Реферативная работа: «Русское искусство в XIX веке. Русское искусство первой половины XIX века Изобразительное искусство первой половины 19 века

Живопись первой половины XIX века:

Тенденция реалистической живописи 18-го века остаётся ведущей и в первой половине нового столетия, особенное внимание обращается в этот период на черты русской жизни, которые носят характер народный и национальный. Значительным достижением русской живописи первой трети 19-го века было развитие портретного жанра. Портреты этого времени освещает гуманизм пушкинской эпохи с её безграничным уважением к достоинству человека. Патриотический подъём, вызванный борьбой против французской интервенции 1812 года, ожидание торжества социальной справедливости придали мироощущению передового человека этой эпохи возвышенный характер, вместе с тем гражданское начало соединялось здесь с лирическим, интимным, что придавало духовному облику лучших людей того времени особенную полноту.

К числу крупнейших русских портретистов первой половины 19-го века принадлежит Василий Андреевич Тропинин (годы жизни 1776-1857),один из основоположников романтизма в живописи России. В своих портретах Тропинин раскрывал ценность человеческой личности во всей конкретности её внешнего облика и духовного мира. Портреты Тропинина легко узнать по благодушному выражению лица, свойственному его персонажам, он наделял своих персонажей собственным спокойствием и доброжелательностью. Помимо портретов Тропинин разрабатывал в своем творчестве и бытовую тематику, что делает его также одним из основоположников русской жанровой живописи.Шедевром раннего творчества Тропинина можно назвать "Портрет Арсения Тропинина". Детские образы были для художника особенно привлекательны. Большая часть детских портретов работы Тропинина имеет жанровую завязку, он изображает детей с животными, птицами, игрушками, музыкальными инструментами («Мальчик с жалейкой», «Мальчик со щеглом» и другие). "Портрет Арсения Тропинина" подкупает искренностью и чистотой эмоций, написан он легко и обобщённо. Изысканный колорит построен на сочетании золотисто-коричневатых тонов, сквозь красочный слой и лессировки просвечивает розоватый тон грунта и подмалёвка.

В. А. Тропинин. Кружевница. 1823 г.

Картина «Кружевница» принесла Тропинину славу мастера женских образов и стала значительным явлением в живописном искусстве того времени.

Образ миловидной девушки, на мгновение оторвавшейся от своего занятия и взглянувшей на зрителя, наводит на мысль, что ей труд ничуть не в тяжесть, что это всего лишь игра. Тщательно и с любовью написан натюрморт - кружева, коклюшки, ящик для рукоделия. Ощущение покоя и уюта, созданное Тропининым в этой картине, убеждает в ценности каждого мгновения повседневного человеческого бытия.

К ранним формам русской жанровой живописи можно отнести и другие портреты крепостных рукодельниц кисти Тропинина - золотошвеек, вышивальщиц, прях. Их лица похожи, в них ясно просматриваются черты женского идеала художника - нежный овал, тёмные миндалевидные глаза, приветливая улыбка, кокетливый взгляд. Эти работы Тропинина отличают чёткие контуры и корпусное наложение красок, живописная фактура приобретает плотность. Мелкие, плотно положенные мазки делают картины похожими на миниатюры в технике эмали.

В. А. Тропинин. Портрет А. С. Пушкина. 1827 г.

В 1827 году Тропинин написал знаменитый портрет А. С. Пушкина. В этом портрете художник выразил свой идеал свободного человека.

Пушкин изображён сидящим в непринуждённой позе, правая рука положена на столик с раскрытой книгой. Фон и одежда объединены общим золотисто-коричневым тоном, на котором выделяется лицо поэта, – самое интенсивное красочное пятно и композиционный центр картины. В широко раскрытых голубых глазах поэта светится подлинное вдохновение. Все современники отмечали в этом портрете безукоризненное сходство с Пушкиным, где художник, добросовестно следуя натуре, сумел запечатлеть и высокую одухотворённость поэта.

На 1830-1840-е годы приходится наибольшее количество портретов, написанных Тропининым. Это портреты первых лиц в городской иерархии и лиц частных - дворян, купцов, а также духовно близких Тропинину актёров, писателей, художников.

В эти годы под влиянием вернувшегося в Россию из Италии Карла Брюллова у Тропинина появляются произведения большого размера по типу парадного портрета. В портрете самого Брюллова артистическую незаурядность художника Тропинин подчеркивает пышным фоном с античными развалинами, увитыми виноградными лозами и дымящимся Везувием.

Поздние произведения Тропинина привлекают своей жанровой наблюдательностью, предвосхищающей интерес к бытописанию, свойственный русской живописи 1860-х годах.

Стоит отметить, что Тропинин большую часть жизни был крепостным и получил вольную только в 47 лет (а его семья, жена и сын, спустя ещё 5 лет), но, несмотря на это, всю жизнь художник сохранял доброжелательное отношение к людям, изображая их в портретах в добром расположении духа и с приятным выражением лица.

Василий Андреевич Тропинин за всю свою долгую творческую жизнь создал более трёх тысяч портретов, оказав огромное влияние на формирование московской школы живописии развитие реалистических тенденций в русском искусстве.

Одним из самых значительных русских живописцев первой половины 19-го века можно назвать Карла Павловича Брюллова (годы жизни 1799-1852). Брюллов в своём творчестве тяготеет к большим, историческим полотнам, общий замысел их зачастую романтичен, хотя в них и сохраняются черты классицизма, и реалистическая основа.

Карл Брюллов родился в семье академика, резчика по дереву и живописца-декоратора. В 1809 г. Брюллов был принят в Академию художеств, с отличием её окончив, был отправлен в пенсионерскую поездку в Италию, где им был написан цикл картин на тему жизнеутверждающей красоты здорового человека, всем своим существом ощущающего радость бытия («Итальянское утро», «Итальянский полдень», «Вирсавия»).

Отчётливо звучит эта тема радостной красоты и гармонии в картине «Итальянский полдень». Мастерски передает Брюллов эффект солнечных лучей, пронизывающих листву и виноградную кисть, налитую соком, прослеживает игру света и смягчённой рефлексами тени на смуглой коже итальянки, сохраняя при этом чёткость пластических объемов её обнаженных плеч и полных рук.

Карла Брюллова можно назвать и мастером парадного портрета. Романтическая приподнятость образа, его декоративность, пластическая чёткость объёмной формы и изумительная материальность фактуры предметов отличают лучшие парадные портреты Брюллова, такие, как «Всадница» и два портрета графини Юлии Самойловой.

Однако можно отметить, что парадные портреты Брюллова лишены той значительности, которая присуща репрезентативному изображению 18-го века. Многие парадные портреты Брюллова носят характер чисто внешний, предваряя салонный портрет второй половины 19-го века.

В отличие от заказных парадных портретов особая точность психологических характеристик моделей отличает портреты людей искусства работы Брюллова (поэта Кукольника, скульптора Витали, баснописца Крылова, писателя и критика Струговщикова).

В портрете Витали Брюллов изображает скульптора как увлечённого творца, блеск увлажнённых глаз выдает напряжённость творческого состояния, а простая одежда с небрежно откинутым воротником белой рубашки напоминает о рабочей обстановке скульптора. Брюллов ярким светом выделяет лицо и руку Витали, погружая всё остальное окружение в мягкую полутьму.

К. П. Брюллов. Последний день Помпеи. 1830-1833 гг.

Вершиной творческих достижений, яркого таланта и виртуозного мастерства Карла Брюллова можно назвать большую историческую картину «Последний день Помпеи», характеризующую романтизм в русской живописи, смешивающийся с идеализмом и повышенным интересом к пленэру.

На картине Брюллов изобразил момент извержения Везувия в 79 году н. э. и разрушения города Помпеи близ Неаполя. Трагически неотвратима гибель людей под действием слепых, стихийных сил, зарево вулкана и свет молний озаряют мечущуюся в ужасе толпу людей, ищущих спасения. Брюллов объединяет в образах персонажей этой картины традиционную для классицизма героическую идеализацию и присущую новому романтическому направлению склонность к изображению натур в исключительных ситуациях.

В построении композиции картины Брюллов использует основные правила классицизма: фронтальность и замкнутый характер композиции, её деление в глубину на три плана, распределение действующих лиц по группам, скомпонованным в виде академических треугольников. Такое построение композиции в стиле классицизма вступает в противоречие с общим романтическим характером замысла картины, внося в картину некоторую условность и холодность.

В отличие от современников, освещавших картины нейтральным рассеянным дневным светом, Брюллов смело и успешно берётся за передачу сложнейшего двойного освещения: горячего красного света от пламени вулкана в глубине и холодного, зеленовато-голубоватого света на переднем плане от вспышки молнии.

Картина "Последний день Помпеи" Карла Брюллова произвела сенсацию, как в России, так и за рубежом, знаменуя собой первый большой международный успех русской живописной школы.

Скульптура первой половины XIX века:

П.О. Росси. Портрет И. П. Мартоса

Первые десятилетия 19-го века отмечают большие достижения русской скульптуры и, в первую очередь, монументальной пластики.

Наиболее выдающимся представителем русского классицизма в скульптуре этого периода можно назвать Ивана Петровича Мартоса (годы жизни 1754-1835).

В творчестве Мартоса большое место занимает мемориальная скульптура. Мартоса можно назвать одним из создателей своеобразного типа русского надгробия эпохи классицизма. В числе первых дошедших до нас произведений Мартоса выделяется надгробие С. С. Волконской, представляющее собой мраморную плиту с барельефным изображением плачущей женщины рядом с урной. Стройная, величавая фигура целиком задрапирована в длинные одежды, лицо затенено наброшенным на голову покрывалом и почти не видно. Произведению Мартоса присуща большая мера сдержанности в передаче человеческой скорби; спокойное и ясное решение общей композиции надгробия.

Те же черты отличают и надгробие Е. С. Куракиной. Вместо сложной многофигурной композиции скульптор расположил на постаменте надгробия лишь одну полулежащую фигуру женщины; облокотившись на овальный медальон с портретом умершей, женщина в скорби закрывает лицо руками. На постаменте надгробия Мартос высек барельеф с изображением двух сыновей умершей на характерном для классицизма гладком нейтральном фоне.

Сила и драматизм глубоких человеческих чувств переданы в этом произведении Мартосом с художественным тактом и пластической выразительностью.

В мраморных надгробиях Мартоса с глубокой поэтичностью раскрывается тема скорби, в них ощущается большая искренность чувств, возвышенно-этическое понимание человеческого горя, в них отсутствует подавляющий человека ужас смерти.

И. П. Mapтос. Памятник Минину и Пожарскому в Москве. 1804- 1818 гг.

Наиболее значительным произведением Мартоса и одним из величайших творений русской монументальной скульптуры также можно назвать памятник Минину и Пожарскому на Красной площади в Москве, посвящённый руководителям второго народного ополчения во время польской интервенции в Смутное время, и победе над Польшей в 1612 году.

Памятник Минину и Пожарскому представляет собой скульптурную группу на гранитном пьедестале строгой прямоугольной формы. Простирая руку в сторону Кремля и словно призывая к спасению отечества, Кузьма Минин вручает князю Пожарскому меч, Пожарский, принимая меч и придерживая левой рукой щит, поднимается со своего ложа, на котором он покоился после полученных ранений.

Доминантным образом в группе является фигура Кузьмы Минина; его могучая фигура явно главенствует и привлекает основное внимание широким свободным взмахом руки. В постамент с двух сторон врезаны горельефы, передний горельеф изображает граждан-патриотов, жертвующих свое имущество на благо Родины, задний - изображает князя Пожарского, гонящего поляков из Москвы.

Мартос лаконичными средствами сумел в полной мере выразить в монументе идею гражданского долга и подвига во имя родины, что полностью отвечало делам и чувствам русского народа после победы в войне с французами в 1812 году.

Памятная надпись на постаменте

Работы Мартоса позднего периода предвосхищают романтические тенденции скульптуры второй половины 19-го века. Мартос создаёт памятники, играющие большую роль в создании образного строя городов: герцогу Э. Ришелье в Одессе, Александру I в Таганроге, Г. А. Потемкину-Таврическому в Херсоне, М. В. Ломоносову в Архангельске.

Среди поздних монументальных произведений Мартоса выделяется памятник Ришелье в Одессе, ставший символом этого города. Мартос изобразил Ришелье облачённым в древнеримскую тогу, его движения сдержанны и выразительны, что подчёркивает благородную простоту образа. Монумент композиционно связан с окружающим архитектурным ансамблем: со зданиями, расположенными по полукружию площади, со знаменитой одесской лестницей и приморским бульваром.

Иван Петрович Мартос сыграл определяющую роль в формировании творчества многих русских скульпторов 19-го столетия. Он более пятидесяти лет преподавал в Академии художеств, с 1814 г. был её ректором.

В творчестве многих скульпторов первой половины 19-го века можно увидеть усиливающийся интерес к передаче реальности и увлечение жанрово-бытовой тематикой, что будет определять черты искусства второй половины столетия. Расширение тематики скульптурных произведений и интерес к жанру более всего характерны для творчества П. К. Клодта.

Пётр Карлович Клодт (годы жизни 1805-1867) - русский скульптор из баронской семьи Клодт фон Юргенсбург балтийско-немецкого происхождения.

В юности барон Клодт по настоянию отца, начальника штаба Отдельного Сибирского корпуса, поступил в артиллерийское училище, но всё свободное время, он отдавал своему главному увлечению: при малейшей возможности Клодт брался за карандаш или перочинный ножик и рисовал или резал лошадей в малых размерах.

В 23 года Клодт ушёл с военной службы и посвятил свою дальнейшую жизнь исключительно скульптуре. В 1830-м году Клодт поступил вольнослушателем в Академию художеств, его учителями стали ректор Академии И. П. Мартос, а также известные мастера скульптуры С. И. Гальберг и Б. И. Орловский. В это же время большим успехом стали пользоваться статуэтки Клодта, изображающие лошадей.

Первым знаменитым монументальным произведением Клодта можно назвать скульптурную группу коней в оформлении Нарвских ворот в Санкт-Петербурге. Над этим большим правительственным заказом Клодт трудился совместно с такими опытными скульпторами как С. С. Пименов и В. И. Демут-Малиновский.

По модели Клодта на аттике арки ворот установили медную шестёрку коней, несущую колесницу богини славы. В отличие от классических изображений этого сюжета, кони в исполнении Клодта стремительно несутся вперёд и встают на дыбы, сообщая при этом всей скульптурной композиции впечатление порывистого движения.

С 1833-го по 1841-й годы Клодт работает над моделями четырёх групп «Укротителей коней», установленных на Аничковом мосту в Санкт-Петербурге.

Романтически звучащая тема этих групп, выполненных в лучших традициях русского классицизма, может быть определена как борьба воли и разума человека с силами природы. Поверженный наземь при первой попытке обуздать животное, человек в итоге всё же становится победителем. Чётко переданные упругие объёмы характерны для всех четырех групп, ясны и выразительны их силуэты. Благодаря этим качествам скульптурные группы Клодта композиционно цельно входят в окружающий архитектурный городской ансамбль.

П. К. Клодт. Укротитель коня. 1833-1841 гг.	В первой группе обнажённый атлет сдерживает вздыбленного коня, животное и человек напряжены. Нарастание борьбы показано с помощью двух основных диагоналей: плавный силуэт шеи и спины лошади образует первую диагональ, которая пересекается с диагональю, образуемой фигурой атлета. Движения выделены ритмичными повторами.
	Во второй группе голова животного высоко вздёрнута, пасть оскалена, ноздри раздуты, конь бьёт передними копытами по воздуху, фигура человека развёрнута по спирали в попытке осадить коня. Основные диагонали композиции сближаются, силуэты коня и человека словно переплетаются между собой.
	В третьей группе человек повержен на землю, а конь пытается вырваться на волю, победно выгибая шею, его свободе препятствует только узда в левой руке человека. Основные диагонали композиции чётко читаются и выделяется их пересечение. Силуэты коня и человека образуют раскрытую композицию, в отличие от первых двух групп.
	В четвёртой группе человек укрощает разъярённое животное: опираясь на одно колено, он останавливает дикий бег коня, обеими руками сжимая узду. Силуэт коня образует пологую диагональ, силуэт человека прикрывается драпировкой, спадающей со спины коня. Общий силуэт монумента вновь становится замкнутым и уравновешенным.

В 1848-55 гг. Клодт создаёт памятник великому поэту-баснописцу И. А. Крылову для Летнего сада в Санкт-Петербурге. Это произведение Клодта стало новым, неожиданным словом в монументальной городской скульптуре.

Клодт отказывается здесь от всех условных и идеализирующих приёмов скульптуры классицизма и передаёт свои живые впечатления и облик человека, которого хорошо знал и любил. Скульптор изображает поэта сидящим в простой, естественной позе, акцентируя внимание на лице Крылова, в котором раскрывается его личностная характеристика. Необычно решает Клодт постамент памятника, всю среднюю часть которого занимает сплошной, опоясывающий по периметру горельеф с изображениями разнообразных животных, персонажей басен Крылова. Несмотря на некоторую критику за чрезмерный реализм в изображении животных на постаменте, монумент был высоко оценен и занял достойное место в истории русской скульптуры.

