М. глинка – основоположник русской музыки

Цитаты : 1. Неусыпный труд препятствия преодолевает. 2. Науки юношей питают, Отраду старым подают… 3. В общении все дни проходят наши, но искусство общаться - удел немногих… 4. Везде исследуйте всечасно, Что есть велико и прекрасно. 5. Природа весьма проста; что этому противоречит, должно быть отвергнуто. 6. Ничто не происходит без достаточного основания. 7. Неусыпный труд все препятствия преодолевает.

Достижения:

Профессиональная, социальная позиция: Российский ученый, химик, физик, математик и поэт.
Основной вклад (чем известен): Он был основателем российской науки, создателем первой лаборатории, основанной на западных научных традициях, а также ученым, который внес значительный вклад в развитие русского языка.
Вклады: Михаил Васильевич Ломоносов — русский полимат, ученый и писатель, внесший важный вклад в литературу, образование и науку.
Наука
Он считается основоположником русской науки. Он совершил много важных открытий и основал научные лаборатории на основе западной научной традиции.
Его химические и физические работы характеризуются упором на использование атомных и молекулярных видов объяснения. Он опубликовал работы критикующие теорию флогистона и предложил закон сохранения масс. В своих опытах он предвосхитил современные принципы механической природы тепла и кинетической теории газов.
В 1748 Ломоносов открыл первую научную химическую лабораторию в России.
Разносторонние научные интересы М. В. Ломоносова включали теории электричества и света, создание оптических приборов, минералогию, метеорологию и астрономию. Среди его научных открытий было открытие атмосферы Венеры.
Литература
Ломоносов был также поэтом, заложившим основы современного русского литературного языка.
Он также внес значительный вклад в исследование русского языка, в том числе и в развитие научной терминологии, а также написал, вызывающую споры Историю России.
Позднее он написал Русскую Грамматику и адоптировал тоническое стихосложение, изменив, таким образом, характер русского стихосложения.
При реформе русского литературного языка он выбрал язык являющийся средним вариантом между старославянским языком и разговорной русской речью.
В 1748 году он написал «Риторику», которая стала первой в России хрестоматией мировой литературы.
Искусство мозаики
В 1753 году он основал в Усть-Рудницах первую в России мозаичную фабрику по производству цветного стекла и бисера. Он создал несколько и выдающихся произведений искусства из мозаики, одно из которых -лучший портрет Петра Великого и Полтавской битвы, размером 4,8 х 6,4 метра.
Организаторская деятельность
Он также реорганизовал Академию наук и создал систему высшего образования в России. В 1755 г. он основал Московский университет, который в 1940 году был переименован в Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова.
Почётные звания, награды : Действительный член Санкт-Петербургской Императорской и почётный член Королевской Шведской академий наук.
Основные труды: Ода на взятие Хотина (1739), Риторика (1748), Письмо о пользе стекла (1752), Русская грамматика (1755), Русский язык (1757), Рефлексия на прочность и равномерность движения тел (1760), История России (1766), Разговор с Анакреоном (1759 — 61), Гимн Бороде (1757).

Жизнь:

Происхождение: Ломоносов родился в деревне Денисовске расположенной на острове недалеко от Холмогор на Крайнем Севере России. Его отец, Василий Ломоносов, был преуспевающим рыбаком крестьянином, а мать — первая жена Василия, дочерью дьякона Елена Сивкова.
Образование: Он учился в Славяно-греко-латинская академии, в Киево-Могилянской академии и за рубежом в Университете Марбурга (1736-1739) и в Фрайбурге, в школе горного дела (1739-1741).
Оказали влияние: Кристиан Вольф
Основные этапы профессиональной деятельности: В 1741 году он вернулся в Россию и стал пожизненным членом Русской академии наук. В 1761 году он был избран иностранным членом Шведской королевской академии наук.
В 1764 Ломоносов был избран почётным членом Академии наук Болонского института. Он стал профессором химии в Петербургском университете и, в конечном счете, стал его ректором, а в 1764 г. государственным секретарем.
Основные этапы личной жизни: Когда ему было 10 лет, его отец взял мальчика на работу, чтобы тот помогал ему в его ремесле. Но молодой Ломоносов понял, что его главной страстью является учение и что его стремление к знаниям безгранично. В 1730 году 19 летний Ломоносов пешком прошел с Севера России в Москву. Он поступил в Славяно-греко-латинскую академию, ложно утверждая, что он сын священника.
Там, несмотря на издевательства других студентов, которые были гораздо моложе его, он получил чрезвычайно широкое образование. Он завершил 12-летний курс в течение всего лишь пять лет, закончив обучение как лучший студент.
В 1736 г. Ломоносов получил стипендию на обучение в Санкт-Петербургском государственном университете. Он углубился в свои исследования и был награжден грантом для обучения за рубежом, в Германии.
Там он учился в университете в Марбурге (1736-1739) и в Фрайбергской школе горного дела (1739-1741). В университете в Марбурге Ломоносов стал личным студентом Вольфа — видного деятеля немецкого Просвещения.
В 1739 г. в Марбурге он женился на дочери квартирной хозяйки Елизавете-Христине Цильх.
Хотя Ломоносов был человеком огромного таланта, его творческие силы были несколько расстроены его властным и конфликтным характером.
Ломоносов умер в 1765 г. в Санкт-Петербурге в возрасте 53 лет.
Он был похоронен в Александро-Невской лавре, в Санкт-Петербурге, Россия.
Изюминка : Во время учебы в Москве Ломоносов жил на 3 копейки в день и питался только черным хлебом и квасом, но, несмотря на это, он добился значительных успехов в учебе. Согласно некоторым источникам, по дороге из Марбурга он был насильно завербован в прусские солдаты, но сумел бежать из крепости Весели.

Наша наука дала миру великих учен ых. Советский народ по праву гордится основоположником русской науки Ломоносовым...

(Из приветствия ЦК ВКП (б)
и CHK СССР Академии Наук СССР
в связи с ее 220-летием)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ОСНОВОПОЛОЖНИК РУССКОЙ НАУКИ

Д еятельность Ломоносова вообще и его работа по основанию Московского университета в частности, так же как темпы и направление развития русской национальной науки, культуры и просвещения, определялись уровнем и характером развития социально-экономических отношений в стране, степенью обострения социальных и классовых противоречий и теми задачами, которые стояли в этот период перед русским народом. Огромное влияние на темпы и направление развития русской культуры оказывала и политическая надстройка, в первую очередь самодержавно-крепостническое государство.

Научная и общественная деятельность Ломоносова протекала в условиях укрепления русского национального государства помещиков-крепостников и нарождавшегося купеческого класса. В этот период в экономической, политической и культурной жизни страны происходили существенные изменения. Обслуживавшие феодально-крепостнический способ производства товарно-денежные отношения все глубже проникали в помещичье хозяйство и играли в нем все большую роль. Происходило дальнейшее развитие всероссийского рынка, который включал в свой состав новые значительные территории на юге и востоке страны и одновременно с этим развивался вглубь, включая хозяйства и районы, ранее сохранявшие натуральный, замкнутый характер. Одним из показателей развития всероссийского рынка явилась отмена в 1754 году внутренних таможен, представлявших собой пережиток былой феодальной раздробленности в экономике страны. Развитие всероссийского рынка было тесно связано с резким возрастанием объема внутренней и внешней торговли. Рост торговли пошел особенно быстро после того, как русский народ в ходе тяжелой и упорной борьбы вышел на побережье Балтийского моря и получил нормальные возможности для расширения своих экономических связей со странами Западной Европы.

Весьма важным явлением в экономической жизни страны этого периода было развитие промышленности, которое происходило в результате преобразований, проведенных в первой четверти века. Достаточно сказать, что если в конце XVII века только начали появляться первые мануфактуры, то к 1725 году их число выросло до 200, а к началу второй половины века было уже около 600 мануфактур. При этом ряд мануфактур того времени имел весьма значительные размеры, на отдельных из них трудилось до 2000 работных людей.

