра. Алексей собирается сходить к Юлии. Но пока он идет к пациенту. Это Русаков, который теперь ударился в религию. Турбин будет лечить его, но про себя думает, что молодой человек свихнется. Через некоторое время герой пришел к Юлии, подарил ей браслет. Он просит разрешения прийти еще, она соглашается. Выходя от нее, Алексей сталкивается с братом. Николка ходит к Най-Турсам, особенно к его сестре. У Турбиных теперь общая трапеза с Мышлаевским, Карасем и Шервинским. В разгар обеда приходит Василиса (без денег он стал симпатичнее, по мнению Николки), приносит письмо Елене. Из него читатель узнает, что с мужем она развелась. Алексей идет за сестрой и требует забыть мерзавца-мужа и избавиться от его фотографии.
• Глава 20. Петлюра ушел, будто его не было, но это не значило, что настало спокойствие. Приближались большевики. В это время Русаков читал «Апокалипсис», где говорилось о Страшном суде, и ему становилось легче. А ребенок в соседнем от Турбиных доме видел прекрасные сны со звездами. Все проходит, а эти звезды остаются.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!