В течение всей жизни много внимания Клодт уделял малой пластике - небольшим статуэткам, изображавшим лошадей ("Лошадь на водопое", "Покрытый попоной конь, вставший на дыбы", "Конь, скачущий галопом", "Жеребёнок" и др.). Скульптор в этих статуэтках мастерски передаёт индивидуальный характер каждого животного; это настоящие портреты, выполненные проникновенно, с чутким вниманием и неподдельным уважением к натуре.

Просмотры: 27 748

Первые десятилетия XIX в. в России прошли в обстановке всенародного подъема, связанного с Отечественной войной 1812 г. Идеалы этого времени нашли выражение в поэзии молодого Пушкина. Война 1812 г. и восстание декабристов во многом определили характер русской культуры первой трети столетия.

Особенно остро противоречия времени обозначились в 40-е годы. Именно тогда началась революционная деятельность А.И. Герцена, с блестящими критическими статьями выступил В. Г. Белинский, страстные споры вели западники и славянофилы.

В литературе и искусстве появляются романтические мотивы, что естественно для России, уже более столетия вовлеченной в общеевропейский культурный процесс. Путь от классицизма к критическому реализму через романтизм определил условное разделение истории русского искусства первой половины XIX в. как бы на два этапа, водоразделом которых явились 30-е годы.

Многое изменилось по сравнению с XVIII в. в изобразительных, пластических искусствах. Возросли общественная роль художника, значимость его личности, его право на свободу творчества, в котором теперь все более остро поднимались социальные и нравственные проблемы.

Рост интереса к художественной жизни России выразился в здании определенных художественных обществ и издании специальных журналов: «Вольного общества любителей словесности, наук и художеств» (1801), «Журнала изящных искусств» сначала в Москве (1807), а затем в Петербурге (1823 и 1825), «Общества поощрения художников» (1820), «Русского музеума…» П. Свиньина (1810-е годы) и «Русской галереи» в Эрмитаже (1825), провинциальных художественных школ, вроде школы А.В. Ступина в Арзамасе или А.Г. Венецианова в Петербурге и деревне Сафонково.

Гуманистические идеалы русского общества отразились в высокогражданственных образцах зодчества этого времени и монументально-декоративной скульптуры, в синтезе с которыми выступает декоративная живопись и прикладное искусство, которое нередко оказывается в руках самих архитекторов. Главенствующий стиль этого времени – зрелый, или высокий, классицизм, в научной литературе, особенно начала XX столетия, часто именуемый русским ампиром.

Архитектура

Архитектура первой трети века – это прежде всего решение больших градостроительных задач. В Петербурге завершается планировка основных площадей столицы: Дворцовой и Сенатской. Создаются лучшие ансамбли города. Особенно интенсивно после пожара 1812 г. строится Москва. Идеалом становится античность в ее греческом (и даже архаическом) варианте; гражданственная героика античности вдохновляет русских архитекторов. Используется дорический (или тосканский) ордер, который привлекает своей суровостью и лаконизмом. Некоторые элементы ордера укрупняются, особенно это касается колоннад и арок, подчеркивается мощь гладких стен. Архитектурный образ поражает величавостью и монументальностью. Огромную роль в общем облике здания играет скульптура, имеющая определенное смысловое значение. Многое решает цвет, обычно архитектура высокого классицизма двухцветна: колонны и лепные статуи – белые, фон – желтый или серый. Среди зданий главное место занимают общественные сооружения: театры, ведомства, учебные заведения, значительно реже возводятся дворцы и храмы (за исключением полковых соборов при казармах).

«Вид Строгановской дачи» (1797, Русский музей, Санкт-Петербург)
Большой кабинет С.В. Строгановой, акварель из альбома семьи Строгановых, 1830-е гг.

Крупнейший архитектор этого времени Андрей Никифорович Воронихин (1759–1814) начал свой самостоятельный путь еще в 90-х годах перестройкой вслед за Ф.И. Демерцовым интерьеров Строгановского дворца Ф.-Б. Растрелли в Петербурге (1793, Минеральный кабинет, картинная галерея, угловой зал). Классическая простота характерна и для Строгановской дачи на Черной речке (1795–1796, не сохр. За пейзаж маслом «Дача Строганова на Черной речке» , 1797, ГРМ, Воронихин получил звание академика). В 1800 г. Воронихин работал в Петергофе, исполнив проект галерей у ковша фонтана «Самсон» и приняв участие в общей реконструкции фонтанов Большого грота, за что был официально признан Академией художеств архитектором. Позже Воронихин нередко работал в пригородах Петербурга: он спроектировал ряд фонтанов для Пулковской дороги, отделывал кабинет «Фонарик» и Египетский вестибюль в Павловском дворце,

Казанский собор
Горный институт

Висконтьев мост и Розовый павильон в парке Павловска. Главное детище Воронихина – Казанский собор (1801–1811). Полуциркульная колоннада храма, которую он возвел не со стороны главного – западного, а с бокового – северного фасада, образовала площадь в центре Невской перспективы, превратив собор и Здания вокруг в важнейший градостроительный узел. Проезды, вторыми завершается колоннада, связывают здание с окружающими улицами. Соразмерность боковых проездов и здания собора, рисунок портика и каннелированных коринфских колонн свидетельствуют о прекрасном знании античных традиций и умелой их модификации на языке современной архитектуры. В оставшемся незавершенным проекте 1811 г. предполагалась вторая колоннада у южного фасада и большая полукруглая площадь у западного. Выполненной из этого замысла оказалась лишь замечательная чугунная решетка перед западным фасадом. В 1813 г. в соборе был погребен М.И. Кутузов, и здание стало своеобразным памятником побед русского оружия. Здесь хранились знамена и другие реликвии, отбитые у наполеоновских войск. Позже перед собором были поставлены памятники М.И. Кутузову и М.Б. Барклаю-де-Толли, исполненные скульптором Б. И. Орловским.

Еще более строгий, антикизированный характер придал Воронихин Горному кадетскому корпусу (1806–1811, теперь Горный институт), в котором все подчинено мощному дорическому портику из 12 колонн, обращенному к Неве. Столь же суров образ украшающей его скульптуры, прекрасно сочетающейся с гладью боковых стен и дорическими колоннами. И.Э. Грабарь верно заметил, что если классицизм екатерининской эпохи исходил из идеала римской архитектуры (Кваренги), то «александровский» как бы напоминает величавый стиль Пестума.

Воронихин – архитектор классицизма – много сил отдал созданию городского ансамбля, синтезу архитектуры и скульптуры, органическому сочетанию скульптурных элементов с архитектурными членениями как в больших сооружениях, так и в малых. Горный кадетский корпус как бы открывал вид на Васильсвский остров с моря. С другой стороны острова, на его стрелке, Тома де Томон в эти годы возводит ансамбль Биржи (1805–1810).

Тома де Томон (ок. 1760–1813), швейцарец по происхождению, приехал в Россию в конце XVIII столетия, уже поработав в Италии, Австрии, возможно, пройдя курс в Парижской Академии. Он не получил законченного архитектурного образования, тем не менее, ему было поручено строительство здания

Вид биржи со стороны Большой Невы

Биржи , и он блестяще справился с заданием (1805–1810). Томон изменил весь облик стрелки Васильевского острова, оформив полукругом берега двух русел Невы, поставив по краям ростральные колонны-маяки , образовав тем самым около здания Биржи площадь. Сама Биржа имеет вид греческого храма – периптера на высоком цоколе, предназначенном для торговых складов. Декор почти отсутствует. Простота и ясность форм и пропорций придают зданию величественный, монументальный характер, делают его главным не только в ансамбле стрелки, но и влияющим на восприятие обеих набережных как Университетской, так и Дворцовой. Декоративная аллегорическая скульптура здания Биржи и ростральных колонн подчеркивает назначение сооружений. Центральный зал Биржи с лаконичным дорическим антаблементом перекрыт кессонированным полуциркульным сводом.

Ансамбль Биржи был не единственным в Петербурге сооружением Тома де Томона. Он строил и в царских пригородных резиденциях, используя и здесь греческий тип сооружения. Романтические настроения художника вполне выразились в мавзолее «Супругу-благодетелю», возведенном императрицей Марией

Мавзолей супругу-благодетелю в Павловске

Федоровной в память о Павле в парке Павловска (1805–1808, мемориальная скульптура исполнена Мартосом). Мавзолей напоминает архаический тип храма-простиля. Внутри зал также перекрыт кессонированным сводом. Гладкие стены облицованы искусственным мрамором.

Новый век ознаменован созданием главнейших ансамблей Петербурга. Выпускник Петербургской Академии и ученик парижского архитектора Ж.-Ф. Шальгрена Андреян Дмитриевич Захаров (1761–1811), с 1805 г. «главный адмиралтейств архитектор», начинает строительство Адмиралтейства (1806–1823). Перестроив старое коробовское здание, он превратил его в главный ансамбль Петербурга, неизменно встающий в воображении, когда говорится о городе и в наши дни. Композиционное решение Захарова предельно просто: конфигурация двух объемов, причем один объем как бы вложен в другой, из которых внешний, П-образный, отделен каналом от двух внутренних флигелей, Г-образных в плане. Внутренний объем – это корабельные и чертежные мастерские, склады, внешний – ведомства, административные учреждения, музей, библиотека и пр. Фасад Адмиралтейства растянулся на 406 м. Боковые фасады-крылья выходят к Неве, центральный завершается в середине триумфальной проездной аркой со шпилем, которая является замком композиции и через которую

Александровский сад и Адмиралтейство

пролегает главный въезд внутрь. Захаров сохранил гениальный коробовский замысел шпиля, проявив такт и почтение к традиции и сумев его трансформировать в новом классицистическом образе здания в целом. Однообразие почти полукилометрового фасада нарушается равномерно расположенными портиками. В поразительном единстве с архитектурой находится декоративная пластика здания, имеющая и архитектоническое, и смысловое значение: Адмиралтейство – морское ведомство России, мощной морской державы. Вся система скульптурного убранства была разработана самим Захаровым и блестяще воплощена лучшими скульпторами начала века. Над парапетом верхней площадки павильона башни, увенчанного куполом, изображены аллегории Ветров, Кораблестроения и т. д. По углам аттика – исполненные Ф. Щедриным четыре сидящих воина в латах, опиравшихся на щиты, ниже –огромный, до 22 м длины, рельефный фриз «Заведение флота в России» И. Теребенева, затем в плоском рельефе изображение Нептуна, передающего Петру трезубец как символ господства над морем, и в высоком рельефе – крылатые Славы со знаменами –символы побед русского флота, еще ниже скульптурные группы «нимф, держащих глобусы», как назвал их сам Захаров, исполненные также Ф. Щедриным. Это сочетание круглой скульптуры с высоким и низким рельефом, статуарной пластики с рельефно-орнаментальными композициями, это соотношение скульптуры с гладким массивом стены было использовано и в других произведениях русского классицизма первой трети XIX столетия.

Захаров умер, не увидев Адмиралтейства в законченном виде. Во второй половине XIX в. территория верфи была застроена доходными домами, многое в скульптурном убранстве уничтожено, что исказило первоначальный замысел великого зодчего.

В захаровском Адмиралтействе соединились лучшие традиции отечественной архитектуры (не случайно его стены и центральная башня многим напоминают простые стены древнерусских монастырей с их надвратными колокольнями) и самые современные градостроительные задачи: здание тесно связано с архитектурой центра города. Отсюда берут начало три проспекта: Вознесенский, Гороховая ул.. Невский проспект (эта лучевая система была задумана еще при Петре). Адмиралтейская игла перекликается с высокими шпилями Петропавловского собора и Михайловского замка.

Ведущим петербургским архитектором первой трети XIX в. («русского ампира») был Карл Иванович Росси (1777–1849). Первоначальное архитектурное образование Росси получил в мастерской Бренны, затем

Михайловский дворец (главный корпус Русского музея)

совершил поездку в Италию, где изучал памятники античности. Самостоятельное его творчество начинается в Москве, продолжается в Твери. Одна из первых работ в Петербурге –постройки на Елагином острове (1818). Про Росси можно сказать, что он «мыслил ансамблями». Дворец или театр превращались у него в градостроительный узел из площадей и новых улиц. Так, создавая Михайловский дворец (1819–1825, теперь Русский музей), он организует площадь перед дворцом и прокладывает улицу на Невский проспект, соразмеряя при этом свой замысел с другими близлежащими постройками – Михайловским замком и пространством Марсова поля. Главный подъезд здания, помещенного в глубине парадного двора за чугунной решеткой, выглядит торжественно, монументально, чему способствует коринфский портик, к которому ведут широкая лестница и два пандуса.

Здание Главного штаба на Дворцовой площади

Многое в декоративном убранстве дворца Росси делал сам, причем с безукоризненным вкусом – рисунок ограды, интерьеры вестибюля и Белого зала, в цвете которого преобладало белое с золотом, характерное для ампира, как и роспись гризайлью.

В оформлении Дворцовой площади (1819–1829) перед Росси стояла труднейшая задача – соединить в единое целое барочный Дворец Растрелли и монотонный классицистический фасад здания Главного Штаба и министерств. Архитектор нарушил унылость последнего Триумфальной аркой, открывающей выход к Большой Морской улице, к Невскому проспекту, и придал правильную форму площади – одной из самых больших среди площадей европейских столиц. Триумфальная арка, венчаемая колесницей Славы, сообщает всему ансамблю высокоторжественный характер.

Один из замечательнейших ансамблей Росси был начат им в конце 10-х годов и завершен только в 30-е годы и включал здание Александрийского театра , построенного по последнему слову техники того времени и с редким художественным совершенством, прилегающую к нему Александрийскую площадь, Театральную

Фасад Александринского театра

улицу за фасадом театра, получившую в наши дни имя ее зодчего, и завершающую его пятигранную Чернышеву площадь у набережной Фонтанки. Кроме того, в ансамбль вошло соколовское здание Публичной библиотеки, видоизмененное Росси, и павильоны Аничкова дворца, построенные Росси еще в 1817–1818 гг.

Последнее творение Росси в Петербурге – здание Сената и Синода (1829–1834) на знаменитой Сенатской площади. Хотя оно по-прежнему поражает дерзостным размахом творческой мысли архитектора, соединившего триумфальной аркой два здания, разделенных Галерной улицей, нельзя не отметить появление новых черт, характерных для позднего творчества зодчего и последнего периода ампира в целом: некоторой дробности архитектурных форм,

Сенат и Синод, Санкт-Петербург

перегруженности скульптурными элементами, жесткости, холодности и помпезности.

В целом же творчество Росси –истинный образец градостроительства. Как некогда Растрелли, он сам составлял систему декора, конструируя мебель, создавая рисунки обоев, а также возглавлял огромную команду мастеров по дереву и металлу, живописцев и скульпторов. Цельность его замыслов, единая воля помогли созданию бессмертных ансамблей. Росси постоянно сотрудничал со скульпторами С.С. Пименовым Старшим и В.И. Демут-Малиновским, авторами знаменитых колесниц на Триумфальной арке Главного Штаба и скульптур на Александрийском театре.

«Самым строгим» из всех архитекторов позднего классицизма был Василий Петрович Стасов (1769–

Московские Триумфальные ворота
Нарвские_ворота

1848) –строил ли он казармы (Павловские казармы на Марсовом поле в Петербурге, 1817–1821), перестраивал ли Императорские конюшни («Конюшенное ведомство» на набережной Мойки у Конюшенной площади, 1817–1823), возводил ли полковые соборы (собор Измайловского полка, 1828–1835) или триумфальные арки (Нарвские и Московские ворота), или оформлял интерьеры (например. Зимнего дворца после пожара 1837 г. или Екатерининского Царскосельского после пожара 1820 г.). Везде Стасов подчеркивает массу, ее пластическую тяжесть: его соборы, их купола грузны и статичны, колонны, обычно дорического ордера, столь же внушительны и тяжеловесны, общий облик лишен изящества. Если Стасов прибегает к декору, то это чаще всего тяжелые орнаментальные фризы.

Воронихин, Захаров, Тома де Томон, Росси и Стасов – петербургские зодчие. В Москве в это время работали не менее замечательные архитекторы. В войну 1812 г. было уничтожено более 70 % всего городского жилого фонда – тысячи домов и более сотни церквей. Сразу после изгнания французов началось интенсивное восстановление и строительство новых зданий. В нем отразились все новшества эпохи, но оставалась живой и плодотворной национальная традиция. В этом и заключалось своеобразие московской строительной школы.

Большой театр

Прежде всего была расчищена Красная площадь, и на ней О.И. Бове (1784–1834) были перестроены, а по сути, возведены заново Торговые ряды, купол над центральной частью которых размещался напротив купола казаковского Сената в Кремле. На этой оси несколько позже был поставлен Мартосом памятник Минину и Пожарскому.

Бове занимался также реконструкцией всей прилегающей к Кремлю территории, включая большой сад у его стен с воротами со стороны Моховой улицы, гротом у подножия Кремлевской стены и пандусами у Троицкой башни. Бове создает ансамбль Театральной площади (1816–1825), строя Большой театр и связывая новую архитектуру с древней китайгородской стеной. В отличие от петербургских площадей она замкнутая. Осипу Ивановичу принадлежат также здания Первой Градской больницы (1828–1833) и Триумфальные ворота у въезда в Москву со стороны Петербурга (1827– 1834, ныне на проспекте Кутузова), церковь Всех скорбящих радости на Большой Ордынке в

Триумфальные ворота, О.И. Бове

Замоскворечье, которую Бове пристроил к возведенным в конце XVIII в. Баженовым колокольне и трапезной. Это храм-ротонда, купол которой поддерживает колоннада внутри собора. Мастер достойно продолжал дело своего учителя Казакова.