Ярким показателем успехов русской промышленности того времени являлся тот факт, что в 60-х гг. Россия выплавляла металла больше, чем какая-либо другая страна мира. На русском железе работала промышленность Англии и Франции. В прямой связи с необходимостью обеспечить растущую отечественную промышленность сырьем и с развитием внешней торговли стояла некоторая интенсификация сельского хозяйства. Происходило увеличение посевов технических культур, некоторое усовершенствование орудий сельскохозяйственного труда. Значительно полнее начали использоваться природные ресурсы страны.

Но наиболее важным явлением в экономической жизни страны было зарождение новых, капиталистических производственных отношений, происходившее в этот период в недрах системы крепостного хозяйства. Зародыши этих новых отношений выступали в форме применения наемной рабочей силы на купеческих и крестьянских мануфактурах, в появлении в деревне скупщика продуктов сельского хозяйства и особенно продуктов ремесла. Этот скупщик, подчиняя экономически крестьян и ремесленников, постепенно превращался в капиталистического предпринимателя. Новые отношения находили отражение в росте числа и экономического значения городов, в усилении экономического и политического влияния купечества и т. д.

Серьезные изменения произошли в этот период в системе государственной власти и управления, а также в международном положении страны. Старая система монархии с боярской думой и приказами изжила себя и была заменена абсолютистской монархией с централизованным бюрократическим аппаратом управления. Это изменение в организации государственной власти обеспечивало выполнение основных функций государством, которое являлось органом классового господства крепостников. В стране была создана регулярная армия, располагавшая полноценным вооружением и основывавшая свою боевую деятельность на передовых принципах военного искусства. Исключительно быстро был создан мощный морской флот. Опыт войны русского народа за выход в Балтику и блестящие победы, одержанные в ходе этой войны русской армией и флотом под Полтавой и Гангутом, а также победы русской армии в Семилетней войне с Пруссией убедительно показали, что русский народ создал мощную армию и флот, способные оградить национальные интересы народа от всяких посягательств. Экономическое развитие страны, подкрепленное блестящими успехами русской армии и флота и умелыми действиями русской дипломатии, привело к укреплению международного положения России и значительному возрастанию ее роли в международных событиях того времени.

Исключительно большое влияние на развитие страны и, в частности, на развитие культуры и науки оказывало то обстоятельство, что в это время происходил процесс формирования русской нации, с которым был тесно связан рост национального самосознания и развитие патриотических национальных традиций.

Все эти процессы, происходившие в области экономической и политической жизни страны, требовали развития русской национальной культуры и науки и коренных преобразований в системе образования в России. Ни уровень, которого достигла в это время русская наука и культура, ни совершенно ничтожное количество «цифирных» и духовных школ и «академий», ни число учащихся в них, ни содержание их работы — ничто не соответствовало задачам, стоявшим в это время перед страной.

Возникающие во все большем количестве мануфактуры и горные заводы требовали новых людей. Им были нужны металлурги, механики и химики, им был нужен ряд квалифицированных специалистов. Развитие промышленности и торговли, связанное с расширением использования природных богатств, и создание соответствующих путей сообщения (дорог, каналов, использование рек и т. д.) требовали исследования территории и недр страны. Но осуществить это было невозможно без наличия в стране геологов, географов, астрономов, картографов, геодезистов. Преобразование армии и создание флота требовали командиров и специалистов, знающих математику, физику, механику и другие науки. Интенсификация сельского хозяйства, проводившаяся помещиками и вызванная резким увеличением внешней торговли и необходимостью обеспечить растущую промышленность отечественным сырьем, требовала ряда специалистов в области естественных наук. Таким образом, в стране создавались условия, способствующие быстрому развитию науки и распространению образования. Рассматривая вопрос о развитии науки, Энгельс подчеркивал: «если... техника в значительной степени зависит от состояния науки, то в гораздо большей мере наука зависит от состояния и потребностей техники. Если у общества появляется техническая потребность, то она продвигает науку вперед больше, чем десяток университетов» 1 . В это время техническая потребность возросла по сравнению с XVII веком в десятки раз.

Соответствующим образом подготовленных, грамотных людей требовал и громоздкий бюрократический аппарат государственной власти и управления. В условиях укрепления русского национального государства и превращения русского народа в нацию было жизненной необходимостью развитие философии, языкознания, истории, юриспруденции, разработка экономических наук, развитие национальной литературы и искусства. Все это в свою очередь ставило вопрос о создании сети общих и специальных школ, как необходимой базы для развития национальной культуры и науки.

Поэтому-то мероприятия в области культуры и образования не случайно занимали заметное место в преобразованиях первой четверти XVIII в. Был осуществлен переход на новый гражданский алфавит, вышел ряд учебников, начала выходить первая русская газета, в значительных для того времени размерах развернулось книгопечатание. Изменились масштабы и характер деятельности Славяно-греко-латинской академии, большая часть воспитанников которой направлялась для работы в светских учреждениях.

Увеличилось число «цифирных» школ, во всех крупных городах России были учреждены семинарии. Открылся целый ряд специальных школ, готовящих разнообразных специалистов для обслуживания нужд хозяйства и государственного аппарата России. Так были созданы «школа математических и навигацких наук» (преобразована впоследствии в морскую академию), инженерные, артиллерийские, горные, и медицинские школы, кроме того, при крупных мануфактурах были учреждены ремесленные школы.

Исключительно важное значение для развития русской науки и культуры имело создание в России Академии Наук. На ее плечи ложилось руководство работами по изучению и освоению территории и природных богатств страны, разработка тех вопросов, которые были выдвинуты ходом исторического развития. Кроме этого, Академии была поручена подготовка русских кадров в области культуры, науки и просвещения. С первых дней существования Академия Наук располагала прочной материальной базой: она получила в свое распоряжение прекрасную библиотеку, кабинеты, лаборатории, музей (кунсткамеру), обсерваторию, типографию и мастерские.

Решения задач, стоящих перед русской академией, нельзя было добиться «при заведении простой Академии». Поэтому, исходя из русских условий, в академии были соединены целых три учреждения: собственно академия, университет и гимназия. Такое соединение совершенно различных по своим задачам и методам работы учреждений имело свои недостатки, но в тех условиях это было единственно правильное решение. Огромное значение имело то обстоятельство, что в центре внимания академии стояли естественные науки и совсем не нашлось места для представителей богословия. В основном удачен был и первый состав академиков. В их числе оказались такие выдающиеся ученые, как братья Бернулли, Леонард Эйлер, астроном Делиль, ботаник Гмелин и другие. Петербургская Академия Наук быстро превратилась в один из передовых научных центров в Европе.

Но, говоря о прогрессивном значении преобразований петровского времени, нельзя упускать из вида того, что они имели определенную классовую направленность и производились за счет усиления крепостного гнета. Классовая направленность и классовая ограниченность преобразований того времени в полной мере сказались и на мероприятиях в области культуры и науки. Они были поставлены на службу господствующим классам. Просвещением и образованием были затронуты лишь верхушки господствующих классов. Народные массы по существу почти ничего не получили в результате преобразований петровского времени в области культуры. Это привело к тому, что еще больше увеличился разрыв между русским дворянином и неграмотным, задавленным крепостным гнетом русским мужиком.

В продолжение XVIII века русское дворянство все более отрывалось от народа и превращалось в антинародную силу, становилось классом, который не верил в творческие возможности своего народа и все более боялся его. Дворянство и особенно его аристократическая верхушка открыто пренебрегали национальными традициями, презрительно относились к русской национальной культуре, низкопоклонничали перед Западной Европой. Среди дворянской знати широко распространилось перенимание быта, манер, костюмов французской аристократии, которая накануне буржуазной революции 1789 г. переживала распад и социальный кризис. В этих условиях среди верхушки господствующих классов нашли благоприятную почву клеветнические теории о духовной неполноценности русского народа, фальсификация его истории и неверие в его будущее.

Преобразования Петра представляли собой своеобразную попытку выскочить из рамок отсталости, но эта отсталость тогда не была и не могла быть ликвидирована, так как для этого было необходимо открыть широкую дорогу для развития капиталистических отношений. Продолжавшееся же и расширявшееся господство крепостничества лишало промышленность основной предпосылки для ее быстрого развития — наличия свободных рабочих рук. Оно ограничивало развитие торговли, консервируя натуральный характер хозяйства. Оно мешало развитию техники и использованию богатств страны, сковывало и давило творческие силы русского народа. Это создавало кричащее противоречие между творческими возможностями народа и их использованием и применением.

Все более открыто становясь органом дворянской диктатуры, самодержавие направляло все свои усилия на расширение и сохранение крепостничества. Именно в XVIII веке крепостное право распространяется на значительные районы страны: левобережную Украину, Дон, Приуралье, так называемую Новороссию, Тавриду, где сотни тысяч крестьян раздариваются придворной клике и превращаются в крепостных. Именно в XVIII веке крепостное крестьянство оказывается во власти неограниченного произвола помещиков, получает широкое распространение торговля крепостными. Именно в это время крепостное право в России приняло те уродливые формы, о которых В. И. Ленин писал, что «крепостное право, особенно в России, где оно наиболее долго держалось и приняло наиболее грубые формы, оно ничем не отличалось от рабства» 2 .

Активно охраняя и защищая отжившие крепостнические отношения, политическая надстройка и в первую очередь российское самодержавие проводили явно реакционную политику. Они мешали формированию и развитию новых капиталистических отношений и тем самым тормозили экономическое и культурное развитие страны. Эта политика сопровождалась массовой непроизводительной растратой людских и материальных ресурсов страны и причиняло стране и русскому народу неисчислимый вред.

Тот факт, что искусно лавируя в целях удовлетворения интересов различных группировок господствующих классов и сохранения незыблемости основ существующего строя, государственная власть выступала под личиной «просвещенного абсолютизма», не менял существа ее политики. В то время как дальнейшее развитие русского государства, рост промышленности и торговли требовали ускорения темпов развития культуры и науки и распространения просвещения, правительство ограничивалось полумерами. Расходы на государственный аппарат и содержание двора возрастали в неслыханных размерах, расходы же на науки и просвещение оставались на прежнем уровне. В проекте речи для большевистского депутата в Государственной думе по вопросу о смете министерства народного просвещения на 1913 год, В. И. Ленин писал: «О да, Россия не только бедна, она — нищая, когда идет речь о народном образовании. Зато Россия очень «богата» расходами на крепостническое государство, помещиками управляемое, расходами на полицию, на войско, на аренды и десятитысячные жалованья помещикам, дослужившимся до «высоких» чинов, на политику авантюр и грабежа...» 3 . Эта характеристика с полным основанием может быть отнесена и к политике правительств Елизаветы и Екатерины II, так как основное содержание и направление политики самодержавия не изменилось.

Количество школ росло крайне медленно, вдобавок к этому значительная часть их носила ярко выраженный сословный характер, мешавший широкому распространению образования. Не менее ярко выступало это реакционное направление политики правительства в отношении Академии Наук. Эта политика привела к постепенному отходу академии от стоящих перед ней задач, к отрыву от практики и уходу в «чистую науку». Она способствовала засорению академии значительным количеством псевдоученых, а то и просто авантюристов и бездельников, рассматривавших академию как своего рода кормушку. К руководству академией при прямом покровительстве и поддержке придворной клики пробрались люди, являвшиеся злейшими врагами русского народа. Стремясь сохранить и упрочить свое монопольное положение, они срывали подготовку русских ученых и довели до развала академический университет и гимназию. При попустительстве той же придворной аристократии они распространяли и пропагандировали клеветнические теории относительно неполноценности русского народа, его неспособности к наукам, его отсталости, рабской зависимости от буржуазного Запада и т. д. Значительная часть академиков и в первую очередь клика, управлявшая академией, выступали защитниками и проповедниками отсталых, антинаучных взглядов в науке и реакционных в политике.

Передовая русская культура и наука развивались в середине XVIII века в чрезвычайно трудных и сложных условиях. Царское правительство проводило реакционную, антинародную, а зачастую и антинациональную политику. Политика реакции и беспредельного увеличения крепостного гнета искусно прикрывалась пышными и пустыми фразами о всеобщем благе, о веке просвещения и покровительстве национальной культуре и науке. Эту демагогическую политику начал еще Шувалов и довела до крайней виртуозности Екатерина II. В действительности, правительство выказывало полное невнимание к нуждам науки и культуры. Его поддержкой пользовалось лишь реакционно-монархическое и клерикальное направление.

Беспощадно угнетая русский народ, русское дворянство и выражавшее его интересы самодержавие боялись народа, мешали развертыванию его сил и все больше ориентировались на Запад, где они заимствовали наиболее реакционные идеи и порядки, враждебные русскому народу и его передовой культуре. Самодержавие и господствующие классы беззастенчиво спекулировали даже на передовых идеях Запада, извращая и фальсифицируя их и таким образом приспосабливая к своим реакционным целям. Такая политика самодержавия способствовала устремлению в Россию настоящего потока иностранцев, съезжавшихся сюда в поисках легкой наживы и быстрой карьеры. Шумахеры и тауберты захватили Академию Наук; бироны, минихи, лестоки, шульцы заняли командные должности в государственном управлении. Тысячи невежд, подобных фонвизинскому Вральману, подвизались в роли учителей и наставников. Мутный поток низкопоклонства и реакции грозил захлестнуть русскую национальную культуру и науку, направить развитие русской культуры по ложному, неправильному пути. Однако действительным носителем национального характера, выразителем лучших национальных традиций является народ. Именно русский народ, его лучшие сыны решительно двинули вперед национальную культуру и науку.

Не случайно значительная часть лучших представителей передовой русской культуры и науки в XVIII веке являлась выходцами из народа, на который с таким презрением смотрели господствующие классы. Ломоносов и Крашенинников, Десницкий и Аничков, Зуев, Ползунов и Кулибин, Аргунов и Шубин — все они и десятки других вышли из самых глубин русского народа. К ним присоединились выходцы из дворян, отказавшиеся от защиты своекорыстных классовых интересов дворянства и ставшие выразителями общенародных, общенациональных интересов, такие, как Новиков и Фонвизин, Поленов и Крылов, Радищев, Козельский и другие замечательные представители передовой русской культуры и общественной мысли.

Любовь к своей родине, гордость за ее героическое прошлое, борьба за ее светлое будущее, развитие лучших национальных традиций русского народа являются основными особенностями деятелей русской передовой культуры. Недаром великий русский революционер-демократ Н. Г. Чернышевский писал: «Историческое значение каждого русского великого человека измеряется его заслугами родине, его человеческое достоинство — силою его патриотизма» 4 .

Патриотическая направленность деятельности представителей передовой русской национальной культуры, вдохновляемой вековой борьбой русского народа против самодержавия и крепостничества, обусловила их все возраставшую политическую оппозиционность по отношению к существующему строю. По мере развития новых капиталистических отношений и обострения классовых противоречий в стране эта оппозиционность перерастала в прямую враждебность к самодержавию и крепостничеству. Деятели передовой русской культуры тем полнее и глубже выражали интересы народа, чем решительнее они выступали против господства самодержавно-крепостнического строя.

В XVIII веке уже отчетливо выступают освободительные традиции в русской культуре, так великолепно продолженные и развитые в XIX веке замечательными представителями русской литературы, искусства, науки и общественной мысли. Совершенно прав проф. Благой, который, разбирая национальные особенности русской литературы, пишет: «Специфической чертой русской литературы, чертой, кровно связанной с ее патриотическим характером и тоже полностью обусловленной своеобразием русского исторического процесса, является ее гораздо большая, чем на Западе, демократичность, народность. Элементы народности дают себя знать в наиболее значительных явлениях русской литературы уже в XVIII веке, приобретая в творчестве Радищева прямой революционный характер» 5 . Эта характеристика литературы с полным правом может быть распространена и на другие отрасли русской культуры XVIII века.