Почти всегда вместе плодотворно работали Доменико (Дементий Иванович) Жилярди (1788–1845) и Афанасий Григорьевич Григорьев (1782–1868). Жилярди перестроил сгоревший во время войны казаковский Московский университет (1817–1819). В результате перестроек более монументальными становятся купол и портик, из ионического превратившийся в дорический. Много и удачно Жилярди и Григорьев работали в усадебной архитектуре (усадьба Усачевых на Яузе, 1829–1831, с ее тонкой лепкой декорации; имение Голицыных «Кузьминки», 20-е годы, с его знаменитым конным двором).

Усадьба Усачевых-Найденовых

Особое обаяние русского ампира донесли до нас московские жилые дома первой трети XIX в.: в них мирно соседствуют торжественные аллегорические фигуры на фасадах – с мотивом балконов и палисадников в духе провинциальных усадеб. Торцовый фасад здания обычно выведен на красную линию, тогда как сам дом скрыт в глубине двора или сада. Во всем царит композиционная живописность и динамика в отличие от петербургского равновесия и упорядоченности (дом Луниных у Никитских ворот, построенный Д. Жилярди, 1818–1823); дом Хрущевых, 1815–1817, ныне музей А.С. Пушкина, построенный А. Григорьевым; его же дом Станицкой, 1817–1822, ныне музей Л.Н. Толстого, оба на Пречистенке.

Жилярди и Григорьев во многом способствовали распространению московского ампира, преимущественно деревянного, по всей России, от Вологды до Таганрога.

К 40-м годам XIX в. классицизм утратил свою гармонию, утяжелился, усложнился, это мы видим на примере

Исаакиевский собор

Исаакиевского собора в Петербурге, строившегося Огюстом Монферраном сорок лет (1818–1858), одного из последних выдающихся памятников культового зодчества в Европе XIX столетия, объединившего лучшие силы архитекторов, скульпторов, живописцев, каменщиков и литейщиков.

Пути развития скульптуры первой половины столетия неразрывны с путями развития архитектуры. В скульптуре продолжают работать такие мастера, как И.П. Мартос (1752–1835), в 80–90-х годах XVIII в. прославившийся своими надгробиями, отмеченными величием и тишиной, мудрым приятием смерти, «как у древних» («Печаль моя светла…»). К XIX в. в его почерке многое меняется. Мрамор сменяется бронзой, лирическое начало – героическим, чувствительное–строгим (надгробие Е.И. Гагариной, 1803, ГМГС). Греческая античность становится прямым образцом для подражания.

Памятник Минину (стоит) и Пожарскому (сидит)

В 1804–1818 гг. Мартос работает над памятником Минину и Пожарскому , средства на который собирались по общественной подписке. Создание монумента и его установка проходили в годы наивысшего общественного подъема и отразили настроения этих лет. Идеи высшего гражданского долга и подвига во имя Родины Мартос воплотил в образах простых и ясных, в лаконичной художественной форме. Рука Минина простерта к Кремлю – величайшей народной святыне. Его одежда – русская рубаха, а не античная тога. На князе Пожарском древнерусские доспехи, островерхий шлем и щит с изображением Спаса. Памятник раскрывается по-разному с разных точек обзора: если смотреть справа, то представляется, что, опираясь на щит, Пожарский встает навстречу Минину; с фронтальной позиции, от Кремля, кажется, что Минин убедил Пожарского принять на себя высокую миссию защиты Отечества, и князь уже берется за меч. Меч становится связующим звеном

Моисей источает воду из камня

всей композиции.

Вместе с Ф. Щедриным Мартос работает также над скульптурами для Казанского собора. Им исполнен рельеф «Истечение воды Моисеем» на аттике восточного крыла колоннады. Четкое членение фигур на гладком фоне стены, строго классицистический ритм и гармония характерны для этой работы (фриз аттика западного крыла «Медный змий», как говорилось выше, был исполнен Прокофьевым).

В первые десятилетия века создавалось лучшее творение Ф. Щедрина – скульптуры Адмиралтейства, о чем говорилось выше.

Следующее поколение скульпторов представлено именами Степана Степановича Пименова (1784–1833) и Василия Ивановича Демут-Малиновского (1779–1846). Они, как никто другой в XIX столетии, достигли в своих работах органического синтеза скульптуры с архитектурой – в скульптурных группах из

«Похищение Прозерпины»
Колесница Аполлона

пудостского камня для воронихинского Горного института (1809–1811, Демут-Малиновский – «Похищение Прозерпины Плутоном» , Пименов – «Битва Геракла с Антеем»), характер грузных фигур которых созвучен дорическому портику, или в исполненных из листовой меди колеснице Славы и колеснице Аполлона для россиевских созданий –Дворцовой Триумфальной арки и Александрийского театра.

Колесница Славы Триумфальной арки (или, как ее еще называют, композиция «Победа») рассчитана на восприятие силуэтов, четко рисующихся на фоне неба. Если смотреть на них прямо, то кажется, что могучая шестерка коней, где крайних отводят под уздцы пешие воины, представлена в спокойном и строгом ритме, царит над всей площадью. Сбоку композиция становится более динамичной и компактной.

Памятник Кутузову

Одним из последних примеров синтеза скульптуры и архитектуры можно считать статуи Барклая-де-Толли и Кутузова (1829– 1836, поставлены в 1837) у Казанского собора работы Б.И. Орловского (1793– 1837), не дожившего нескольких дней до открытия этих памятников. Хотя обе статуи были исполнены через два десятилетия после постройки собора, они блестяще вписались в проезды колоннады, давшей им красивое архитектурное обрамление. Замысел памятников Орловского лаконично и ярко выразил Пушкин: «Здесь зачинатель Барклай, а здесь совершитель Кутузов», т. е. фигуры олицетворяют начало и конец Отечественной войны 1812 г. Отсюда стойкость, внутреннее напряжение в фигуре Барклая – символы героического сопротивления и зовущий вперед жест руки Кутузова, наполеоновские знамена и орлы под его ногами.

Скульптура

Русский классицизм нашел выражение и в станковой скульптуре, в скульптуре малых форм, в медальерном искусстве, например в знаменитых рельефах-медальонах Федора Толстого (1783–1873), посвященных войне 1812 г. Знаток античности, особенно гомеровской Греции, тончайший пластик, изящнейший

Ф. П. Толстой. Народное ополчение 1812 года. 1816. Медальон. Воск

рисовальщик. Толстой сумел соединить героическое, возвышенное с интимным, глубоко личным и лирическим, иногда окрашенным даже романтическим настроением, что так характерно для русского классицизма. Рельефы Толстого исполнялись в воске, а затем «старинным маниром», как делал Растрелли Старший в петровское время, отливались самим мастером в металле, причем сохранились многочисленные гипсовые варианты, или переведенные в фарфор, или исполненные в мастике («Народное ополчение», «Битва Бородинская», «Битва при Лейпциге», «Мир Европе» и т. д.).

Нельзя не упомянуть иллюстрации Ф. Толстого к поэме «Душенька» И.Ф.

Толстой Ф. П. Иллюстрация к «Душеньке». 1820-1833

Богдановича, выполненные тушью и пером и награвированные резцом – прекрасный образец русской очерковой графики на сюжет овидиевских «Метаморфоз» о любви Амура и Психеи, где художник высказал свое понимание гармонии античного мира.

Русская скульптура 30–40-х годов XIX в. становится все более демократичной. Не случайно в эти годы появляются такие работы, как «Парень, играющий в бабки» Н.С. Пименова (Пименова Младшего, 1836), «Парень, играющий в свайку» А.В. Логановского, горячо встреченные Пушкиным, написавшим по поводу их экспонирования знаменитые стихи.

Интересно творчество скульптора И.П. Витали (1794–1855), исполнившего среди прочих работ скульптуру

Фигуры ангелов у светильников на углах Исаакиевского собора

для Триумфальных ворот в память Отечественной войны 1812 г. у Тверской заставы в Москве (арх. О.И. Бове, сейчас на просп. Кутузова); бюст Пушкина, сделанный вскоре после гибели поэта (мрамор, 1837, ВМП); колоссальные фигуры ангелов у светильников на углах Исаакиевского собора –возможно, лучшие и наиболее выразительные элементы из всего скульптурного оформления этого гигантского архитектурного сооружения. Что касается портретов Витали (исключение составляет бюст Пушкина) и особенно портретов скульптора С.И. Гальберга, то они несут черты прямой стилизации под античные гермы, плохо уживающейся, по справедливому замечанию исследователей, с почти натуралистической проработкой лиц.

Жанровая струя отчетливо прослеживается в работах рано умерших учеников С.И. Гальберга – П.А. Ставассера («Рыбачок», 1839, мрамор, ГРМ) и Антона Иванова («Отрок Ломоносов на берегу моря»,

Ставассер. Рыбачок

1845, мрамор, ГРМ).

В скульптуре середины века основные – два направления: одно, идущее от классики, но пришедшее к сухому академизму; другое обнаруживает стремление к более непосредственному и многостороннему отображению реальности, оно получает распространение во второй половине века, но несомненно также и то, что черты монументального стиля оба направления постепенно утрачивают.

Скульптором, который в годы упадка монументальных форм сумел добиться значительных успехов и в этой области, так же, как и в «малых формах», был Петр Карлович Клодт (1805–1867), автор коней для Нарвских Триумфальных ворот в Петербурге (арх. В. Стасов), «Укротителей коней» для Аничкова моста (1833–1850), памятника Николаю I на Исаакиевской площади (1850–1859), И.А. Крылову в Летнем саду (1848–1855), а также большого

Один из коней Клодта

количества анималистической скульптуры.

Декоративно-прикладное искусство, так мощно выразившее себя в общем едином потоке декоративного оформления интерьеров «русского ампира» первой трети XIX в., – искусство мебели, фарфора, ткани, – также к середине века теряет цельность и чистоту стиля.

Живопись

Ведущим направлением архитектуры и скульптуры первой трети XIX столетия был классицизм. В живописи его развивали прежде всего академические художники в историческом жанре (А.Е. Егоров –«Истязание Спасителя», 1814, ГРМ; В.К. Шебуев –«Подвиг купца Иголкина», 1839, ГРМ; Ф.А. Бруни–«Смерть Камиллы, сестры Горация», 1824, ГРМ; «Медный змий», 1826–1841, ГРМ). Но истинные успехи живописи лежали, однако, в другом русле – романтизма. Лучшие стремления человеческой души, взлеты и парения духа выразила романтическая живопись того времени, и прежде всего портрет. В портретном жанре ведущее место должно быть отведено Оресту Кипренскому (1782–1836).

Кипренский родился в Петербургской губернии и был сыном помещика А.С. Дьяконова и крепостной. С 1788 по 1803 г. он учился, начав с Воспитательного училища, в Академии художеств, где занимался в классе исторической живописи у профессора Г.И. Угрюмова и французского живописца Г.-Ф. Дуайена, в 1805 г. получил Большую золотую медаль за картину «Дмитрий Донской по одержании победы над Мамаем» (ГРМ) и право на пенсионерскую поездку за границу, которая была осуществлена только в 1816 г. В 1809–1811 гг. Кипренский жил в Москве, где помогал Мартосу в работе над памятником Минину и Пожарскому, затем в Твери, а в 1812 г. возвратился в Петербург. Годы после окончания Академии и до отъезда за границу, овеянные романтическими чувствами,– наивысший расцвет творчества Кипренского. В этот период он вращался в среде свободомыслящей русской дворянской интеллигенции. Знал К. Батюшкова и П. Вяземского, ему позировал В.А. Жуковский, а в более поздние годы – Пушкин. Его интеллектуальные интересы были также широки, недаром Гете, которого Кипренский портретировал уже в свои зрелые годы, отметил его не только как талантливого художника, но и как интересно думающего человека. Сложные, задумчивые, изменчивые в настроении –такими предстают перед нами изображаемые Кипренским Е.П. Ростопчина (1809, ГТГ), Д.Н. Хвостова (1814, ГТГ), мальчик Челищев (ок. 1809, ГТГ). В свободной позе, задумчиво глядя в сторону, небрежно облокотясь на каменную плиту, стоит полковник лейбгycapoв E.B. Давыдов (1809, ГРМ). Этот портрет воспринимается как собирательный образ героя войны 1812 г., хотя он вполне конкретен. Романтическое настроение усилено изображением грозового пейзажа, на фоне которого представлена фигура. Колорит построен на звучных, взятых в полную силу цветах –красном с золотом и белом с серебром –в одежде гусара – и на контрасте этих цветов с темными тонами пейзажа. Открывая различные грани человеческого характера и духовного мира человека, Кипренский всякий раз использовал разные возможности живописи. Каждый портрет этих лет отмечен живописной маэстрией. Живопись свободная, построенная то, как в портрете Хвостовой, на тончайших переходах одного тона в другой, на разной светосиле цвета, то на гармонии контрастных чистых крупных световых пятен, как в изображении мальчика Челищева. Художник использует смелые цветовые эффекты, влияющие на моделировку формы; пастозная живопись споспешествует выражению энергии, усиливает эмоциональность образа. По справедливому замечанию Д.В. Сарабьянова, русский романтизм никогда не был столь мощным художественным движением, как во Франции или Германии. В нем нет ни крайнего возбуждения, ни трагической безысходности. В романтизме Кипренского еще много от гармонии классицизма, от тонкого анализа «извивов» человеческой души, столь свойственного сентиментализму. «Век нынешний и век минувший», столкнувшись в творчестве раннего Кипренского, слагавшегося как творческая личность в лучшие годы военных побед и радужных надежд русского общества, и составили своеобразие и невыразимое обаяние его ранних романтических портретов.

В поздний, итальянский, период в силу многих обстоятельств его личной судьбы художнику редко удавалось создать что-либо равное ранним произведениям. Но и здесь можно назвать такие шедевры, как один из лучших прижизненных портретов Пушкина (1827, ГТГ), написанный художником в последний период его пребывания на родине, или портрет Авдулиной (ок. 1822, ГРМ), полный элегической грусти.

Бесценная часть творчества Кипренского – графические портреты, выполненные в основном мягким итальянским карандашом с подцветкой пастелью, акварелью, цветными карандашами. Он изображает генерала Е.И. Чаплица (ГТГ), А.Р. Томилова (ГРМ), П.А. Оленина (ГТГ). Появление быстрых карандашных портретов-зарисовок само по себе знаменательно, характерно для нового времени: в них легко фиксируется всякое мимолетное изменение лица, любое душевное движение. Но в графике Кипренского также происходит определенная эволюция: в поздних работах нет непосредственности и теплоты, но они виртуознее и изысканнее по исполнению (портрет С.С. Щербатовой, ит. кар., ГТГ).

Последовательным романтиком можно назвать поляка А.О. Орловского (1777–1832), 30 лет прожившего в России и принесшего в русскую культуру темы, характерные для западных романтиков (бивуаки, всадники, кораблекрушения. «Бери свой быстрый карандаш, рисуй, Орловский, меч и сечу»,–писал Пушкин). Он быстро ассимилировался на русской почве, что особенно заметно в графических портретах. В них сквозь все внешние атрибуты европейского романтизма с его мятежностью и напряжением проглядывает нечто глубоко личное, затаенное, сокровенное (Автопортрет, 1809, ГТГ). Орловскому же принадлежит определенная роль в «проторивании» путей к реализму благодаря его жанровым зарисовкам, рисункам и литографиям, изображающим петербургские уличные сцены и типы, вызвавшим к жизни знаменитое четверостишие П.А, Вяземского:

Русь былую, удалую

Ты потомству передашь,

Ты схватил ее живую

Под народный карандаш.

Наконец, романтизм находит свое выражение и в пейзаже. Сильвестр Щедрин (1791–1830) начал творческий путь учеником своего дяди Семена Щедрина с классицистических композиций: четкое деление на три плана (третий план –всегда архитектура), по бокам кулисы. Но в Италии, куда он уехал из Петербургской Академии, эти черты не упрочились, не превратились в схему. Именно в Италии, где Щедрин прожил более 10 лет и умер в расцвете таланта, он раскрылся как художник-романтик, стал одним из лучших живописцев Европы наряду с Констеблем и Коро. Он первым открыл для России пленэрную живопись. Правда, как и барбизонцы, Щедрин писал на открытом воздухе только этюды, а завершал картину («украшал», по его определению) в мастерской. Однако сам мотив меняет акценты. Так, Рим в его полотнах – не величественные развалины античных времен, а живой современный город простого люда –рыбаков, торговцев, моряков. Но эта обыденная жизнь под кистью Щедрина обрела возвышенное звучание. Гавани Сорренто, набережные Неаполя, Тибр у замка св. Ангела, люди, ловящие рыбу, просто беседующие на террасе или отдыхающие в тени деревьев, – все передано в сложном взаимодействии световоздушной среды, в восхитительном слиянии серебристо-серых тонов, объединенных обычно ударом красного – в одежде, и головном уборе, в ржавой листве деревьев, где затерялась какая-нибудь одна красная ветка. В последних работах Щедрина все отчетливее проявлялся интерес к светотеневым эффектам, предвещающий волну нового романтизма Максима Воробьева и его учеников (например, «Вид Неаполя в лунную ночь»). Как портретист Кипренский и баталист Орловский, пейзажист Щедрин часто пишет жанровые сценки.