С патриотическим характером русской культуры, с ее стремлением к демократичности и народности непосредственно связана еще одна важнейшая черта русской культуры, отчетливо выступающая уже в XVIII веке, — ее подчеркнуто светский характер, свойственные ей материалистические тенденции. Место религии и церкви в системе самодержавно-крепостнического строя определяло отношение к ним со стороны деятелей передовой культуры и науки. Кроме того, духовное господство церкви мешало развитию науки, не давало возможности стать на подлинно научную почву при изучении природы и ее явлений. Это усиливало антиклерикальную направленность передовой русской культуры. Поэтому в XVIII веке начинает складываться в русской культуре и науке та «солидная материалистическая традиция», о которой говорил В. И. Ленин. Материализм был единственной философской школой, которая вела последовательную и беспощадную борьбу с феодализмом и поповщиной.

Развиваясь в борьбе с низкопоклонством дворянства, передовая русская культура и наука подчеркивала свой национальный характер, свою враждебность космополитизму и низкопоклонству. В этих условиях борьба за развитие национальной культуры и науки оказывалась прямо направленной против господства самодержавно-крепостнического строя. «125 лет тому назад, — писал В. И. Ленин, — когда не было еще раскола нации на буржуазию и пролетариат, лозунг национальной культуры мог быть единым и цельным призывом к борьбе против феодализма и клерикализма» 6 .

В середине и во второй половине XVIII века деятельность русских просветителей всем своим содержанием была направлена против господства феодально-крепостнического строя, против режима дворянской диктатуры, установившегося в это время в стране. Тем самым русские просветители объективно выражали требования новых капиталистических отношений, зарождавшихся в недрах старого строя. Вместе с тем русские просветители выступали горячими защитниками интересов и требований широких народных масс и в первую очередь интересов крепостного крестьянства. Именно это определяло антикрепостническую демократическую направленность их деятельности и материалистический характер их мировоззрения.

Представители другого направления: Екатерина II, князь Щербатов и Шувалов, Херасков, Сумароков и Карамзин, Петров и Рубан. Они вкладывали в понятие патриотизма и народности свое узкоклассовое содержание. Для них судьба страны и ее будущее были неразрывно связаны с существованием самодержавно-крепостнического строя, с судьбами класса помещиков. За национальные традиции они выдавали национальные «предрассудки», связанные с узкокорыстными интересами господствующих классов. Тем самым они стремились задержать развитие, сохранить и укрепить самодержавно-крепостнический строй, лишь слегка подправив и изменив то, что находилось в кричащем противоречии с новыми явлениями в экономической жизни страны.

Представители передового направления в русской культуре связывали с понятием патриотизма защиту коренных интересов большинства нации, ее трудящихся слоев. Патриотизм Ломоносова, Крылова, Лепехина, Десницкого, Шубина, Ползунова и других деятелей передовой русской культуры высок и благороден. Он проникнут идеями служения Родине и народу, выражает требование движения вперед, продолжения и развития преобразований. Он выступает как законный наследник всего лучшего, что было в прошлом России, в том числе и прогрессивной стороны деятельности Петра.

Конечно, при характеристике национальной культуры и науки в середине и во второй половине XVIII века следует иметь в виду, что новые производственные отношения были еще крайне слабы, они только начинали зарождаться в недрах старого крепостнического строя. В стране не было класса, который бы мог возглавить всю нацию и повести ее на решительный штурм крепостничества и самодержавия. Все это определяло не окончательное еще размежевание двух направлений в национальной культуре того времени и вызывало недостаточную четкость и последовательность мировоззрения деятелей передового направления.

Слабость новых производственных отношений приводила и к тому, что у представителей передовой национальной культуры в то время еще сохраняются надежды на «просвещенного монарха» и просвещенных вельмож, на проведение преобразований сверху, на то, что распространение просвещения и развитие науки окажутся достаточными для устранения всех пороков российской действительности. Это вызывало то, что, критикуя, и подчас довольно резко, крепостной строй и самодержавие, даже лучшие представители национальной культуры не поднимаются до требования революционного их уничтожения. Лишь в конце XVIII века великий русский патриот и революционер А. Н. Радищев впервые в истории русской культуры наполняет понятие патриотизма новым революционным содержанием и решительно отказывает в патриотизме угнетателям народа. Подлинный патриот, по его мнению, только тот, кто беззаветно служит народу, борется за его освобождение, ненавидит его врагов. В мировоззрении и деятельности Радищева русская национальная культура вступила в новый, качественно отличный от прошлого этап своего развития.

Слабые стороны в мировоззрении и деятельности русских просветителей XVIII века были обусловлены эпохой и уровнем социально-экономического развития. Несмотря на наличие этих слабых сторон, представители передовой русской науки и культуры смело двигали науку вперед, отстаивали и развивали материалистические и демократические тенденции, придавали ей антикрепостнический характер, всю свою деятельность подчиняли интересам народа. В середине XVIII века эти черты передовой русской культуры и науки нашли наиболее полное выражение в мировоззрении и деятельности вышедшего из недр русского народа крестьянского сына Михаила Васильевича Ломоносова.

Замечательные научные открытия и теории Ломоносова в области естественных наук играли огромную роль не только в развитии этих наук, но и в развитии материалистической философии. Работы Ломоносова в области естественных наук отличались материалистической направленностью и представляли собой энергичную борьбу за развитие и пропаганду материалистических воззрений на природу и ее явления. Прокладывая новые пути в науке и отбрасывая с дороги все устаревшее, мешавшее ее развитию, он самым решительным образом выступал против догматизма и господства средневековой схоластики, против попыток церковников удержать науку и просвещение под своей властью, против попыток сохранить за наукой роль служанки религии.

Придавая огромное значение практике и требуя, чтобы наука была тесно связана с ней, Ломоносов в то же время понимал, что плодотворное развитие науки невозможно без разработки теории, без освещения светом теории данных практики. В эпоху, когда большинство ученых ограничивалось простым накоплением материалов и фактов и не шло дальше простой их систематизации, когда боязнь обобщений и теории превращалась в тормоз для дальнейшего развития науки, Ломоносов подчеркивал великое значение теории. «Если не предлагать никаких теорий, то к чему служит столько опытов, столько усилий и трудов великих мужей?... Для того ли только, чтобы, собрав великое множество разных вещей и материй в беспорядочную кучу, глядеть и удивляться их множеству, не размышляя о их расположении и приведении в порядок?» 7 — спрашивал Ломоносов. Его требование было сформулировано предельно ясно и четко: «Из наблюдений установлять теорию, чрез теорию исправлять наблюдения...» 8 .

Но Ломоносов не только восстановил роль теории и гипотезы в науке. Величие его в том, что он стремился к изучению материального мира в его единстве, стремился показать взаимосвязь и взаимодействие различных явлений природы и объяснить явления этого мира, исходя из него самого.

В то время как философия двигалась вперед и все более крепло ее материалистическое направление, естественные науки никак не могли выйти из-под влияния религии и были проникнуты идеализмом. Своими блестящими открытиями и замечательными теориями в области естественных наук Ломоносов создавал базу для дальнейшего развития материалистической философии в новых исторических условиях.

Давая определение материи, он постоянно подчеркивал ее неразрывную связь с движением. «Движение не может происходить без материи» 9 , — утверждал он. Это материалистическое утверждение легло в основу его многолетней работы над молекулярно-кинетической теорией теплоты. На основе сотен опытов и наблюдений, Ломоносов решительно отвергал, как ненаучную, господствовавшую в тогдашней науке теорию теплорода. Он утверждал, что это усиленно защищавшееся немецкими «шершнями-монадистами» «мистическое учение должно быть до основания уничтожено» 10 . Он показывал, что действительной причиной теплоты является внутреннее движение материи. Логическим завершением и наиболее ярким выражением материализма Ломоносова является открытие им закона, который он сам называл «всеобщим законом природы». «Все встречающиеся в природе изменения происходят так, что если к чему-либо нечто прибавилось, то это отнимается у чего-то другого. Так, сколько материи прибавляется какому-либо телу, столько же теряется у другого... Так как это всеобщий закон природы, то он распространяется и на правила движения: тело, которое своим толчком возбуждает другое к движению, столько же теряет от своего движения, сколько сообщает другому, им двинутому» 11 .

Материя в понимании Ломоносова, охватывающая «все перемены в натуре случающиеся», как отмечал С. И. Вавилов, «близка к пониманию материи в ленинском диалектико-материалистическом философском значении», а открытый им «всеобщий закон природы» «на века вперед как бы взял в общие скобки все виды сохранения свойств материи». Это дало полное основание С. И. Вавилову сказать, что Ломоносов вкладывал в понятие материи несравнимо более глубокое и широкое понятие, чем его современники, и поэтому выдвинутое им начало сохранения материи «есть закон всеобщий, объемлющий всю объективную реальность с пространством, временем, веществом и прочими ее свойствами и проявлениями» 12 .

Открытый Ломоносовым закон сохранения материи и движения прочно вошел в сокровищницу науки и составляет одну из важнейших вех на пути ее развития. Одновременно с этим он является одной из основ материалистического понимания природы и объяснения ее явлений. Исключительно важным для развития науки и материалистической философии был вывод об «извечности движения», который сделал Ломоносов из открытого им закона. Этот вывод полностью отвергал возможность божественного «первого толчка», издавна служившего одной из лазеек для протаскивания поповщины в науку.

В статье, которая, очевидно, по цензурным соображениям осталась неопубликованной и впервые увидела свет лишь в 1951 году, Ломоносов прямо утверждал: «Приписывать это физическое свойство тел божественной воле или какой-либо чудодейственной силе мы не можем» и делал вывод, что «первичное движение никогда не может иметь начала, но должно длиться извечно» 13 .

Ломоносов жил и работал в XVIII веке, когда материализм был преимущественно механистическим. «... своеобразная ограниченность этого материализма, — указывал Энгельс, — заключается в неспособности его понять мир как процесс, как такую материю, которая находится в непрерывном историческом развитии. Это соответствовало тогдашнему состоянию естествознания и связанному с ним метафизическому, т. е. антидиалектическому, методу философского мышления» 14 . В свете этой характеристики, которую дает Энгельс материализму XVIII века, тем ярче встает перед нами историческая роль Ломоносова, сделавшего попытку выйти за рамки метафизики и высказавшего ряд гениальных догадок, которые шли в направлении к диалектическому пониманию явлений природы. Большая часть этих догадок Ломоносова была полностью подтверждена в ходе дальнейшего развития науки. Хотя тогдашний уровень науки и не давал Ломоносову возможности подняться до диалектики, но его догадки представляли собой элементы нового в старом метафизическом способе мышления.

Огромное значение для последующего развития науки и философии имело, в частности, его выступление против теорий и представлений о неизменяемости мира. Он прямо издевался над утверждениями о том, что мир остался в том же состоянии, в котором он был когда-то создан богом. Ломоносов высказывал замечательные мысли о развитии природы. «Твердо помнить должно, что видимые телесные на земле вещи и весь мир не в таком состоянии были с начала от создания, как ныне находим... Напрасно многие думают, что все, как видим, сначала творцом создано... Таковые рассуждения весьма вредны приращению всех наук... хотя оным умником и легко быть философами, выучась наизусть три слова: бог так сотворил , и сие дая в ответ вместо всех причин» 15 , — писал Ломоносов.

Это утверждение не является случайной, мимоходом оброненной мыслью. С подобными утверждениями мы встречаемся во многих его работах 16 . Если к этому добавить, что Ломоносов считал причиной качественных различий тел то обстоятельство, что одни и те же атомы соединены различным образом, что он давал материалистическое объяснение не только первичным, но и вторичным качествам материи (вкус, цвет, запах и т. д.), станет ясно, насколько глубже и последовательнее был материализм Ломоносова по сравнению с материализмом его предшественников и современников.

Характеризуя состояние развития науки и философии в XVIII веке, Энгельс говорил о «гениальном открытии Канта», которое пробило первую брешь в окаменелом воззрении на природу и составило эпоху в развитии науки 17 . Между тем открытие Канта касалось лишь одной, хотя и очень важной, отрасли естествознания. В отличие от Канта, работы Ломоносова были несравненно более последовательны и охватывали все отрасли естествознания в целом, значительная часть их была выполнена раньше работ Канта. На основании этого сам собой напрашивается вывод, что не кто иной как Ломоносов своими замечательными работами пробил первую брешь в метафизике.

Об этом не говорит Энгельс лишь потому, что целый ряд величайших открытий выдающихся деятелей русской науки и философии оставался ему неизвестен. Так, недавно обнаруженные «Заметки» Энгельса о Ломоносове, свидетельствуют о том, что Энгельс непосредственно с его работами не был знаком 18 .

Отстаивая и развивая материалистическую теорию, Ломоносов считал окружающий нас материальный мир познаваемым и решительно выступал против идеалистов, доказывавших, что человек не в состоянии познать природу и выяснить объективное ее содержание и сущность ее явлений. Он утверждал, что восприятия наших чувств в том случае, если они проверены практикой, осмыслены и теоретически обобщены, могут дать и дают правильные представления о предметах и явлениях материального мира. Противопоставляя религии принцип научного опытного познания природы и показывая всю антинаучность религиозных доктрин о происхождении и строении вселенной, Ломоносов подрывал устои религии и ослаблял ее влияние на народные массы. Его работы вписали важную страницу в историю русского атеизма.

Работы Ломоносова в области естественных наук, отличавшиеся глубиной и последовательностью в проведении материалистических принципов, являлись одним из наиболее значительных достижений в современной им философии не только России, но и Западной Европы. Материалистические идеи и теории Ломоносова двигали науку вперед и помогли ему достичь выдающихся успехов и открытий в разработке конкретных наук и решении важнейших проблем, стоящих перед этими науками.

Создатель первой научной химической лаборатории в России, Ломоносов поставил химию на базу научного опыта и ввел в качестве основы химического исследования весовой принцип. Опережая науку на целое столетие, Ломоносов выступил как создатель физической химии. Он указал на роль и место химии в исследовании полезных ископаемых, медицине и в промышленном производстве. Ломоносов впервые поставил опытное преподавание химии в академическом университете и создал для этого целый ряд специальных приборов. Трудами Ломоносова был нанесен сокрушительный удар теориям о существовании особой «горючей материи» — флогистона, которые в это время безраздельно господствовали в западноевропейской науке. Он раскрыл сущность горения как химического процесса.

Ломоносов, открывший закон сохранения материи и движения, много и плодотворно работал в самых различных областях физики. Он разработал материалистическую теорию теплоты, провел имевшие огромное теоретическое и практическое значение исследования силы тяжести, упругости газов, земного магнетизма. Одним из первых он начал исследование атмосферного электричества. Его работу в этой области не могла остановить даже трагическая гибель работавшего вместе с ним передового немецкого ученого Вильгельма Рихмана. Сообщая, что «умер господин Рихман прекрасною смертию, исполняя по своей профессии должность» 19 , Ломоносов беспокоился только о том, что смерть Рихмана может быть использована мракобесами для нападок на передовую науку и изображена ими как «божья кара» за попытку ученых проникнуть в тайны явлений природы. Именно поэтому он категорически настаивал на публичном произнесении своего доклада об атмосферном электричестве.

Он исследовал природу света и полярных сияний, выдвинул понятие об абсолютном нуле температуры. Руками Ломоносова был создан ряд замечательных приборов по оптике и другим разделам физики. Ломоносов изгнал из физики теплород, «тяготительную и светящуюся материи», в которые непоколебимо верила современная ему западноевропейская наука.

Ломоносов является основоположником современной геологии. В эпоху, когда, по словам Энгельса, «история развития земли, геология, была еще совершенно неизвестна» 20 , Ломоносов решительно выступил против библейских мифов о сотворении мира и потопе, против библейской хронологии. На 70 с лишним лет опередив Лайеля, Ломоносов противопоставил средневековой библейской концепции исторический взгляд на развитие земли. Он первый объяснил происхождение слоистых осадочных пород. Ломоносов указал на вековые колебания суши и деятельность внешних сил природы как на явления, играющие важную роль в изменении земной поверхности. Изучая причины и характер землетрясений и вулканической деятельности, Ломоносов впервые в мире исследовал вопрос об образовании и возрасте рудных жил и положил начало науке о полезных ископаемых. Велика роль Ломоносова в исследовании происхождения органических полезных ископаемых: каменного угля, нефти, торфа и янтаря, в исследовании образования почвы. Он был инициатором изучения недр родной страны и более широкого использования ее богатств.