Определенное преломление бытовой жанр нашел, как это ни странно звучит, в портрете, и прежде всего в портрете Василия Андреевича Тропинина (1776 – 1857), художника, лишь к 45 годам освободившегося от крепостной зависимости. Тропинин прожил долгую жизнь, и ему суждено было узнать истинное признание, даже славу, получить звание академика и стать самым известным художником московской портретной школы 20–30-х годов. Начав с сентиментализма, правда, более дидактически-чувствительного, чем сентиментализм Боровиковского, Тропинин обретает свой собственный стиль изображения. В его моделях нет романтического порыва Кипренского, но в них подкупает простота, безыскусность, искренность выражения, правдивость характеров, достоверность бытовой детали. Лучшие из портретов Тропинина, такие, как портрет сына (ок. 1818, ГТГ), портрет Булахова (1823, ГТГ), отмечены высоким художественным совершенством. Особенно это видно в портрете сына Арсения, необычайно искреннем образе, живость и непосредственность которого подчеркивается умелым освещением: правая часть фигуры, волосы пронизаны, залиты солнечным светом, искусно переданным мастером. Гамма цветов от золотисто-охристых до розово-коричневых необычайно богата, широкое применение лессировок еще напоминает живописные традиции XVIII в.

Тропинин в своем творчестве идет по пути придания естественности, ясности, уравновешенности несложным композициям погрудного портретного изображения. Как правило, образ дается на нейтральном фоне при минимуме аксессуаров. Именно так изобразил Тропинин А.С. Пушкина (1827) – сидящим у стола в свободной позе, одетым в домашнее платье, что подчеркивает естественность внешнего облика.

Тропинин – создатель особого типа портрета-картины, т. е. портрета, в который привнесены черты жанра. «Кружевница», «Пряха», «Гитарист», «Золотошвейка» –типизированные образы с определенной сюжетной завязкой, не потерявшие, однако, конкретных черт.

Своим творчеством художник способствовал укреплению реализма в русской живописи и оказал большое влияние на московскую школу, – по определению Д.В. Сарабьянова, своеобразный «московский бидермайер».

Тропинин только ввел жанровый элемент в портрет. Настоящим родоначальником бытового жанра явился Алексей Гаврилович Венецианов (1780–1847). Землемер по образованию, Венецианов оставил службу ради живописи, переехал из Москвы в Петербург и стал учеником Боровиковского. Первые шаги в «художествах» он сделал в жанре портрета, создавая пастелью, карандашом, маслом удивительно поэтичные, лирические, иногда овеянные романтическим настроением образы (портрет B.C. Путятиной, ГТГ). Но вскоре художник оставляет портретопись ради карикатуры, и за одну остросюжетную карикатуру «Вельможа» первый же номер задуманного им «Журнала карикатур на 1808 год в лицах» был закрыт. Офорт Венецианова был, по сути, иллюстрацией к оде Державина и изображал толпящихся в приемной просителей, в то время как в зеркале был виден вельможа, пребывающий в объятиях красотки предполагается, что это карикатура на графа Безбородко).

На рубеже 10–20-х годов Венецианов уехал из Петербурга в Тверскую губернию, где купил небольшое имение. Здесь он и обрел свою основную тему, посвятив себя изображению крестьянской жизни. В картине «Гумно» (1821– 1822, ГРМ) он показал трудовую сцену в интерьере. Стремясь точно воспроизвести не только позы работающих, но и освещение, он даже велел выпилить одну стену гумна. Жизнь, как она есть, – вот что хотел изобразить Венецианов, рисуя крестьян за чисткой свеклы; помещицу, дающую задание дворовой девушке; спящего пастушка; девушку с бурачком в руке; любующихся бабочкой крестьянских детей; сцены жатвы, сенокоса и пр. Конечно, Венецианов не вскрывал острейших коллизий жизни русского крестьянина, не поднимал «больных вопросов» современности. Это патриархальный, идиллический быт. Но художник не вносил в него поэтичность извне, не придумывал ее, а черпал ее в самой изображаемой им с такой любовью народной жизни. В картинах Венецианова нет драматических завязок, динамичного сюжета, они, наоборот, статичны, в них «ничего не происходит». Но человек всегда находится в единении с природой, в вечном труде, и это делает образы Венецианова истинно монументальными. Реалист ли он? В понимании этого слова художниками второй половины XIX столетия – вряд ли. В его концепции много и от классицистических представлений (стоит вспомнить его «Весну. На пашне», ГТГ), и особенно от сентименталистских («На жатве. Лето», ГТГ), а в понимании им пространства – и от романтических. И, тем не менее, творчество Венецианова –это определенный этап на пути сложения русского критического реализма XIX в., и в этом также непреходящее значение его живописи. Это определяет и его место в русском искусстве в целом.

Венецианов был прекрасным педагогом. Школа Венецианова, венециановцы – это целая плеяда художников 20–40-х годов, работавших с ним как в Петербурге, так и в его имении Сафонково. Это А.В. Тыранов, Е.Ф. Крендовский, К.А. Зеленцов, А.А. Алексеев, С.К. Зарянко, Л.К. Плахов, Н.С. Крылов и многие другие. Среди учеников Венецианова много выходцев из крестьян. Под кистью венециановцев рождались не только сцены крестьянской жизни, но и городские: петербургские улицы, народные типы, пейзажи. А.В. Тыранов писал и сцены в интерьере, и портреты, и пейзажи, и натюрморты. Особенно любили венециановцы «семейные портреты в интерьере» – соединявшие конкретность образов с подробностью повествования, передававшие атмосферу среды (например, картина Тыранова «Мастерская художников братьев Чернецовых», 1828, в которой объединены и портрет, и жанр, и натюрморт).

Наиболее талантливый ученик Венецианова, несомненно, Григорий Сорока (1813–1864), художник трагической судьбы. (Сорока был освобожден от крепостной зависимости только реформой 1861 г., но вследствие тяжбы с бывшим помещиком был приговорен к телесному наказанию, не вынес одной мысли об этом и покончил с собой.) Под кистью Сороки и пейзаж его родного озера Молдино, и все предметы в кабинете имения в Островках, и фигуры застывших над гладью озера рыбаков преображаются, наполняются высочайшей поэзией, благостной тишиной, но и щемящей грустью. Это мир реальных предметов, но и идеальный мир, воображаемый художником.

Русская историческая живопись 30–40-х годов развивалась под знаком романтизма. «Гением компромисса» между идеалами классицизма и нововведениями романтизма назвал один исследователь (М.М. Алленов) Карла Павловича Брюллова (1799–1852). Слава к Брюллову пришла еще в Академии: уже тогда обыкновенные этюды превращались у Брюллова в законченные картины, как было, например, с его «Нарциссом» (1819, ГРМ). Окончив курс с золотой медалью, художник уехал в Италию. В доитальянских работах Брюллов обращается к сюжетам библейским («Явление Аврааму трех ангелов у дуба Мамврийского», 1821, ГРМ) и античным («Эдип и Антигона», 1821, Тюменский областной краеведческий музей), занимается литографией, скульптурой, пишет театральные декорации, рисует костюмы к постановкам. Картины «Итальянское утро» (1823, местонахождение неизвестно) и «Итальянский полдень» (1827, ГРМ), особенно первая, показывают, как близко живописец подошел к проблемам пленэра. Сам Брюллов так определил свою задачу: «Я освещал модель на солнце, предположив освещение сзади, так, что лицо и грудь в тени и рефлектируются от фонтана, освещенного солнцем, что делает все тени гораздо приятнее в сравнении с простым освещением из окна».

Задачи пленэрной живописи таким образом интересовали Брюлловa, но путь художника, однако, лежал в ином направлении. С 1828 г., после поездки в Помпеи, Брюллов работает над своим равным произведением – «Последний день Помпеи» (1830– 1833). Реальное событие античной истории – гибель города при извержении Везувия в 79 г. н. э. – дало возможность художнику показать величие и достоинство человека перед лицом смерти. Огненная лава надвигается на город, рушатся здания и статуи, но дети не оставляют родителей; мать прикрывает ребенка, юноша спасает возлюбленную; художник (в котором Брюллов изобразил себя) уносит краски, но, покидая город, он смотрит широко открытыми глазами, стараясь запечатлеть ужасное зрелище. Даже в гибели человек остается прекрасен, как прекрасна сброшенная с колесницы обезумевшими конями женщина – в центре композиции. В картине Брюллова отчетливо проявилась одна из существенных особенностей его живописи: связь классицистической стилистики его произведений с чертами романтизма, с которым брюлловский классицизм объединяет вера в благородство и красоту человеческой натуры. Отсюда удивительная «уживчивость» сохраняющей четкость пластической формы, рисунка высочайшего профессионализма, превалирующего над другими выразительными средствами, с романтическими эффектами живописного освещения. Да и сама тема неизбежной гибели, неумолимого рока столь характерна именно для романтизма.

Как определенный норматив, устоявшаяся художественная схема, классицизм во многом и ограничивал художника-романтика. Условность академического языка, языка «Школы», как называли Академии в Европе, в «Помпее» проявилась в полной мере: театральные позы, жесты, мимика, эффекты освещения. Но нужно признать, что Брюллов стремился к исторической правде, стараясь как можно точнее воспроизвести конкретные памятники, открытые археологами и изумившие весь мир, восполнить зрительно сцены, описанные Плинием Младшим в письме к Тациту. Экспонировавшаяся сначала в Милане, затем в Париже, картина была привезена в Россию в 1834 г. и имела шумный успех. О ней восторженно отзывался Гоголь. Значение произведения Брюллова для русской живописи определяется общеизвестными словами поэта: «И стал «Последний день Помпеи» для русской кисти первый день».

В 1835 г. Брюллов возвратился в Россию, где был встречен как триумфатор. Но собственно историческим жанром более уже не занимался, ибо «Осада Пскова польским королем Стефаном Баторием в 1581 году» завершена не была. Интересы его лежали в ином направлении – портретописи, к которой он обратился, уйдя от исторической живописи, как и его великий современник Кипренский, и в которой проявил весь свой творческий темперамент и блеск мастерства. Можно проследить определенную эволюцию Брюллова в этом жанре: от парадного портрета 30-х годов, образцом которого может служить даже не столько портрет, сколько обобщенный образ, например, блестящее декоративное полотно «Всадница» (1832, ГТГ), где изображена воспитанница графини Ю.П. Самойловой Джованина Паччини, не случайно имеет обобщенное название; или портрет Ю.П. Самойловой с другой воспитанницей – Амацилией (около 1839, ГРМ), до портретов 40-х годов – более камерных, тяготеющих к тонким, многогранным психологическим характеристикам (портрет АН. Струговщикова, 1840, ГРМ; Автопортрет, 1848, ГТГ). В лице литератора Струговщикова читается напряжение внутренней жизни. Усталостью и горечью разочарований веет от облика художника на автопортрете. Печально худое лицо с проницательными глазами, бессильно повисла аристократически тонкая кисть руки. В этих изображениях немало от романтического языка, в то время как в одном из последних произведений – глубоком и проникновенном портрете археолога Микеланджело Ланчи (1851) –мы видим, что Брюллов не чужд реалистической концепции в толковании образа.

После смерти Брюллова его ученики часто использовали лишь тщательно им разработанные формальные, чисто академические принципы письма, и имени Брюллова предстояло вынести немало хулы со стороны критиков демократической, реалистической школы второй половины XIX столетия, прежде всего В.В. Стасова.

Центральной фигурой в живописи середины века был несомненно Александр Андреевич Иванов (1806–1858). Иванов окончил Петербургскую Академию с двумя медалями. Малую золотую медаль он получил за картину «Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора» (1824, ГТГ), в связи с которой критика отмечала внимательное прочтение художником Гомера, а Большую золотую медаль – за произведение «Иосиф, толкующий сны заключенным с ним в темнице виночерпию и хлебодару» (1827, ГРМ), полное экспрессии, выраженной, однако, просто и ясно. В 1830 г. Иванов уезжает через Дрезден и Вену в Италию, в 1831 г. попадает в Рим и лишь за полтора месяца до кончины (он умер от холеры) возвращается на родину.

Путь А. Иванова никогда не был легким, за ним не летела крылатая слава, как за «великим Карлом». При жизни его талант ценили Гоголь, Герцен, Сеченов, но среди них не было живописцев. Жизнь Иванова в Италии была наполнена работой и размышлениями о живописи. Ни богатства, ни светских развлечений он не искал, проводя свои дни в стенах мастерской и на этюдах. На мировоззрение Иванова оказала определенное влияние немецкая философия, прежде всего шеллингианство с его идеей пророческого предназначения художника в этом мире, затем философия историка религии Д. Штрауса. Увлечение историей религии повлекло за собой почти научное изучение священных текстов, следствием которого явилось создание знаменитых библейских эскизов и обращение к образу Мессии. Исследователи творчества Иванова (Д.В. Сарабьянов) справедливо называют его принцип «принципом этического романтизма», т. е. романтизма, в котором главный акцент перенесен с эстетического начала на нравственное. Страстная вера художника в нравственное преобразование людей, в совершенствование человека, ищущего свободы и правды, привела Иванова к основной теме его творчества – к картине, которой он посвятил 20 лет (1837 – 1857), «Явление Христа народу» (ГТГ, авторский вариант – ГРМ).

Иванов долго шел к этому произведению. Изучал живопись Джотто, венецианцев, особенно Тициана, Веронезе и Тинторетто, написал двухфигурную композицию «Явление Христа Марии Магдалине после воскресения» (1835, ГРМ), за которую Петербургская Академия дала ему звание академика и продлила срок пенсионерства в Италии на три года.

Первые эскизы «Явления Мессии» относятся к 1833 г., в 1837 г. композиция была перенесена на большой холст. Далее работа шла, о чем можно судить по многочисленным оставшимся этюдам, эскизам, рисункам, по линии конкретизации характеров и пейзажа, поиска общего тона картины.

К 1845 г. «Явление Христа народу» было, по существу, окончено. Композиция этого монументального, программного произведения зиждется на классицистической основе (симметрия, размещение выразительной главной фигуры переднего плана – Иоанна Крестителя – по центру, барельефное расположение всей группы в целом), но традиционная схема своеобразно переосмыслена художником. Живописец стремился к передаче динамичности построения, глубинности пространства. Иванов долго искал это решение и добился его благодаря тому, что фигура Христа появляется и приближается к людям, принимающим крещение от Иоанна в водах Иордана, из глубины. Но главное, что поражает в картине,– необычайная правдивость разнообразных персонажей, их психологические характеристики, сообщающие потрясающую достоверность всей сцене. Отсюда и убедительность духовного перерождения героев.

Эволюцию Иванова в работе над «Явлением…» можно определить как путь от конкретно-реалистической сцены к монументально-эпическому полотну.

Изменения в мировоззрении Иванова-мыслителя, происшедшие за многие годы работы над картиной, привели к тому, что художник не закончил своего основного произведения. Но он сделал главное, как говорил Крамской, – «разбудил внутреннюю работу в умах русских художников». И в этом смысле исследователи правы, говоря, что картина Иванова была «предвестием скрытых процессов», происходивших тогда в искусстве. Находки Иванова были настолько новыми, что зритель просто не в состоянии был их оценить. Недаром Н.Г. Чернышевский называл Александра Иванова одним из тех гениев, «которые решительно становятся людьми будущего, жертвуют… истине и, приблизившись к ней уже в зрелых летах, не боятся начинать свою деятельность вновь с самоотверженностью юности» (Чернышевский Н.Г. Заметки по поводу предыдущей статьи//Современник. 1858. Т. XXI. Ноябрь. С. 178). До сих пор картина остается настоящей академией для поколений мастеров, как «Афинская школа» Рафаэля или Сикстинский плафон Микеланджело.

Иванов сказал свое слово в освоении принципов пленэра. В пейзажах, написанных на открытом воздухе, он сумел показать всю силу, красоту и интенсивность красок природы. И главное – не раздробить образ в погоне за мгновенным впечатлением, за стремлением к точности детали, а сохранить его синтетичность, столь свойственную искусству классическому. От каждого его пейзажа веет гармонической ясностью, изображает ли он одинокую пинию, отдельную ветку, морские просторы или понтийские болота. Это величественный мир, переданный, однако, во всем реальном богатстве световоздушной среды, так, будто ощущаешь запах травы, колебание горячего воздуха. В таком же сложном взаимодействии со средой изображает он человеческую фигуру в своих знаменитых этюдах обнаженных мальчиков.

В последнее десятилетие жизни у Иванова возникает идея создания цикла библейско-евангельских росписей для какого-либо общественного здания, долженствующих изобразить сюжеты Священного Писания в древневосточном колорите, но не этнографически-прямолинейно, а возвышенно-обобщенно. Неоконченные, выполненные акварелью библейские эскизы (ГТГ) занимают особое место в творчестве Иванова и вместе с тем органически завершают его. Эскизы эти предоставляют нам новые возможности этой техники, ее пластического и линейного ритма, акварельного пятна, не говоря уже о необычайной творческой свободе в трактовке самих сюжетов, показывающей всю глубину Иванова-философа, и о его величайшем даре монументалиста («Захария перед ангелом», «Сон Иосифа», «Моление о чаше» и др.). Цикл Иванова –доказательство того, что гениальная работа и в эскизах может быть новым словом в искусстве. «В XIX веке – веке углубляющегося аналитического расщепления прежней целостности искусства на отдельные жанры и отдельные живописные проблемы – Иванов является великим гением синтеза, приверженным идее универсального искусства, истолкованного как своего рода энциклопедия духовных исканий, коллизий и ступеней роста исторического самопознания человека и человечества» (Алленов М.М. Искусство первой половины XIX века//Алленов М.М., Евангулова О.С., Лифшиц Л.И. Русское искусство Х – начала XX века. М., 1989. С. 335). Монументалист по призванию, Иванов жил, однако, в то время, когда монументальное искусство быстро шло на спад. Реализм же ивановских форм мало соответствовал утверждающемуся искусству критического характера.

Социально-критическое направление, ставшее главным в искусстве второй половины XIX в., еще в 40–50-е годы заявило о себе в графике. Несомненную роль здесь сыграла «натуральная школа» в литературе, связываемая (весьма условно) с именем Н.В. Гоголя.

Огромный успех имел альбом литографированных карикатур «Ералаш» Н.М. Неваховича, который, подобно венециановскому «Журналу карикатур», был посвящен сатире нравов. На одной странице большого формата могло помещаться несколько сюжетов, нередко лица были портретны, вполне узнаваемы. «Ералаш» был закрыт на 16-м выпуске.

В 40-е годы большим спросом пользовалось издание В.Ф. Тимма, иллюстратора и литографа. «Наши, списанные с натуры русскими» (1841–1842) –изображение типажей петербургской улицы от фланеров-франтов до дворников, извозчиков и пр. Тимм иллюстрировал также «Картинки русских нравов» (1842–1843) и исполнил рисунки к поэме И.И. Мятлева о госпоже Курдюковой, провинциальной вдовушке, со скуки путешествующей по Европе.

Книга этого времени становится более доступной и дешевой: иллюстрации начали печатать с деревянной доски большими тиражами, иногда при помощи политипажей – металлических отливок. Появились первые иллюстрации к произведениям Гоголя – «Сто рисунков из поэмы Н.М. Гоголя «Мертвые души» А.А. Агина, гравированные Е.Е. Вернадским; 50-е годы ознаменовались деятельностью Т. Г. Шевченко как рисовальщика («Притча о блудном сыне», обличающая жестокие нравы в армии). Карикатуры и иллюстрации для книг и журналов Тимма и его соратников Агина и Шевченко способствовали развитию русской жанровой живописи второй половины XIX в.

Но главным истоком для жанровой живописи второй половины столетия явилось творчество Павла Андреевича Федотова (1815– 1852). Всего несколько лет своей короткой трагической жизни посвятил он живописи, но сумел выразить сам дух России 40-х годов. Сын суворовского солдата, принятый в Московский кадетский корпус за заслуги отца, Федотов 10 лет служил в Финляндском гвардейском полку. Выйдя в отставку, он занимается в батальном классе А.И. Зауервейда. Федотов начал с бытовых рисунков и карикатур, с серии сепий из жизни Фидельки, барыниной собачки, почившей в бозе и оплаканной хозяйкой, с серии, в которой заявил о себе как бытописатель сатирического толка – русский Домье периода его «Карикатюраны» (помимо серии о Фидельке – сепии «Модный магазин», 1844–1846, ГТГ; «Художник, женившийся без приданого в надежде на свой талант», 1844, ГТГ, и пр.). Он учился и на гравюрах Хогарта, и у голландцев, но более всего – у самой русской жизни, открытой взору талантливого художника во всей ее дисгармонии и противоречивости.

Главное в его творчестве – бытовая живопись. Даже тогда, когда он пишет портреты, в них легко обнаружить жанровые элементы (например, в акварельном портрете «Игроки», ГТГ). Его эволюция в жанровой живописи – от образа карикатурного к трагическому, от перегруженности в деталях, как в «Свежем кавалере» (1846, ГТГ), где все «обсказано»: гитара, бутылки, насмешливая служанка, даже папильотки на голове незадачливого героя, – к предельному лаконизму, как во «Вдовушке» (1851, Ивановский областной художественный музей, вариант – ГТГ, ГРМ), к трагическому ощущению бессмысленности существования, как в последней его картине «Анкор, еще анкор!» (около 1851, ГТГ). Та же эволюция и в понимании колорита: от цвета, звучащего вполсилы, через чистые, яркие, интенсивные, насыщенные краски, как в «Сватовстве майора» (1848, ГТГ, вариант–ГРМ) или «Завтраке аристократа» (1849–1851, ГТГ), до изысканной цветовой гаммы «Вдовушки», предающей предметный мир как бы растворяющимся в рассеянном свете дня, и цельности единого тона его последнего полотна («Анкор…»). Это был путь от простого бытописательства к претворению в ясных, сдержанных образах важнейших проблем русской жизни, ибо что такое, например, «Сватовство майора», как не обличение одного из социальных фактов жизни его времени –браков обедневших дворян с купеческими «денежными мешками»? А «Разборчивая невеста», написанная на сюжет, заимствованный у И.А. Крылова (очень, кстати, ценившего художника), как не сатира на брак по расчету? Или же обличение пустоты светского хлыща, пускающего пыль в глаза,– в «Завтраке аристократа»?

Сила живописи Федотова не только в глубине проблем, в занимательности сюжета, но и в потрясающем мастерстве исполнения. Достаточно вспомнить полный обаяния камерный «Портрет Н.П. Жданович за клавесином» (1849, ГРМ). Федотов любит реальный предметный мир, с восторгом выписывает каждую вещь, поэтизирует ее. Но этим восторгом перед миром не заслоняется горечь происходящего: безысходность положения «вдовушки», ложь брачной сделки, тоска офицерской службы в «медвежьем углу». Если и прорывается у Федотова смех, то это тот же гоголевский «смех сквозь невидимые миру слезы». Федотов окончил жизнь в «доме скорби» на роковом 37-м году жизни.

Искусством Федотова завершается развитие живописи первой половины XIX столетия, и вместе с тем совершенно органически – благодаря своей социальной заостренности – «федотовское направление» открывает собой начало нового этапа – искусства критического, или, как чаще теперь говорят, демократического, реализма.

Русское искусство в первой половине XIX века

романтизм пейзаж русский венецианов

Начало XIX в. в русской живописи стало временем появления такого направления, как романтизм. Именно под его влиянием русская живопись начинает потихоньку отходить от классицистических эстетических законов. Однако русский романтизм получил гораздо большее развитие в литературе, нежели в живописи, и поэтому его стилевые черты определяют менее отчетливо. Прежде всего, художники интересуются наблюдением натуры и реальному ее отображению. Это наиболее полно реализовалось в пейзажах, написанных в эпоху романтизма.

Существовало три формы воплощения принципов романтизма на живописных полотнах: рисование с натуры городских пейзажей, изображение итальянской природы, изображение российской природы.

Красота южных итальянских пейзажей воплотилась в картинах С. Щедрина, М. Лебедева.

В рамках данного направления работали и живописцы, которые в своих картинах отражали красоту русских провинциальных и деревенских пейзажей.

В данном случае в пейзажах присутствуют бытовые мотивы. Одним из представителей этого направления был А.Г. Венецианов. Ему принадлежит идея создания школы живописи, которая была бы независимой от Академии художеств. Там обучались живописи крестьяне и разночинцы. Венецианов учил писать фигуры и пейзаж без предварительной работы с гипсом и без копирования картин, которые были приняты в Академии. Венецианов не стремился изображать в своих картинах идеальную, декоративную природу. На его картинах изображены во всем своем очаровании виды полей, лугов, людей, которые на них трудятся.

К наиболее одаренным ученикам Венецианова следует отнести А. Крылова, А. Тыранова, Г. Сороку. А. Крылов был известен тем, что одним из самых первых написал русский зимний пейзаж.

Параллельно с развитием сельской пейзажной живописи происходит становление жанра провинциального романтического пейзажа. Он тоже не был связан с академической школой. Среди художников можно было найти и крепостных, и бывших иконописцев, и разночинцев. В основном, такие картины писались в усадьбах и провинциальных городах.

Примерно с середины ХIХ века все сильнее начинает ощущаться влияние реализма. Это отразилось и в работах пейзажистов. Очень показательны в этом смысле работы А. Иванова. Ему принадлежит создание нового способа цветового решения, который позволил художникам по-новому изображать окружающую реальность.

Еще одним течением в рамках романтического направления в живописи был маринизм. Его родоначальников был И.К. Айвазовский.

С 40-х годов XIX в. в русской живописи зарождается реализм, основоположником которого стал В.П. Федотов.

Русский реалистический пейзаж прошел в своем развитии несколько этапов. Первый начался в 1851 году, когда на ученической выставке в Московском Училище Живописи и Ваяния появились пейзажи Солова, картин Саврасова и Аммона. Кроме них, активно начинают выставляться Герц, Бочаров, Дубровин и др. Среди достижений первого периода следует упомянуть картины Саврасова «Пейзаж с рыбаком» и «Уборка хлеба».

В 60-е годы начался второй период формирования реалистической пейзажной живописи. Он характеризовался тем, что ряды художников, которые предметом изображения на своих картинах видели родную природу, становились значительно шире, а заинтересованность реалистическим искусством все росла.

Именно во второй период появились творения Карла Павловича Брюллова, Ореста Адамовича Кипренского, Тропинина Василия Андреевича, Алексея Гавриловича Венецианова,

В своем стремлении глубже осмыслить пути и тенденции развития живописи искусствоведы создают целую классификацию направлений и обширную картотеку понятий и терминов, способствующих более четкому и внятному описанию художественного наследия тех или иных мастеров кисти. Но есть личности, не вписывающиеся в общепринятые каноны, выходящие за их рамки, разрушающие сложившиеся стереотипы. Одним из таких талантливейших живописцев был Карл Павлович Брюллов . Главным отличием творчества художника от произведений многих его российских современников следует назвать наднациональный масштаб дарования этого уникального виртуоза живописи.

Потомок прадеда, прибывшего в Россию из Франции, сын живописца-миниатюриста, академика орнаментной скульптуры, Карл Брюллов с первых дней своей жизни находился в атмосфере искренней и глубокой любви к искусству. Его отец старательно развивал в детях умение рисовать и ценить прекрасное. Благодаря домашним занятиям и редкостной одаренности Карл заметно выделялся из общего ряда учеников Академии, в которую он поступил в 1809 году. Его острый глаз, развитое чувство пропорций, точная, выверенная и одновременно пластичная постановка рисунка, подкрепляемая упорной практикой, позволили Карлу далеко обогнать в мастерстве своих однокашников. Брюллов яснее многих других ощущал веяния романтизма, пошатнувшего классические каноны и в российской литературе, и в живописи. Его все больше привлекал жанр портрета, позволяющий передать индивидуальные черты личности, отразить живой характер конкретного человека.

После создания в 1821 году в Петербурге Общества поощрения художников Карл Брюллов и его брат Александр были удостоены высокой чести стать первыми молодыми живописцами, отправленными за счет общественных средств в Европу. Знакомство с лучшими образцами живописи, скульптуры и архитектуры Германии, Австрии, Италии потрясло Карла Павловича. Готические храмы, полотна Тициана, Рафаэля, Леонардо, античные статуи полностью перевернули его представление об изобразительном искусстве. Бурлящая вокруг жизнь все сильнее притягивала живописца своим многообразием и яркостью. За годы работы в Италии он практически полностью отошел от мифологических сюжетов и создал множество образцов великолепной жанровой и портретной живописи.

В стремлении познавать новое Карл Брюллов освоил самые различные изобразительные техники. Его интересовало все - масло и акварель, сепия и рисунок. В свои произведения художник вложил собственное понимание живописи, значительно расширившееся под влиянием знакомства с лучшими образцами работ старых мастеров, тонкое чувство формы, удивительную пластичность. В портретной живописи Брюллов создал отдельное направление, названное впоследствии «романтическим портретом», в котором весьма существенную роль играл цвет, помогавший выразительнее и ярче передать настроение и характер персонажей. Мастерство живописца заметно росло. Если некоторые из ранних его портретов напоминали глянцевые картинки, то в более поздних работах Брюллов достиг глубоко индивидуального подхода, позволившего ему создать широкий ряд уникальных психологических образов ставших подлинными свидетельствами эпохи.

Но главным достижением живописца современники признали его поистине монументальное историческое полотно «Последний день Помпеи». На написание картины, размер которой составил около тридцати квадратных метров, от первого замысла до завершения потребовалось целых шесть лет. Триумф и слава обрушились на мастера. Его произведение с восторгом и благоговением встретили Рим и Париж, прежде чем оно прибыло в Россию следом за своим гениальным создателем, вызванным ранее приказом императора.

В 1821 году Карл Брюллов был удостоен золотой медали Академии за картину: «Явление Аврааму трех ангелов у дуба Мамврийского» и права продолжения обучения живописи в Италии за казенный счет.

В 1823-1835 годах Брюллов работал в Италии, испытав глубокое воздействие античного, равно как и итальянского ренессансно-барочного искусства. Итальянские картины Брюллова проникнуты чувственной эротичностью «Итальянский полдень», «Вирсавия» в этот период окончательно формируется и его дар рисовальщика. Брюллов выступает и как мастер светского портрета, превращая свои образы в миры сияющей, «райской» красоты «Всадница» или конный портрет Дж. и А. Паччини.

1835 художник возвращается уже как живой классик. Посетив по пути Грецию и Турцию, Брюллов создает целый ряд поэтических образов Восточного Средиземноморья. Обратившись по предложению императора Николая I к русской истории, Брюллов пишет «Осаду Пскова Стефаном Баторием», не сумев, однако же, добиться (несмотря на ряд ярких живописных находок в эскизах) эпической цельности своего итальянского шедевра. По возвращении в Россию важную сферу творчества Брюллова стали составлять монументально-оформительские проекты, где ему удалось органически сочетать таланты декоратора и драматурга (эскизы росписей Пулковской обсерватории, 1839-1845; этюды и наброски ангелов и святых для Исаакиевского собора.

Однако на родине далеко не все по достоинству оценили творчество живописца. Вскоре после пышной встречи волна славословий схлынула, и начались трудности. Смелость и новизна в подходе к написанию многих полотен вызывали обилие критических отзывов. Карл Брюллов не смог стать таким же талантливым педагогом Академии, каким он был мастером живописи. Заказ императора на написание исторической картины «Осада Пскова польским королем Стефаном Баторием в 1581 году» остался невыполненным. Тяжелый труд над росписью Исаакиевского собора и петербургский климат подорвали здоровье Карла. У художника обнаружилась серьезная болезнь сердца, вынудившая его отправиться на лечение сначала на остров Мадейру, а затем в Италию. Еще несколько лет он смог время от времени посвящать себя живописи прежде, чем умер в местечке Маршано близ Рима.

Обширнейшее творческое наследие гениального мастера кисти входит в «золотой фонд» во многих музеях и частных коллекциях мира. Его монументальное историческое полотно «Последний день Помпеи», находящееся в Русском музее Санкт-Петербурга, по-прежнему потрясает все новые поколения зрителей своей масштабностью, мастерством исполнения и драматичностью сюжета.

Орест Адамович Кипренский (1782-1836) - знаменитый русский художник-портретист, исторический живописец, график; представитель романтизма. Родился в деревне Нежново. Орест Адамович, как полагают, был внебрачным сыном помещика А.С. Дьяконова. Его мать, крепостную крестьянку, через год после рождения сына выдали замуж за дворового Адама Швальбе. Фамилия Кипренский была выдумана. Дьяконов, заботясь о мальчике, дал ему вольную и шести лет определил в петербургскую Академию художеств. Одарённость Ореста стала ясна уже в первые ученические годы. Через девять лет Кипренский был определён в класс исторической живописи, куда попадали наиболее одарённые ученики, а в 1805 году, подводя итоги своего обучения картиной «Дмитрий Донской по одержании победы над Мамаем», получил золотую медаль и право на заграничную поездку для дальнейшего обучения. Но в Европе шли наполеоновские войны, и поездка была отложена на неопределённое время.

Главным в творчестве Ореста Кипренского, несмотря на «историческое» образование, стал портрет. Ещё за год до окончания академии он создал произведение, определившее его дальнейший творческий путь, - это был портрет названного отца Адама Швальбе.

В 1809 году художник создаёт один из лучших детских портретов в истории русского искусства - А.А. Челищева.

«Облик его проникнут внутренней романтической взволнованностью: он смотрит на мир широко открытыми глазами ребёнка, для которого еще «новы все впечатленья бытия». В то же время, несмотря на его детский возраст, в нём угадывается внутренняя жизнь, обещающая в будущем глубокую натуру…» (М.М. Ракова).

27 февраля 1809 года Кипренский уехал в Москву. Атмосфера творческих споров, знакомство с художественной галерей Ф.В. Растопчина, насчитывавшей до трёхсот экспонатов (среди которых картины Веласкеса, Ван Дейка, Тинторетто), предвоенные настроения русского общества имели огромное влияние на живописца. Жизнь Кипренского в Москве, богатая впечатлениями, способствовала интенсивной художественной деятельности. К лучшим портретам довоенного периода относятся портреты Е.П. Растопчиной и Е.Д. Давыдова. Портреты военного периода отражают патриотический дух, владевший русскими людьми в эпоху бед и ненастья. Такими полотнами стали портреты А.Р. Томилова и П.А. Оленина, написанные в 1813 году. «В бурке, в фуражке ополченца изображён Алексей Романович Томилов, просвещённейший человек своего времени, любитель искусств, близкий друг многих художников…

Обаяние чистоты, пылкой юности привлекает нас в прекрасном портрете Петра Алексеевича Оленина…Небрежно наброшена на плечи шинель, одета набок бескозырка…» (Е.Н. Чижикова).