С изучением и освоением территории страны и ее природных богатств связана и работа Ломоносова в области географии. В географическом департаменте Академии Наук под его руководством шло составление географических карт страны, съемка и изучение ее территории. Он выступил инициатором изучения экономической географии России. Ломоносовым была выдвинута идея создания «экономического лексикона», который должен был содержать данные о всех производимых в России товарах, о месте их производства, количестве, качестве, о местах их продажи, ценах, о величине, значении и расположении городов, торговых путях, их состоянии и целый ряд других важнейших сведений. Лишь преждевременная смерть и господство в академии клики реакционеров не позволили ему полностью осуществить это замечательное предприятие.

Инициатор ряда экспедиций, Ломоносов выдвинул бессмертный, нашедший свое осуществление только в эпоху социализма, проект изучения и освоения Северного морского пути. Он хорошо понимал огромное значение освоения Северного морского пути как для экономического развития России, так и для безопасности нашей родины. Он верил в творческие силы русского народа и был убежден в том, что

Колумбы росские, презрев угрюмый рок,
Меж льдами новый путь отворят на восток,
И наша досягнет в Америку держава... 21 .

Ломоносов сконструировал замечательные приборы, облегчавшие мореплавание и делавшие его более безопасным. С мореплаванием тесно связаны его работы в области метеорологии. Ломоносов ясно представлял значение метеорологии для мореплавания и сельского хозяйства и совершил ряд замечательных открытий в этой области. Достаточно назвать его работы по исследованию атмосферы и открытие нисходящих и восходящих потоков воздуха. Считая предсказание погоды одной из труднейших, но зато и одной из важнейших задач, над разрешением которых должна трудиться наука, Ломоносов своими трудами в области метеорологии сделал первые шаги по пути решения этой благородной задачи.

Трудно переоценить значение Ломоносова и в области астрономии. Много работавший над организацией астрономических наблюдений и экспедиций, Ломоносов совершил величайшее открытие, установив наличие атмосферы на Венере. Именно в работах по астрономии и геологии особенно ярко выступает боевая атеистическая направленность его естественно-научной деятельности.

«Наука все еще глубоко увязает в теологии», — писал Энгельс о состоянии науки в XVIII веке 22 . Без уничтожения господства церкви над наукой и разоблачения вреда и ненаучности теологических взглядов на природу, наука не могла двигаться вперед. В этих условиях Ломоносов вел прямую войну против поповщины в науке. При помощи неопровержимых доказательств он показывал всю несостоятельность религиозных теорий о происхождении и устройстве вселенной, высмеивал попытки изучать природу, основываясь на священном писании. Научная статья и публичная речь, ода и переложение псалма, памфлет и эпиграмма — все было использовано им в этой борьбе. Ломоносов требовал полного освобождения науки из-под власти религии, запрещения церковникам вмешиваться в дела науки. Он издевался над теми, кто «думает, что по псалтире научиться можно астрономии или химии», или с помощью высшей математики «определять год, день и его самые мелкие части для мгновения первого творения» 23 . Ломоносов смело выступал в защиту системы Коперника. Это было открытым вызовом церковникам, которые, пользуясь поддержкой царского правительства, перешли в это время в наступление против распространения научной системы Коперника. Синод требовал изъятия и уничтожения книги Фонтенелля «О множестве миров» и журнала Академии Наук «Ежемесячные сочинения», в котором были помещены сочинения и переводы, «утверждающие множество миров», а также запрещения писать и печатать о всем, «противном вере», под страхом жесточайшего наказания 24 . В ответ на это, издавая свой доклад «Явление Венеры на Солнце», Ломоносов написал изумительное по силе и смелости «Прибавление», являющееся убийственным памфлетом против церковников и страстным гимном в честь науки и ее мужественных представителей, которые в борьбе против религии двигали науку вперед. «Прибавление к явлению Венеры на Солнце» в ясной и доступной форме излагало те же мысли, что и написанное за 10 лет до этого «Письмо о пользе стекла». Ломоносов показывал, что современные ему церковники не отличаются от «жрецов и суеверов» древности, которые «правду на много веков погасили» 25 . Более того, он сравнивал их с доносчиком древности Клеантом, обвинявшим ученых «в ниспровержении богов». Рядом с Клеантом Ломоносов поставил одного из столпов средневековой церкви — «блаженного» Августина.

Возьмите сей пример, Клеанты, ясно вняв,
Коль много Августин в сем мнении неправ;
Он слово божие употреблял напрасно,
В системе света вы то ж делаете власно 26 .

Господство церкви, утверждал Ломоносов, привело к тому, что «астрономы принуждены были выдумывать для изъяснения небесных явлений глупые и с механикою и геометриею прекословящие пути планетам...» 27 .

Своим обращением к древности он не только не ослаблял удара против доктрин христианства, а, наоборот, усиливал, так как показывал, что всякая религия враждебна науке и мешает ее развитию.

Тем с большей силой Ломоносов воспевал тех, кто, не боясь преследований светских и духовных, двигал науку вперед. Первым в ряду мужественных борцов он изобразил Прометея, которого, жрецы-священнослужители, «невежд свирепых полк» «предали на казнь обнесши чародеем». Это не единичный случай преследования ученых, утверждал Ломоносов:

Под видом ложным сих почтения богов
Закрыт был звездный мир чрез множество веков.
Боясь падения неправой оной веры,
Вели всегдашню брань с наукой лицемеры... 28 .

Чтобы подчеркнуть «всегдашню брань с наукой» со стороны религии, Ломоносов рассказывал о «презрителе зависти и варварству сопернике» Николае Копернике, о Кеплере, Ньютоне, Декарте и других великих мужах науки. С чувством глубокого уважения и искренней признательности он говорил о своих великих предшественниках. «Много препятствий неутомимые испытатели преодолели и следующих по себе труды облегчили... Взойдем на высоту за ними без страха, наступим на сильные их плечи и, поднявшись выше всякого мрака предупрежденных мыслей, устремим сколько возможно остроумия и рассуждения очи для испытания причин происхождения света» 29 , — звал своих соратников и учеников Ломоносов. Тех же, кто не хотел следовать по этому пути, он оставлял «вымерять божескую волю циркулем». Явно иронизируя над отсутствием здравого смысла у своих противников, Ломоносов предоставлял решение спора между сторонниками системы Птолемея и Коперника... повару!

Он дал такой ответ: что в том Коперник прав,
Я правду докажу, на солнце не бывав.
Кто видел простака из поваров такого,
Который бы вертел очаг кругом жаркого? 30

Прокладывая новые пути в науке, Ломоносов не страшился выступать против господствовавших в науке теорий и представлений, как бы ни был велик авторитет, стоявший за ними. Открыв закон сохранения материи, он не побоялся сказать, что «славного Роберта Бойля мнение ложно». Работая над теорией строения вещества, он решительно выступал против идеалистических монад Лейбница и Вольфа. Своей теорией света он разрушал утверждения Гассенди и Ньютона. Доказывая объективное существование вторичных качеств материи, он ликвидировал уступку идеализму, сделанную Локком и Галилеем 31 . Ломоносов понимал, что развитие науки невозможно без преодоления устаревших положений и теорий, без творческого исследования и обсуждения вопросов, выдвинутых ходом развития науки. В этом одна из причин его высокой оценки Декарта. «Мы, кроме других его заслуг, особливо за то благодарны, что тем ученых людей ободрил против Аристотеля, против себя самого и против прочих философов в правде спорить, и тем самым открыл дорогу к вольному философствованию и к вящему наук приращению» 32 , — писал о нем Ломоносов.