В 1816 году академия сочла возможным возобновить заграничные командировки художников. Одним из первых за границу отправился Кипренский, он поселился в Риме и уже через год прислал свою первую заграничную картину «Итальянский садовник», встреченную в Петербурге как новый неожиданный и радующий поворот в творчестве художника.

Подкупала прежде всего блестящая, законченная эмалевая живопись, сильный свет и весь облик юноши с выражением неги и некоторой томности на красивом лице. Казалось, в картине Кипренского, заключена сама благодатная атмосфера Италии. Итальянские годы Кипренского - годы его наивысшей славы. В России его имя обратилось в легенду, итальянцам он открыл Россию, его завалили заказами. Он удостоился неслыханной чести, знаменитая галерея Уффици во Флоренции заказала ему автопортрет.

По возвращении в Москву в 1827 году художник создал знаменитый портрет А.С. Пушкина. «Лучший портрет моего сына есть тот, который написан Кипренским» - так считал отец поэта. Русский писатель А.И. Гончаров вспоминал: «Лицо его - матовое, суженное книзу, с русыми бакенами и обильными кудрями волос - врезалось в мою память и доказало мне впоследствии, как верно изобразил его Кипренский на известном портрете». «Себя как в зеркале я вижу, Но это зеркало мне льстит…», написал Пушкин в благодарственном послании художнику.

Осенью 1837 года Кипренского не стало. Имя Кипренского открывает яркую страницу в истории изобразительного искусства России. Искусство его несёт печать нарождавшегося века, века мятущегося и тревожного. В личности Кипренского, в его художественных идеях воплотились многие черты пушкинской эпохи. Постигая творческий путь Кипренского, мы приближаемся к верному восприятию истории русской культуры в целом. Человечность искусства Кипренского, этическое начало, присущее его творчеству, роднят художника со всем русским искусством XIX века и делают его одним из первых в плеяде блестящих мастеров России.

Тропинин Василий Андреевич (1776 г. - 1857 г.) - выдающийся русский художник золотого века, мастер портретной живописи. Академик живописи.

Василий Андреевич родился 19 марта в селе Карповка Новгородской губернии. Его отец крепостной крестьянин графа А.С. Миниха за честную службу получил личную вольную. Благодаря хлопотам родителя мальчик четыре года учился в начальных классах Новгородской народной школы, где и увлекся рисованием.

Вскоре будущий художник в числе приданного дочери Миниха стал крепостным графа Моркова И.И. Новый хозяин направил Василия под присмотр двоюродного брата А.И. Моркова в Петербург обучаться кондитерскому ремеслу.

Алексей Иванович Морков сыграл в судьбе молодого человека значительную роль. Увидев картины Тропинина, он сумел убедить кузена отправить начинающего кондитера учиться в Академию художеств. Здесь Василий Андреевич провел шесть лет (1798-1804), однако обучение Тропинин не закончил. Хозяин отозвал его в свое новое поместье на Украину.

Следующий период вплоть до 1823 года Тропинин жил попеременно в украинском поместье и графском доме Моркова в Москве. Он выполнял обязанности крепостного живописца и одновременно дворового человека. Картины Тропинина этого периода несут отпечаток сентиментализма, обусловленный влиянием В.Л. Боровиковского и Ж.Б. Греза. Тематический диапазон творчества достаточно широк: многочисленные портреты, иконы для поместной церкви, жанровые сцены, представлявшие быт украинских крестьян.

В 1823 году граф Морков, уступив давлению передовой части общества, предоставил Тропинину вольную. Освободившись от крепостной зависимости, Василий Андреевич решил получить статус профессионального живописца. Тропинин представил на суд Совета Академии художеств свои лучшие картины (Нищий старик, Портрет гравера Е.О. Скотникова, Кружевница), и получил звание «назначенного в академики». В 1824 году за мужской портрет К.А. Леберехта ему было жаловано звание академика портретной живописи.

Затем художник поселился в Москве. После академической выставки он приобрел известность, круг его клиентов расширился. Тропинин писал портреты московских дворян, купцов, деятелей культуры, представителей простонародья. Вскоре Тропинин приобрел славу лучшего портретиста Москвы.

В творчестве Тропинина периода расцвета (1820-1830-е годы) наблюдается эволюция живописной манеры: колорит произведений приобретает насыщенность, форма становится более объемной. Усиливаются жанровые мотивы, характерные для всего искусства Тропинина. С годами начинают появляться реалистические тенденции, наиболее отчетливо проявившиеся на закате творчества художника.

Тропинин активно занимался общественной деятельностью. Он был почетным членом Московского художественного общества (с 1843 года), имел непосредственное отношение к созданию Московского училища живописи, ваяния и зодчества.

Тропинин Василий Андреевич своим творчеством оказал огромное влияние на формирование московской школы живописи, способствовал развитию реалистических тенденций в русском художественном искусстве.

Все его работы были пронизаны доброжелательностью и внутренней красотой героев. История этого художника - история настоящего человека, который своим трудом и талантом прошел долгий нелегкий путь от крепостного крестьянина до великого гениального художника. По своему характеру и духу Тропинин был очень добрым, отзывчивым и чувствительным человеком, что полностью отражается в его многочисленных работах. Начинающий талант Василий Тропинин рисовал портреты людей только в хорошем расположении духа, в самые лучшие моменты их жизни, поскольку сам был мнения, что настоящий портрет должен показывать только лучшие достоинства человека, а не его недостатки.

Василий Тропинин был признан настоящим мастером реалистического и романтического портрета, он создатель нового жанра портрета - «домашний» портрет. Еще с самого начала своего творческого пути Тропинин интересовался бытовым жанром, писал простых людей, создал огромное количество этюдов с лицами украинских крестьян, купцов, помещиков. Наиболее известные работы художника-портретиста - «Женщина в окне», «Портрет С.М. Голицына», «Гитарист», «Кружевница», «Автопортрет с кистями и палитрой на фоне окна с видом на Кремль».

За «Портрет медальера К.А. Леберехта» Тропинин был удостоен звания Академика портретной живописи. Кроме того, его работы были отмечены и Московским художественным обществом, которое с глубоким уважением к таланту Тропинина, избрало художника почетным членом. Его ранние и поздние работы глубоко пронизаны правдивостью и четкостью изображения, красотой линий и образов. Художник писал людей такими, какие они есть, умел подчеркнуть достоинство самой личности. Василий Тропинин стал практически последним художником 18 века, который сумел сохранить верность любимому делу, даже в самые сложные периоды своей жизни.

Алексей Гаврилович Венецианов - замечательный художник первой половины XIX века, сказавший новое слово в искусстве своего времени, тонкий живописец, талантливый педагог. Он прочно утвердил в живописи тему крестьянского труда, воспел личность русского крестьянина, показал его человеческое достоинство и нравственную красоту.

Творческий путь Алексея Гавриловича был непохож на путь его собратьев по искусству, проходивших длительный срок обучения в стенах Академии художеств. Родился Венецианов в Москве, в 1780 году, в семье купца, разводившего для продажи плодовые кустарники и деревья. Неизвестно, кто были первые учителя будущего художника. «Я смело завоевывал свое любимое занятие», - писал Венецианов; он с увлечением занимался рисованием самостоятельно. Образование Венецианов получил в одном из московских пансионов, затем служил чертежником-землемером.

В начале XIX века Венецианов переехал в Петербург, где уже принимал заказы на исполнение портретов. В Петербурге он брал уроки у крупнейшего портретиста того времени В.Л. Боровиковского; влияние творчества последнего весьма ощутимо в образном строе ряда картин Венецианова. Много времени начинающий художник отдавал копированию картин знаменитых мастеров в Эрмитаже. В 1807 году Венецианов поступил на службу в Департамент почт и вскоре предпринял издание сатирического журнала «Журнал карикатур на 1808 год в лицах», состоящего из листов с гравюрами. Но это издание в самом начале навлекло на себя гнев Александра I. Третий по счету лист «Вельможа» был настолько остросатирическим, что правительство в день его выхода запретило дальнейшее издание журнала, а вышедшие листы были изъяты. К жанру карикатуры Венецианов обратился еще раз в эпоху войны 1812 года.

В 1811 году Венецианов получил признание Академии как портретист. За представленный «Автопортрет» ему было присуждено звание назначенного. Образ художника-труженика с палитрой и кистью в руке, пристально вглядывающегося в натуру, передает поэзию сосредоточенного, вдумчивого труда. В том же году Венецианов получил звание академика за портрет инспектора Академии художеств К.И. Головачевского с тремя воспитанниками Академии.

Среди галереи портретов конца 1810-х - начала 1820-х годов привлекает своей тонкостью небольшой портрет В.С. Путятиной. Задумчивая хрупкая девушка с книгой в руке, в свободном легком платье, сидящая на фоне пейзажа, кажется такой естественной, погруженной в свой мир, как будто зритель застал ее случайно. По настроению этот портрет напоминает портреты В.Л. Боровиковского, но в нем больше душевной интимности, простоты.

В середине 1810-х годов Венецианов покупает имение в Тверской губернии с селами Сафонково и Трониха, выходит в отставку и в дальнейшем большую часть времени живет в деревне. Здесь начался новый период в творчестве художника. Перед ним открылся совсем другой мир - мир крестьянской жизни и русской природы. Интерес к жизни народа у Венецианова не случаен. Война 1812 года, с одной стороны, укрепила национальное самосознание, «была великою эпохою в жизни России», по выражению Белинского, показала, какими силами обладает русский народ. С другой стороны, со всей остротой после войны встал вопрос о судьбе русского крестьянина, отдававшего свою жизнь за отечество, но оставшегося в подневольном, рабском положении. Этот вопрос занимал центральное место и в преобразовательных планах декабристов.

Наблюдая труд и быт крестьян, наблюдая природу, художник приходит к выводу о необходимости работать на натуре, писать «простейшие предметы русские», писать простых людей, правдиво передавая их взаимосвязь друг с другом и окружающей средой.

О значительности будничного дела повествует картина «Чистка свеклы». Неторопливо и серьезно крестьяне занимаются своей работой. По существу перед нами групповой портрет. Художник ничего не приукрашивает, но мягкая живописность, нежные и тонко сгармонированные тона придают этой пастели своеобразную красоту.

В первых работах нового периода Венецианов стремится овладеть перспективой интерьера, реальными соотношениями света и тени в нем. В картине «Гумно» с особой отчетливостью проявились его поиски в этом направлении. С наивной непосредственностью художник стремится запечатлеть все, что видит перед собой: большое крытое помещение для молотьбы, крестьян, находящихся на первом плане и в глубине, рабочих лошадей, различные орудия крестьянского труда. Художник не сумел связать фигуры одним действием, он ставил перед собой другую задачу: добиться предельной верности натуре. По заказу художника внутреннюю стену сарая выпилили. Это было сделано ради точности его наблюдений. С иллюзорной четкостью переданы в картине линейные сокращения бревен и досок, пространственные планы, отмеченные как масштабным соотношением фигур и предметов, так и чередованием света и тени.

В картине «Утро помещицы» Венецианов показывает поэзию обыденного человеческого быта, его скромной обстановки. Изображена часть комнаты небогатого дома. Сидящая у стола молодая помещица принимает работу у пришедших крестьянок. Льющийся из окна дневной свет мягко окутывает фигуру женщин, отражается на поверхности стола, шкафа, на полу. Облик крестьянок полон спокойствия и достоинства: крепкие, статные фигуры, здоровые лица, сильные руки, красивые одежды - красные и темно-синие сарафаны, белые кисейные рубахи. Привлекают в картине удивительная живописность сочетаний насыщенных тонов, свобода самого мазка.

К первым жанровым картинам Венецианова, в которых большое внимание уделено пейзажу, можно отнести небольшое полотно «На пашне. Весна». Красочные созвучия заставляют нас ощутить весенний воздух, почувствовать радость пробуждения природы. Мы любуемся прекрасным, идеальным в представлении художника, обликом молодой труженицы, ее грациозной фигурой, легкой поступью, нарядным розовым сарафаном. Ее ласковая материнская улыбка обращена к ребенку, играющему с цветами. С каким глубоким уважением и поэзией написал художник человека труда, крепостную крестьянку! Пленителен тонкий по настроению пейзаж: простор свежевспаханного поля, нежная травка, прозрачная зелень листвы, легкие облачка, высокое небо.

Столь же поэтичен и одухотворен скромный пейзаж в известной картине «Спящий пастушок». Блестит среди трав небольшая тихая речка Ворожба, сидит мальчик с удочкой, идет за рекой крестьянка с коромыслом, желтеют поля с перелесками, и среди них возвышаются тонкие ели, виден сарай, крытый соломой, на горизонте холмы - типичная русская равнина с ее мягкостью красок, задумчивой прелестью. В фигуре спящего мальчика разлито глубокое спокойствие, в ней как бы сосредоточилась мирная тишина лесов и полей.

В органическом согласии находится человек с природой в картине «На жатве. Лето»; крестьянка в алом сарафане сидит на высоком деревянном помосте и кормит ребенка, рядом с ней - отложенный на время серп. Густой алый цвет одежды красиво рисуется на золотистом фоне спелой ржи. Уходит вглубь равнина, чередуются полосы то освещенной, то затененной земли, отражая «тихую игру облаков на земле». Мерный плавный ритм линий и живописных пятен, обобщенный силуэт женской фигуры рождают ощущение эпического спокойствия, величавости извечных жизненных и трудовых процессов.

Художник создал целую галерею крестьянских образов: все изображенные были ему хорошо знакомы, он видел и наблюдал их каждый день. Все они разные по облику и характеру, но во всех них Венецианов прежде всего раскрывает моральную чистоту, заставляет почувствовать истинное человеческое достоинство.

Лирически проникновенна «Крестьянка с васильками». Задумчивое лицо девушки прекрасно своей душевной ясностью. Чуть опущенные плечи говорят об усталости, большие рабочие руки лежат на охапке пушистых васильков. Синие, желтовато-золотистые тона сарафана, передника, повязки на голове сливаются в тихую гармонию красок, напоминая цветовые сочетания в природе.

Другая по характеру «Девушка с бураком» - энергичен поворот головы молодой красавицы. Типично русское лицо с правильными чертами исполнено деловитой озабоченности: сдвинуты брови, сжаты губы, взгляд пристален. Красное звучное пятно платка подчеркивает темпераментность лица.

Горячо, с большим увлечением написан крестьянский мальчик «Захарка». Серовато-коричневые тона, разнообразие оттенков создают богатую живописную игру. Живо схвачен пытливый детский взгляд из-под насупленных бровей. Этот мальчик настоящий работник: рукой в огромной рукавице он придерживает топор на плече. Весь облик Захарки выражает полноту жизненных сил и очарование детства.

С необычайной живописной свободой, в горячих коричневых тонах исполнена «Голова крестьянина». Выражение одухотворенного мыслью лица говорит о большом жизненном опыте, душевной силе. Губы сложены в чуть заметную горестную улыбку.

Художник не раз обращался к теме жатвы, к образам жнецов. В картине «Жнецы» девушка и мальчик (очень похожий на Захарку) изображены среди ржи с серпами в руках. Прислонившись к плечу девушки, мальчик любуется бабочками, севшими на ее руку. В отношениях этих людей, связанных трудом, угадывается братская привязанность и теплота. Их сердца открыты добру и красоте. Здесь, как и в других работах, Венецианов создает национальные типы, несущие в себе глубоко нравственное начало.

Убедительный бытовой образ найден в полотне «Девушка с теленком», отличающийся сочной живописью и любовной проработкой деталей. Осязательно, материально переданы фактуры одежды (темно-красного сарафана, цветных бус на шее, повязки на голове, белых рукавов рубашки), жестковатой шерстки теленка, деревянной миски с едой. От этого полотна веет домашним уютом. Скуластое лицо девушки привлекает красотой естественности, внутренней силы и застенчивости.

Благородство старости передает художник в портретной работе старушки с клюкой. В ее позе, согбенной спине, морщинистом лице читаешь повесть о долгой и трудной жизни. Дряхлой рукой она сжимает клюку. Однако в этом нет натуралистической подчеркнутости. Все спаяно внутренней просветленностью. И светлый колорит портрета способствует этому впечатлению. Из среды таких удивительных женщин-крестьянок вышли воспетые А.С. Пушкиным няня Арина Родионовна и «Филиппьевна седая», няня Лариных. Несмотря на всю горечь подневольной жизни, они сохранили сердечную теплоту и ласку, душевную мудрость.

К этому же периоду творчества, к тридцатым годам, относится портрет дочерей художника, Александры и Фелицаты, которых Венецианов нежно любил. В двойном портрете он передал их девичье обаяние, миловидность, чистоту, типично русские черты лица. Старшая, Александра, художница, изображена с палитрой и кистями. В облике дочерей передана та же спокойная ясность, которая присуща всему искусству мастера.