Вся деятельность Ломоносова в области естественных наук была вызвана к жизни потребностями страны и поставлена на службу ее интересам. Помимо огромного теоретического значения его открытия сыграли не меньшую практическую роль для развития металлургии, горного дела, мануфактурного производства, мореплавания, сельского хозяйства и обороны страны. Всем своим существом и содержанием научная деятельность Ломоносова была связана с его стремлением облегчить труд народных масс, улучшить положение трудящихся. Тесная связь науки с практикой, помощь производству всегда являлись одним из главных принципов всей научной деятельности Ломоносова. Выполняя свои работы по метеорологии, он стремился сделать более безопасным трудное дело мореплавателей, помочь земледельцу получить более высокие урожаи и избежать гибели результатов своего труда. Исследуя атмосферное электричество, он стремился спасти «здравие человеческое от оных смертоносных ударов», города и села России от пожаров. В электрической искре он видел «великую надежду к благополучию человеческому» и мечтал об использовании электричества в земледелии и медицине 33 . Проделывая тысячи опытов в своей химической лаборатории, он стремился к тому, чтобы химия «широко распростерла руки свои в дела человеческие» и помогла в различных отраслях производства. Исследуя вопрос о движении воздуха в шахтах, он заботился об удалении из них газов, «человеческому здравию вредительных», и «облегчении труда работников». Создавая свои классические работы по металлургии и горному делу, Ломоносов обращал внимание на необходимость облегчения условий труда. Он заботится о том, чтобы одежда и обувь рабочих соответствовала тем условиям, в которых они работают, и требовал соблюдения того, что мы сейчас называем техникой безопасности 34 . Все это было проявлением заботы о труде крепостного крестьянина, которого хозяева заводов, «благородные» и «неблагородные» заводчики, не считали за человека. Труд ученого, по утверждению Ломоносова, должен «не токмо себе, но и целому обществу, а иногда и всему роду человеческому пользою служить» 35 . Трагедией Ломоносова, как и других передовых русских ученых и изобретателей, было то, что в условиях господства крепостничества и реакционной политики самодержавия их открытия и изобретения не находили себе применения, погибали и приоритет на них утрачивался. Так было в XVIII веке с открытиями Ломоносова, с замечательным русским машиностроителем А. К. Нартовым, создавшим первый в мире механический суппорт, с изобретателем первой в мире паровой машины И. Ползуновым, замечательным механиком Кулибиным, изобретателем электрической дуги Петровым и сотнями других талантов, которых выдвигал из своей среды русский народ.

Работая в области естественных наук, Ломоносов опирался на успехи предшествующего развития науки и философии, но это было подлинно творческое освоение и теоретическое обобщение. Его теории и открытия были глубоко оригинальны и самостоятельны. Ничего общего с действительностью не имеют попытки буржуазных ученых и философов объявить Ломоносова учеником Лейбница и Декарта, либо прямым последователем Вольфа, того самого Вольфа, философию которого Энгельс называл плоской вольфианской телеологией, «согласно которой кошки были созданы для того, чтобы пожирать мышей, мыши, чтобы быть пожираемы кошками, а вся природа, чтобы доказывать мудрость творца» 36 . Ломоносов на многие десятилетия опередил современных ему ученых и философов и в области естественных наук был в XVIII веке крупнейшим ученым мира.

Советский народ, законный наследник всего, что создано в прошлом деятелями передовой национальной культуры и науки, высоко оценивает это направление деятельности Ломоносова. В день юбилея Ломоносова центральный орган нашей партии «Правда» писала: «Необыкновенная страсть к научному познанию жизни и к преобразованию родной страны дала силу Ломоносову. Наука для него была непосредственно связана с опытом, с практикой, с промышленной разработкой естественных богатств страны, с развитием ее производительных сил, ее культуры. Он горячо любил свой народ. Вот почему он вел такую непримиримую борьбу с приказными от науки, с цеховыми учеными, замыкающимися в глухом углу своих узких интересов» 37 .

Направление естественно-научных работ Ломоносова было непосредственно связано с его патриотизмом, с прогрессивностью его общественно-политических взглядов. Это нашло яркое выражение и в его работах в области гуманитарных наук и литературном творчестве.

Работы Ломоносова в области гуманитарных наук и художественной литературы отнюдь не были чем-то второстепенным, навязанным ему сверху и мешавшим его работам в области естественных наук, как порою и до сих пор утверждают авторы статей и книг о Ломоносове.

Его работы в области языка, художественной литературы, истории составляют органическую часть изумительно многогранной, но столь же целостной деятельности. Эта многосторонность творчества Ломоносова была отмечена еще Пушкиным: «Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенной силой понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшей страстью всей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минеролог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник...». 38

Деятельность Ломоносова развертывалась в период превращения русского народа в нацию. Это выдвигало в качестве одной из центральных проблем того времени проблему создания и развития общенародного русского литературного языка и художественной литературы. В противовес низкопоклонствующей аристократии и клике реакционеров-иностранцев, кричавших о неполноценности русского языка и его непригодности для научных исследований, Ломоносов писал о «природном изобилии, красоте, силе, великолепии и богатстве русского языка», о его глубокой древности и удивительной стойкости, о том, что несмотря на огромность территории России, весь русский народ в городах и селах «говорит повсюду вразумительным друг другу языком» 39 . Бросая прямой вызов «иностранным и некоторым природным россиянам, которые больше к чужим язы́кам, нежели к своему, трудов прилагали», он утверждал: «Тончайшие философские воображения и рассуждения, многоразличные естественные свойства и перемены, бывающие в сем видимом строении мира и в человеческих обращениях, имеют у нас пристойные и вещь выражающие речи. И ежели его точно изобразить не можем, не языку нашему, но недовольному своему в нем искусству приписывать долженствуем» 40 . Осуществляя эту замечательную декларацию, Ломоносов и развертывал свою работу над изучением русского языка.

Его предшественник в разработке проблем русского языка Тредиаковский считал, что основой национального литературного языка должна явиться языковая практика придворной аристократии. Между тем именно в это время языковая практика этой социальной группы характеризовалась всеми чертами обреченного на прозябание «салонного жаргона». В своих работах в области языкознания Ломоносов полностью игнорировал «салонный жаргон» русских аристократов. Он решительно отметал попытки духовенства установить гегемонию церковнославянского языка, противопоставить его живому языку народа.

И в своих теоретических работах, и своих литературных произведениях Ломоносов шел по единственно правильному пути, стремясь к всемерному сближению разговорного живого языка народа со старой книжной речью. Он первый начал читать научные лекции на русском языке, обогащая русский язык новой научной и технической терминологией и показывая образец того, как ясно и выразительно можно излагать научные положения на русском языке.

Ломоносов правильно отмечал исключительную роль и значение слова, которое дано человеку, чтобы «сообщать другому идеи вещей и их деяний». Он называл идеи «представлениями вещей или действий в уме нашем» и утверждал, что с помощью слов человек сообщает другим людям понятия, полученные им с помощью чувств из окружающего его реального мира («воображенные себе способом чувств понятия») 41 . Это материалистическое, глубоко прогрессивное по своему содержанию положение о взаимоотношении языка с материальным миром и человеческим сознанием, а также догадки и мысли о роли и месте слова в жизни человеческого общества красной нитью проходят через все языковедческие работы Ломоносова.

Настойчиво изучая словарный запас русского языка и работая над его очищением и обогащением, Ломоносов не ограничился этим. Он создал первую русскую грамматику. Для того чтобы правильно оценить значение работы Ломоносова по созданию грамматики, напомним, что И. В. Сталин называл грамматику показателем громадных успехов человеческой мысли и указывал, что «именно благодаря грамматике язык получает возможность облечь человеческие мысли в материальную языковую оболочку» 42 .

Для Ломоносова характерно правильное и ясное понимание значения и задач грамматики. Изучая сложившуюся к тому времени крайне неустойчивую и пеструю практику изменения и сочетания слов, он критически пересмотрел ее, обобщил и отобрал наиболее правильные и целесообразные формы и категории. Он выработал и изложил основной круг грамматических правил, которые обеспечивали «лучшее рассудительное употребление» русского языка. Называя грамматику «философским понятием всего человеческого слова», Ломоносов указывал, что «хотя она от общего употребления языка происходит, однако правилами показывает путь самому употреблению». «Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики» 43 , — писал он.