Впервые произведения Венецианова появились на публичной выставке в Академии художеств в 1824 году. Сами названия картин говорили о характере творчества художника: «Крестьянский мальчик, проливший бурак с молоком» («Вот-те и батькин обед!»), «Крестьянка, занимающаяся чесанием волны», «Крестьянка с грибами в лесу», «Мальчик с собакой» и так далее. В академическом искусстве господствовала тогда историческая живопись с ее культом героя. На выставках Академии посетители привыкли видеть большие композиции с полными драматического действия сценами из мифологии, истории и библии. Венецианов же в своих полотнах предложил совершенно новые для русского искусства сюжеты, применил новый метод работы. «Наконец мы дождались художника, который прекрасный талант свой обратил на изображение одного отечественного, на представление предметов, его окружающих, близких к его сердцу и нашему - и совершенно успел в этом…» - писал издатель журнала «Отечественные записки» Павел Свиньин.

Общественное значение деятельности Венецианова перерастает рамки художественной жизни. Известно, какое горячее участие принимал Венецианов (вместе с К.П. Брюлловым, В.А. Жуковским и другими передовыми людьми) в освобождении от крепостной зависимости великого украинского поэта Тараса Григорьевича Шевченко. Он взял на себя самую трудную часть дела - переговоры с владельцем поэта о денежной стороне. «Ум и доброта привлекали к нему каждого, у него собиралось самое образованное общество художников и литераторов, все находили удовольствие проводить у него вечера. Гоголь, Гребенка, Воейков, Краевский и другие бывали у него нередко. Жуковский, Гнедич, Крылов, Козлов, Пушкин также были с ним хорошо знакомы и бывали иногда у него. О художниках говорить нечего…» - таким предстает художник в воспоминаниях его дочери.

Огромна роль Венецианова в формировании нового направления жанровой школы национальной живописи. В селе Сафонково художник организовал школу, где учил рисованию и живописи учеников, взятых преимущественно из крепостных. Всего там перебывало около 70 человек. Многие из учеников у него жили, многим он помог освободиться от крепостной зависимости. Художника интересовало каждое дарование, малейшее проявление способности к рисованию и живописи. Впоследствии ученики с сердечной теплотой вспоминали о своем учителе. Все свои средства Венецианов вложил в школу и в конце жизни остался без состояния. Учеников он учил по своему методу работы с натуры. Заставлял вначале писать геометрические фигуры, затем предметы из окружающей жизни, а потом сцены из жизни крестьян. Одна из основных задач, которые ставил художник перед учениками, - овладение перспективой. Среди учеников Венецианова - А. Алексеев, А. Денисов, С. Зарянко, Е. Крендовский, Н. Крылов, Г. Михайлов, К. Зеленцов, Ф. Славянский, JI. Плахов, А. Тыранов, Г. Сорока (Васильев) и другие. Любимый ученик Венецианова - Григорий Сорока, человек с трагической судьбой, автор поэтичнейших пейзажей. Несмотря на все старания, Венецианов так и не смог добиться его освобождения от крепостной зависимости. Ученики продолжали дело учителя, развивали дальше бытовую тематику в русской живописи. В их работах проявляются новые персонажи, городской типаж - ремесленники, мастеровые. Творчество этих художников образовало направление в русском искусстве, получившее название школы Венецианова.

Значителен вклад Венецианова в распространение на Руси техники литографии. Художника привлекали возможности литографии как наиболее демократического, доступного широкому кругу людей искусства. Радея о просвещении народа, стремясь к популяризации истории родной страны, Венецианов в конце 1810-х годов предполагал издать литографированные портреты исторических деятелей России с жизнеописаниями каждого из них. Изданием литографий занималось основанное в 1820 году в Петербурге Общество поощрения художников. Венецианов стал деятельным членом общества. Первые литографии были сделаны с его картин. Наиболее известны работы А. Тыранова, ученика Венецианова, с картин учителя - «Васютка с Максихи», «Пелагея», «Параня со Сливнева», «Капитошка». Сам Венецианов исполнил в 1834 году в технике литографии портрет Н.В. Гоголя. В 1830-е - 1840-е годы Венецианову приходится вести борьбу с Академией художеств за признание своего метода работы. Эта борьба имела глубоко идейный принципиальный характер. Академия не признавала бытовой живописи, считала ее низшим жанром. Венецианов боролся за утверждение национального характера в отечественном искусстве. Он рассматривал свою деятельность как общественный долг. Обладая широтой воззрений, Венецианов неразрывно связывал искусство с просветительством, верил в то, что оно призвано содействовать просвещению людей. «Искусство рисования и самая живопись суть не что иное, как орудия, содействующие… просвещению народа», - писал он. Чтобы расширить сферу своей педагогической деятельности, утвердить свой метод работы на натуре, Венецианов стремился попасть в число преподавателей Академии и с этой целью участвовал в конкурсе на историческую картину из эпохи Петра I, организованном в 1837 году. Он написал большое полотно «Петр Великий. Основание Санкт-Петербурга». Однако премии не получил. Академия художеств, чувствуя чуждое ей направление, старалась не допустить Венецианова в свои стены.

Трагическая случайность прервала в 1847 году деятельность Алексея Гавриловича Венецианова: он погиб при поездке на санях.

Задачи, которые ставил перед собой художник, выдвигались всем ходом развития передовой культуры России, были связаны с формированием в ней принципов народности и реализма. В творчестве Венецианова мы не найдем раскрытия социальных противоречий, но интерес к жизни народа, изображение национальных сюжетов говорят о прогрессивности его искусства. Оно было рождено освободительными идеями своего времени.

Искусство Венецианова неувядаемо и сейчас: в нем выражена глубокая вера в гармоническую личность человека, в красоту его труда. Наследие Венецианова стало неотъемлемой частью русской художественной культуры.

Русский художник Иванов Александр Андреевич родился в семье художника А.И. Иванова 28 июля 1806 года. Пристрастие к рисованию у Александра Иванова проявилось в раннем детстве, да и не удивительно все таки сын профессора живописи. Соответственно отец, заметив у сына тягу к рисованию, помогает ему в познании простейших основ рисунка и живописной грамоты и в 1817 году способствует неофициальному посещению сына живописных уроков в академии художеств. Под руководством профессора Егорова Ф.Е. Иванов совершенствует свои академические познания и в 1824 году за успехи живописной грамоты его награждают серебряными медалями а за картину «Приам испрашивает у Ахиллеса труп Гектора» молодого мастера награждают малой золотой медалью. Окрыленный такими успехами чувствуя свой дар, молодой художник много работает учитывая ошибки и недочеты развивая свой талант и не напрасно в 1827 он создает картину «Иосиф в темнице истолковывает сны царедворцам фараона», за это произведение не смотря на критику руководства академии к некоторым деталям работы художника, Иванова награждают большой золотой медалью.

К 1829 году Иванов по заданию академии пишет картину «Беллерофонт отправляется в поход против Химеры», правда за это произведение руководство академии не удостоило молодого художника пенсионной поездкой за границу, хотя за подобные работы многие художники академии незамедлительно получали такое право. Таким образом в укор не всегда честным академическим правилам работу Иванова положительно оценили в тогдашнем союзе поощрения молодых и отличившихся художников, где были выделены средства для поездки Иванова за границу для последующего обучения живописи у европейский мастеров. Не ожидавший такого положительного исхода Александр Иванов в 1830 году едет за границу, посещая европейские страны, такие, как Австрию и Германию много открывает для своих познаний, но более всего художник был очарован Италией, где он надолго остановился, жил и работал, восхищался полотнами Микеланджело, в частности пораженный произведением Сикстинской капеллы и Сотворения мира копировал их. Изучая работы знаменитых художников Европы, он мечтал о создании своих собственных полномасштабных работах на библейскую тематику. попутно изучая основы библии.

В 1834 году Иванов создает картину «Явление Иисуса Христа Марии Магдалине», написанная исконно в академическом стиле, работа была хорошо оценена современниками как в Италии, так и в России, где в 1836 году руководство академии было вынуждено присвоить начинающему набирать известность Иванову почетное звание академика. Такой успех воодушевлял художника на создание его давней мечты крупно масштабном произведении на библейскую тему.

В 1837 году Иванов приступил к созданию картины "Явление Христа народу", но работа была соответственно не из легких и продолжалась два десятилетия. Мало кто из художников после картин Карла Брюллова решался на подобные подвиги по созданию таких массовых и крупномасштабных живописных произведений. За время работы художником создано огромное множество этюдов с головами персонажей картины, среди которых Иванов даже изобразил своего друга писателя Гоголя. Смысл всей этой работы олицетворял всю сущность библейской истины, во время крещения народа у реки Иордан Святым Иоаном Крестителем и вдруг группа людей среди которых были еще не совсем верующие совершающие ритуал омовения оказываются в благоговейном изумлении и удивлении, Святой Иоан указывает рукой на Явление Миссии, Воскресший Иисус Христос спаситель и защитник рода человеческого, надежда всех обездоленных приближается к народу.

Известно, что прославленный живописец посвятил свою жизнь работе над исторической композицией «Явление Христа народу». Но параллельно мастер работал и над другими картинами и часто обращался к жанру пейзажа. Если бы из всех его произведений сохранились только пейзажи, одно это могло бы завоевать ему славу и почетное место в истории русского и мирового искусства.

К портрету и бытовому жанру Иванов, по его словам, питал неприязнь, но пейзаж, хотя и стоял в глазах художника ниже исторической живописи, пользовался его неизменным расположением. Объясняется это не только тем, что в пейзаже Иванов видел вспомогательное средство в работе над своей картиной. Выполняя этюды, Иванов часто забывал обо всем на свете и в общении с природой находил отраду.

Природа Италии поразила художника с первого взгляда. Говоря о своих впечатлениях, он после Рафаэля сразу же называет «окрестную природу Рима». Впрочем, долгое время она не поддавалась воспроизведению. Художник объяснял это тем, что в Академии не учили писать пейзажи. Поэтому он сначала ограничивался скромными карандашными зарисовками.

Серьезно Иванов начал работать над пейзажем, когда принялся за картину «Явление Христа народу». Уже в конце 1836 г. он пишет пейзажи в окрестностях Рима. Его внимание привлек город Субиако в Сабинских горах. «Пирамидальный городок», - называл его художник С. Щедрин.

В этюде «Субиако» Ивановым представлены домики, башни и церкви на фоне далеких гор, поросших редкой зеленью. Кубической формы белые домики громоздятся один над другим по крутому откосу холма, дальние отлогие горы следуют за ними, горизонтальная светлая стена на первом плане придает композиции устойчивость. Все озарено золотистым светом: чуть желтоватые стены домов, розовые черепичные крыши, почти такие же розовато-сиреневые горы составляют общий теплый фон.

С этого времени Иванов решил углубиться в изучение природы, которая должна была составить место действия в его исторической картине. До 1842 г., когда болезнь глаз временно приостановила работу, он успел выполнить множество пейзажных работ. Особенно много сил было положено им на изучение деревьев. В местечке Аричча, неподалеку от Альбано, находился огромный парк. Он был посажен в XVII в, но в отличие от других парков был сильно запущен. Вековые дубы его разрослись, дорожки заросли травой и кустарником, и в некоторых местах растительность образовала непроходимую чащу.

Иванову удалось проникнуть в его заколдованное царство. Страстно и самозабвенно он принялся за изучение растительного мира, о котором имел недостаточно ясное представление. Терпеливо и настойчиво, забравшись в самую глушь парка, Иванов принялся распутывать на своем холсте невообразимый клубок растений. В его этюдах можно увидеть, как могучие стволы выбрасывают ветви, от которых отделяются ветки и завершаются листьями. Вьющиеся растения обвивают и опутывают деревья, перебрасываются с ветки на ветку, разросшиеся кусты прячут корни, высокая трава закрывает кусты - Иванов тщательным образом разбирал все это по частям.

Детально переданы каждая веточка, каждый листик, но сохранено общее впечатление о дереве как о чем-то целом. В могучих деревьях парка Киджи художник замечает плавный ритм в наклонах стволов, в круглящихся кронах. Ясно различимы отдельные деревья, и вместе с тем несколько деревьев составляют группы, все они сливаются в лесной массив.

В одних этюдах на первом плане заметна детализация, и наоборот, деревья, которые виднеются вдали, написаны легко и широко. В других передано, как огромное дерево чуть склоняет макушку, с него свешиваются обнаженные корни плюща. И как им навстречу тянутся кверху кустарники. После того как мастер решил представить фигуру Мессии на фоне Сирийских гор, перед ним возникает новая задача - изучение далей, пространства и гор, т.е. того, что должно было составить третий план в картине «Явление Христа народу».

К пейзажным панорамам Иванова относятся такие этюды маслом, как «Понтийские болота» и «Монтесавелли». Иванов и в этих произведениях не отказывается от обычной точности: на переднем плане в деревьях и кустарниках ясно обозначена каждая веточка, не менее четко передан и второй план. Панорамы в живописи Иванова имеют глубокое философское значение. Они отвечают потребностям человека хоть мысленно отойти на расстояние от той природы, среди которой он живет, взглянуть на нее сверху, уловить общие закономерности, воспринять ее как бы глазом историка, который в далеком прошлом не замечает мелких подробностей.

Больше всего затянулись подготовительные этюды Иванова к первому плану «Явление Христа народу» - этюды каменистого берега. Иванов придает почве и первому плану большое значение. Мастер знал, что от выполнения первого плана зависит то, чтобы каждая часть пейзажа встала на свое место. Он выбирает исключительно низкую точку обзора, чтобы выявились все неровности земли. Как и при рисовании деревьев, не увлекаясь подробностями, Иванов воспроизводит камни желтые в воде, розовые у края и голубые наверху.

Великолепно написана чернильно-черная вода, отражающая синеву неба в этюде «Вода и камни под Палаццуоло» В другом этюде изображена группа полузакрытых наслоениями почвы и заросших мхом камней. Трудно представить себе пейзажный мотив менее занимательный сам по себе, чем в этой работе Иванова. Сколько художников до него проходило мимо подобных мест, не удостоив их вниманием.

Одновременно с изучением отдельных слагаемых пейзажа - деревьев и почвы, Иванов подвергает аналитическому изучению освещение, воздушную среду, краски природы. Такому известному явлению как изменение одного и того же мотива в разное время дня, большинство живописцев тогда не придавало значения. Иванов же сосредоточивает на нем свое внимание.

В альбомах он тщательно отмечает, когда выполнен этюд: утром, в полдень или вечером. В серии этюдов маслом ему удается передать предрассветный час, когда горы погружены во мрак и только на небе загораются облака, утренний сиренево-молочный туман, окутывающий дальние предметы, наконец, ослепительно палящее полуденное солнце.

Художник открывает прелесть темно-зеленой лесной чащи, сквозь которую едва проглядывают просветы неба. В окрестностях Парижа он приходит на одно и то же место и пишет при разном освещении равнину, завершенную грядой далеких гор. В его этюдах можно видеть, как тихо гаснет вечер, золотятся далекие рощи, как небо становится холодным, темнеют горы, чаща зелени наливается лиловыми тенями, наконец, то, как горы сливаются с зеленью долины и над ними вспыхивают золотистые облачка.

Иванов написал этот пейзаж в годы своей полной творческой зрелости. Аппиева дорога в Италии, построенная еще римлянами в античные времена, идет по бескрайней равнине. Это древний путь, по которому когда-то проходили неисчислимые римские легионы, вдоль которого стояли кресты с распятыми рабами и христианскими мучениками. Эта местность - а изображена здесь римская Кампанья - свидетель истории человечества. Вдоль дороги - гробницы первых христиан, еле намеченные, почти бесплотные, а на горизонте - едва заметной точкой видится купол римского собора Святого Петра. Все ничтожно, все превращается в тень перед лицом неотвратимого времени. Этот пейзаж - единственный, который сам Иванов назвал «историческим».

По словам А.И. Герцена «всегда печальная, всегда угрюмая, Кампанья имеет одну торжественную минуту - захождение солнца; тут она соперничает с морем… Кто не был в Италии, тот не знает, что такое цвет, освещение… Печальная Кампанья неразрывно связана с развалинами древнего Рима; они дополняют друг друга. Что это, в самом деле, за невероятное величие в этих камнях. Недаром на поклонение этим развалинам является каждое поколение со всех концов образованного мира».

Для художника-философа Иванова природа - это особая вселенная, живущая по собственным законам. Каждый предмет в ней существует в бесконечном пространстве, связан с ней незримыми нитями. На картине изображена ветка дерева на фоне гор, но кажется, что в ней заключен целый мир. По словам философа А. Гердера, «перед лицом природы самой в себе совершенной, малейшая пылинка имеет такое же достоинство, как и неизмеримое целое».

На фоне синих далей трепещет ветка дерева, пронизанная золотыми лучами солнца. Сучья изгибаются, сплетаясь в красивый узел. Листья написаны по-разному: одни переданы пятном, другие - контуром. В этом пейзажном этюде проявился в полной мере колористический дар художника. Одними лишь тончайшими градациями цвета - зеленоватого, голубовато-фиолетового, желтоватого, он передает огромное воздушное пространство, отделяющее ветку от беспредельного мира. На ярко-синей горе художник подмечает несколько зеленоватых полос, которые перекликаются с зелеными листьями ветки, отдельные листочки в тени также ярко-голубые и это протягивает нити, соединяет первый план картины с дальним.

Иванов писал пейзажи в силу искреннего убеждения, что без них «никак нельзя» и они пойдут на пользу его большой картине. Но его пейзажи выходят за рамки вспомогательной роли и имеют самостоятельную ценность. Художник настолько отвлекался от своей главной темы, что многие из этюдов, в сущности, не имеют к ней никакого отношения. Иванов, который считал себя «историческим» живописцем, незаметно для себя становился подлинным пейзажистом.

Заключение

Возвращаясь мысленно к всего русского искусства первой половины XIX века в целом, мы замечаем во всех его разнообразных проявлениях общие черты. Большинство художников этого времени ищут в жизни главным образом героическое, прекрасное, поэтическое. Это стремление было своеобразной формой протеста, направленного против уродливых форм современной им общественной жизни. С портретов, написанных в эти десятилетия, на нас смотрят люди, красивые и внутренне благородные, иногда полные романтического трепета, иногда меланхолически-мечтательные. Такие образы, созданные Кипренского, Тропинина, их можно увидеть и среди работ Брюллова. Значительности, серьезности и поэтичности выполнены образы людей из народа в картинах этого времени. Именно такие они, например, в произведениях Венецианова и Тропинина. Интерес к жизни народа, к его долей одухотворяв и историческая живопись: именно народ, его страсти, его мечтания более всего волнуют двух видных исторических живописцев этого времени-Брюллова и Иванова. Подобно этому создатели величественных архитектурных сооружений Петербурга и Москвы в мыслях населяли свои храмы, общественные здания и площади народными толпами: строителей и скульпторов вдохновляли идеалы демократического, гражданственно характера общественной жизни, тесно слиты с идеями величия русского народа как нации. Кроме поэтизации позитивного, прекрасного в существующей действительности, в искусстве этих лет зреет тенденция критического изображения ее пороков. Здесь противоречия между прогрессивными и реакционными элементами в общественной жизни России первой половины XIX века находят свое непосредственное изображение в характернейших эпизодах современного быта. Наиболее яркое выражение эта тенденция получила в искусстве Федотова. Обе эти тенденции, определившие собой характер искусства первой половины XIX века, равно важны для понимания значения данного периода в истории русского искусства. Обе они, каждая по-своему, питают творчество русских живописцев, графиков, скульпторов и архитекторов второй половины прошлого столетия.

В эпоху правления Александра 1 русское искусство достигло высокого художественного уровня, русская архитектура достигла своей вершины. В это время в Санкт-Петербурге была построена значительная часть выдающихся архитектурных сооружений, ставших памятниками русской архитектуры классицизма. Это: Казанский собор, здание Горного института (арх.А.Воронихин), Михайловский дворец, Александринский театр (арх. К. России), здание Биржи (арх. Ж.Ф. Тома де Томон), Адмиралтейство (арх. Андрей Захаров), Троицкий собор, Преображенский собор (арх. В. Стасов).

После победы России в войне 1812 года, в России развивается стиль ампир , развившийся на основе «александровского классицизма». Декоративные элементы петербургского ампира составлялись из элементов древнеримского военного снаряжения (по традиции с французским ампиром). Это были легионерские знаки с орлами, связки копий, топоров, пучков стрел, изображения щитов, использовались также элементы египетского искусства: египетский орнамент, изображения сфинксов. Для русского ампира характерным был бледно-желтый цвет зданий и белый цвет колонн, фронтонов, пилястров, и др. деталей архитектурного декора (цвета наполеоновского ампира – красный, синий белый с золотом). Ведущим архитектором, выразившим идеи русского ампира был Карл Росси. Он построил 12 улиц и 13 площадей в центре Петербурга. Творения К. Росси: Дворцовая площадь, Михайловский дворец с обширным парком и службами, Александринский театр. Росси мастерски сочетал архитектурные формы с со скульптурным и живописным убранством снаружи и внутри. Он проектировал место и характер рельефов, росписей, статуй, драпировки, мебели. Декор в интерьере подчинялся тому же принципу, что и наружное оформление. Одним из лучших образцов ампирного интерьера является Белый зал Михайловского дворца . Спокойная белизна стен и колонн оттенена позолотой лепных карнизов и коринфских капителей. Над дверными проемами – барельефы с фигурами отдыхающих вакханок, венками, гирляндами и прочими ампирными атрибутами. Роспись потолка и верхней части стен соединяет многоцветную живопись, золотые узоры и гризайль (однотонная роспись). Золотистый тон паркета и дверей гармонирует с голубой обивкой золоченой мебели. Интерьер дополняется высокими торшерами в виде колонн, люстрами, канделябрами, подсвечниками, выполненными из бронзы, камня и хрусталя. При всем разнообразии отделка интерьера отличается чувством меры, в целом характерном для ампира.

В первые годы царствования императора Николая 1. продолжалась деятельность К. России, В. Стасова. «Николаевский ампир» стал последней фазой развития классицизма в русской архитектуре. Наглядное представление об архитектуре этого периода дают здания Исаакиевской площади в Петербурге. Исаакиевский собор возведен по проекту архитектора Огюста Монферана. Огромное, прямоугольное в плане здание, с четырех сторон оформлено одинаковыми многоколонными портиками с тяжелыми фронтонами, украшенными горельефами. Над собором на высоту 101 м. возносится золоченый купол, барабан окружен колоннадой, увенчанной балюстрадой со статуями. В интерьере собора большую роль играют скульптура, мозаика, живопись(выполненная живописцами академического классицизма К. Брюлловым, Ф.Бруни, П. Басиным) .

Живопись первой половины 19 в. представлена различным направлениями: был классицизм, развивался романтизм.

Русский романтизм не был таким мощным художественным движением, как во Франции и Германии. В нем нет крайнего возбуждения, нет трагической безысходности.

В жанре портрета романтизм проявился в творчестве Ореста Кипренского, Василия Тропинина.

О.Кипренский закончил Петербургскую Академию живописи по классу исторической живописи. В молодые годы вращается в кругу свободомыслящей дворянской интеллигенции. Знал поэтов-романтиков Батюшкова, Вяземского, ему позировал В.Жуковский, а позже и А.Пушкин. В портретах Кипренский стремился открыть различные грани человеческого характера и духовного мира человека. Для этого он использует всякий раз разные живописные приемы. От классицизма Кипренский берет идеализацию образа, но стремится показать романтический полет души. К числу наиболее значительных работ принадлежит серия портретов военных – участников войны 1812г. (Е.Давыдова, И. и А.Ланских и др.). Живопись Кипренского отличается артистической свободой. В свободной позе, задумчиво глядя в сторону, небрежно облокотясь на каменную плиту, стоит полковник лейбгycapoв E.B. Давыдов (1809, ГРМ). Этот портрет воспринимается как собирательный образ героя войны 1812 г., хотя он вполне конкретен. Романтическое настроение усилено изображением грозового пейзажа, на фоне которого представлена фигура. Колорит построен на звучных, взятых в полную силу цветах – красном с золотом и белом с серебром в одежде гусара – и на контрасте этих цветов с темными тонами пейзажа. Шедевром Кипренского является «Портрет Пушкина»(1827г.). Реальная внешность поэта и озаренное вдохновением лицо. Поэт написал об этом: «Себя как в зеркале я вижу, но это зеркало мне льстит». В портрете Кипренский создавал собирательный образ. Кипренский стал основоположником русского карандашного портрета.

К художникам-романтикам относят Василия Тропинина (к 45 годам освободился от крепостной зависимости). Прожил долгую плодотворную жизнь, получил прижизненное признание, звание академика, стал самым известным художником московской портретной школы 20-30-х годов. В портретах кисти Тропинина нет романтического порыва Кипренского. Лучшие из портретов Тропинина отмечены высоким художественным совершенством. Особенно это видно в портрете сына Арсения, необычайно искреннем образе, живость и непосредственность которого подчеркивается умелым освещением: правая часть фигуры, волосы пронизаны, залиты солнечным светом, искусно переданным мастером. Гамма цветов от золотисто-охристых до розово-коричневых необычайно богата, широкое применение лессировок еще напоминает живописные традиции XVIII в.

Как правило, образ у Тропинина дается на нейтральном фоне при минимуме аксессуаров. Именно так изобразил Тропинин А.С. Пушкина (1827) – сидящим у стола в свободной позе, одетым в домашнее платье, что подчеркивает естественность внешнего облика. В образах Тропинина искренность выражения, простота, безыскусность, правдивость характеров, достоверность бытовых деталей. Тропинин стал создателем портрета-картины, т. е. портрета, в который привнесены черты жанра. «Кружевница», «Пряха», «Гитарист», «Золотошвейка»- это типизированные образы с определенным сюжетом. Художник передает внутренний мир своих героев.

Романтический пейзаж представлен на полотнах Сильвестра Щедрина. Жил за границей после академии художеств, писал гавани в г.Сорренто, набережные г.Неаполя, разные виды г. Рима. Всё художник передает в сложном взаимодействии световоздушной среды, использует серебристо-серые тона с ударами красного (в ржавой листве осенних деревьев, в одежде и т.д.) Его картины: «Берег в Сорренто с видом на о. Капри», «Вид Неаполя в лунную ночь».

Романтизм в пейзажной живописи ярче всего представлен творчеством Алексея Венецианова (ученик Боровиковского). В его картинах представлена безмятежная крестьянская жизнь: «На пашне. Весна», «На жатве. Лето», «Утро помещицы», «Косцы». Венецианов передавал поэтичность народной жизни, в этом романтическая прелесть его картин. Венецианов не вскрывал острейших противоречий современной жизни русского крестьянина, не поднимал «больных вопросов» современности. Это патриархальный идиллический быт. В картинах «ничего не происходит», герои статичны, но человек всегда находится в единении с природой, в вечном труде, и это делает образы Венецианова истинно монументальными.

Русская историческая живопись 30-40-х годов 19 века тоже развивалась под знаком романтизма. Карл Брюллов был тем художником, который нашел компромисс между идеалами классицизма и нововведениями романтизма. После академии художеств жил в Италии, после поездки в г. Помпеи работает над своим главным произведением «Последний день Помпеи» (1830-1833). Показал реальное событие античной истории – гибель города при извержении вулкана Везувий в 79г. н.э. (темы в классицизме – всегда исторические). Тема смерти характерна для романтизма, даже в гибели человек остается прекрасен: юноша спасает свою возлюбленную, мать прикрывает ребенка, художник уносит краски, но покидая разрушаемый город, старается запечатлеть ужасное зрелище. Художник показал величие и достоинство человека перед лицом смерти. Живописное освещение сделано с романтическими эффектами.

Александр Иванов был центральной фигурой в живописи середины века. После академии художеств жил в Италии, за 1,5 месяца до смерти возвращается на родину. Главная картина - «Явление Христа народу». Иванов долго шел к этому произведению. Верил в идею пророческого предназначения художника в этом мире, верил в совершенствование человека, ищущего свободы и правды. Показал духовное прозрение людей, увидевших Иисуса, так выразил идею нравственного совершенствования человечества. Принадлежность этой картины к романтизму оспаривается: в ней нет драматического сюжета, динамики действия, нет бушевания страстей, цветовых и световых эффектов. Вместе с тем идея и общий замысел несомненно романтичны: призыв Иоанна Крестителя и проповедь И.Христа должны были пробудить от «векового безмолвия» народ Иудеи.

Скульптура.

В 1838 году П.К.Клодт получил звание академика и назначен профессором скульптуры Академии художеств.

Петр Клодт – выдающийся скульптор, создававший скульптурные группы коней. Они украшают Аничков мост с Санкт-Петербурге, Большой театр (квадрига с Аполлоном на фронтоне театра) . Торжественное открытие моста со скульптурами Клодта состоялось 20 ноября 1841 года при большом стечении восхищенной публики.

На первой из этих работ конь встал на дыбы, он возбужден, ноздри его раздуты, он пытается вырваться, но юноша-возничий взнуздал его и укрыл попоной. На второй - конь еще остается возбужденным, но подчинился человеку, юноша ведет его рядом с собой - взнузданного, подкованного и укрытого попоной. П.К.Клодт участвовал в украшении интерьеров Исаакиевского собора (горельеф "Христос во Славе"). Он автор памятника И.А.Крылову в Летнем саду в Санкт-Петербурге, статуи Владимира Святого в Киеве. Последняя из его великих работ - памятник его покровителю, императору Николаю I Санкт-Петербурге.

Введение

В первой половине XIX века все более усиливается кризис феодально-крепостнического строя, тормозившего формирование капиталистического уклада. В передовых кругах русского общества распространяются и углубляются вольнолюбивые идеи. События Отечественной войны, помощь русских войск в освобождении государств Европы от тирании Наполеона усугубили патриотические и свободолюбивые настроения. Критике подвергаются все основные принципы феодально-крепостнического государства. Становится ясной иллюзорность надежд на изменение социальной действительности с помощью государственной деятельности просвещенного человека. Восстание декабристов в 1825 году было первым вооруженным выступлением против царизма. Оно имело огромное влияние на русскую прогрессивную художественную культуру. Эта эпоха породила гениальное творчество А. С. Пушкина, народное и всечеловеческое, полное мечты о свободе.

Изобразительное искусство первой половины XIX века обладает внутренней общностью и единством, неповторимым обаянием светлых и гуманных идеалов. Классицизм обогащается новыми чертами, его сильные стороны отчетливее всего проявились в архитектуре, исторической живописи, отчасти в скульптуре. Восприятие культуры античного мира стало более историчным, чем в XVIII веке, и более демократичным. Наряду с классицизмом получает интенсивное развитие романтическое направление и начинает формироваться новый реалистический метод.

После подавления восстания декабристов самодержавие установило жестокий реакционный режим. Его жертвами были А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Т. Г. Шевченко и многие другие. Но Николай I не мог подавить недовольства народа и прогрессивную общественную мысль. Освободительные идеи распространялись, охватывая не только дворянскую, но и разночинную интеллигенцию, начинавшую играть все более значительную роль в художественной культуре. В. Г. Белинский стал основоположником русской революционно-демократической эстетики, воздействовавшей на художников. Он писал о том, что искусство - форма народного самосознания, возглавил идейную борьбу за творчество, близкое жизни и общественно ценное.

Русская художественная культура первой трети XIX века складывалась в период общественного подъема, связанного с героическими событиями Отечественной войны 1812 года и развитием антикрепостнических и вольнолюбивых идей преддекабристского периода. В это время достигли блистательного расцвета все виды изобразительного искусства и их синтез.

Во второй трети XIX века в связи с усилившейся правительственной реакцией искусство во многом утратило те прогрессивные черты, которые были свойственны ему ранее. Классицизм к этому времени в сущности исчерпал себя. Архитектура этих лет вступила на путь эклектики - внешнего использования стилей разных эпох и народов. Скульптура утеряла значительность содержания, она приобретала черты поверхностной эффектности. Перспективные поиски наметились лишь в скульптуре малых форм, здесь так же, как в живописи и графике, росли и укреплялись реалистические начала, утверждавшиеся вопреки активному сопротивлению представителей официального искусства.

Классицизм в первой половине XIX века в соответствии с романтическими тенденциями создавал образы приподнято-одухотворенные, эмоционально-возвышенные. Однако обращение к живому непосредственному восприятию природы и разрушение системы так называемых высоких и низких жанров уже противоречило академической эстетике, опиравшейся на классицистические каноны. Именно романтическое направление русского искусства первой трети XIX века подготовило развитие реализма в следующие десятилетия, ибо оно до известной степени сближало художников-романтиков с действительностью, с простой реальной жизнью. Это было внутренней сущностью сложного художественного движения всей первой половины XIX века. Не случайно формирование в конце этого периода сатирического бытового жанра в живописи и в графике. В целом искусство названного этапа - архитектура, живопись, графика, скульптура, прикладное и народное творчество - выдающееся, полное своеобразия явление в истории русской художественной культуры. Развивая прогрессивные традиции предшествующего столетия, оно создало множество великолепных произведений большой эстетической и общественной ценности, внеся вклад в мировое наследие.

Важным свидетельством перемен, происходивших в русском искусстве первой половины XIX века, было стремление широких кругов зрителей знакомиться с выставками. В 1834 году в "Северной пчеле", например, сообщалось, что желание видеть "Последний день Помпеи" К. П. Брюллова охватило петербургское население, разлилось "во всех состояниях и классах". Эта картина, как утверждали современники, во многом послужила сближению "нашей публики с художественным миром".

Девятнадцатый век отличался еще и расширением, углублением связей русского искусства не только с жизнью, но и художественными традициями других народов, населявших Россию. В произведениях русских художников стали появляться мотивы и образы национальных окраин, Сибири. Разнообразнее становился национальный состав учащихся российских художественных заведений. В Академии художеств, в организованном в 1830-е годы Московском училище живописи, ваяния и зодчества учились уроженцы Украины, Белоруссии, Прибалтики, Закавказья и Средней Азии.

Во второй половине XIX и начале XX века лишь отдельные мастера и в первую очередь А. А. Иванов вызывали интерес в художественном мире России. Только в годы советской власти искусство этого периода получило широкое признание. В последние десятилетия советское искусствознание уделяло большое внимание изучению творчества мастеров первой половины XIX века, особенно в связи с большими юбилейными выставками А. Г. Венецианова, А. А. Иванова, О. А. Кипренского, 225-летия Академии художеств СССР.