Общенародный характер и демократическая направленность грамматики Ломоносова обеспечили ей прочный успех и превратили ее в одну из самых популярных научных книг, по которой учился целый ряд поколений русских людей.

Одним из блестящих образцов утверждения законов русского национального языка и стиля является «Риторика» Ломоносова. В основе «Риторики» лежало стремление вывести науку и русский язык из-под духовной власти церкви, создать теорию русской светской прозы. «Риторика» Ломоносова носила подчеркнуто светский характер и пропагандировала материалистические передовые идеи. Свои рассуждения и теоретические положения Ломоносов подкреплял и иллюстрировал большим количеством литературных образцов и примеров. Огромное значение имела ломоносовская теория трех стилей. Помимо того, что эта теория определяла пути синтеза разговорной и книжной речи, она правильно ставила вопрос о соответствии формы и содержания. Своими работами по теории языка и литературы и своими литературными произведениями Ломоносов отстаивал национальный характер нарождающейся русской литературы. Уже в одной из первых своих работ он утверждал: «Первое и главнейшее, мне кажется, быть сие: российские стихи надлежит сочинять по природному нашего языка свойству, а того, что ему весьма несвойственно, из других языков не вносить» 44 .

Ломоносовская грамматика легла в основу грамматики, изданной в 1802 г. Академией Наук. За 11 лет напряженной работы был подготовлен словарь русского языка с 43 тысячами слов. Как указывает М. И. Сухомлинов, при работе над составлением словаря был широко использован «Лексикон первообразных слов российских», составленный Ломоносовым и его помощником Кондратовичем 45 . Исключительно широко использовали составители словаря и сочинения Ломоносова. 90% всех примеров для объяснения слов было взято из его сочинений 46 . Представители передового направления в русской культуре прекрасно понимали значение работ Ломоносова для развития национального языка, литературы и всей русской национальной культуры и науки. Исключительно ярко выразил это Радищев. «В стезе российской словесности Ломоносов есть первый. Беги, толпа завистливая, се потомство о нем судит, оно нелицемерно» 47 . Этими словами он закончил «Путешествие из Петербурга в Москву».

Совершенно иным было отношение к языковедческим работам Ломоносова со стороны придворной аристократии и идеологов дворянской культуры. Их выводила из себя именно общенародная, демократическая направленность работ Ломоносова. Это лежало в основе той борьбы по вопросам языкознания, которая шла между Ломоносовым, с одной стороны, Сумароковым и Тредиаковским — с другой. В этом причина того, почему Тредиаковский заявлял, что

Он красотой зовет, что есть языку вред
Или ямщичий вздор, или мужицкой бред 78 .

Когда будущий император, 10-летний Павел, слушая чтение своего учителя Порошина, заявил: «Это, конечно уж, из сочинений дурака Ломоносова» 49 , — то это было лишь бесцеремонным выражением мнения придворной клики о великом представителе русского народа. Так, идеолог реакционного дворянства князь Щербатов протестовал против того, что в словаре Российской академии было много примеров из произведений Ломоносова 50 .

Роль Ломоносова в развитии русской национальной художественной литературы общеизвестна. Никакие выпады литературных противников ни при его жизни, ни после смерти не могли поколебать всеобщего признания роли Ломоносова. «С Ломоносова начинается наша литература; он был ее отцом и пестуном...» 51 . Так ярко и образно определил его роль В. Г. Белинский. Существо этой оценки десятки раз повторено в статьях Герцена, Чернышевского, Добролюбова и других представителей передовой русской культуры. Тот факт, что в их произведениях имеется немало резких оценок од и торжественных речей Ломоносова, ничего не меняет. Они были направлены не против Ломоносова и его творчества, а против реакционеров, пытавшихся использовать произведения Ломоносова для восхваления самодержавия и крепостнической России, для оправдания верноподаннического, холопского по отношению к царизму «творчества». Резкие оценки революционных демократов были направлены против реакционеров, возрождавших устарелые литературные формы с их официальным, хвалебным содержанием, которые противопоставлялись формировавшемуся в это время направлению критического реализма. Они были вызваны стремлением реакционеров выхолостить из понятия патриотизма его революционное освободительное содержание. Вот это-то и вызывало отпор со стороны Пушкина, Белинского, Чернышевского, Добролюбова и других деятелей демократического направления в русской культуре. Призывая к революционной борьбе за свержение самодержавно-крепостнического строя, Н. А. Добролюбов писал: «В недавнее время патриотизм состоял в восхвалении всего хорошего, что есть в отечестве; ныне этого уже недостаточно для того, чтобы быть патриотом. Ныне к восхвалению хорошего прибавилось неумолимое порицание и преследование всего дурного, что еще есть у нас. И нельзя не сознаться, что последнее направление патриотизма гораздо практичнее, потому что вытекает прямо из жизни и ведет прямо к делу» 52 .

Большинство произведений Ломоносова представляют собой оды, похвальные слова и т. п. Причины этого в общих условиях российской действительности, в том месте, которое занимал писатель в системе самодержавно-крепостнического строя и, наконец, в служебном положении самого Ломоносова. О трагизме положения русского писателя в середине XVIII века писал Денис Фонвизин, жаловавшийся на то, что существующий строй связывает русских писателей, мешает им развернуться во всю мощь, не дает возможности стать политическими деятелями. В одном из писем Стародума он отмечал, что деятельность оратора сведена к произнесению одних похвальных слов, поскольку в России нет «народных собраний», в которых «имели мы, где рассуждать о законе и податях и где судить поведения министров, государственным рулем управляющих» 53 .

В одах и речах Ломоносова мы встречаемся с восхвалением Петра, доходящим до его прямого обожествления. В них можно встретить десятки примеров совершенно незаслуженных похвал по адресу ничтожных и бездарных преемников Петра, политика которых носила антинародный и антинациональный характер. Это правильно отметил еще Радищев: «Не завидую тебе, что, следуя общему обычаю ласкати царям, нередко недостойным не токмо похвалы, стройным гласом воспетой, но ниже гудочного бряцания, ты льстил похвалою в стихах Елизавете» 54 . Что же в действительности воспевал Ломоносов? Как совместить пламенный патриотизм Ломоносова, его горячую любовь к русскому народу с восхвалением его врагов и угнетателей? Центральной идеей всех научных и литературных произведений Ломоносова является требование ликвидации экономической и культурной отсталости России. Ломоносов непоколебимо верил, что великая страна и ее народ имеют все возможности для того, чтобы осуществить эту задачу и занять достойное место среди других стран и народов мира. Однако в тех исторических условиях Ломоносов не видел и не мог видеть сил, способных решить эту задачу. Нарождавшаяся в это время русская буржуазия была тесно связана с самодержавно-крепостническим строем, обслуживала его и зависела от него политически и экономически. Она была еще крайне слаба и не сознавала своих классовых интересов. Тогда, как и впоследствии, русская буржуазия не являлась революционной силой. Ярким проявлением крайней слабости и ограниченности нарождающейся буржуазии были требования, с которыми выступило купечество в Комиссии по составлению нового Уложения в 1767 г. Купечество не только не выступало против крепостного права и дворянских сословных прав и привилегий, которые являлись основным препятствием для развития капитализма в стране, но и требовало для себя прав владеть крепостными.

Что же касается крестьянства, то его борьба была крайне разобщена и лишена сознательных политических целей. Мощная крестьянская война под предводительством Е. И. Пугачева разразилась уже после смерти Ломоносова. Сказанное объясняет, почему в современных ему исторических условиях Ломоносов связывал вопрос о преобразованиях в России с деятельностью мудрого и просвещенного царя. Широко распространенная в это время теория «просвещенного абсолютизма» занимала видное место в его мировоззрении.

Но, как нам представляется, дело не только в этом. Заслуживает серьезного внимания и указание проф. Благого о том, что в политических взглядах Ломоносова своеобразно отразилась вера в «доброго царя», свойственная широким массам крестьянства 55 . В мировоззрении и деятельности Ломоносова ярко сказались идеи и настроения, характерные для миллионов русских крестьян, и они-то в значительной степени определили как силу, так и слабость его политических взглядов.

Недовольство существующим строем, обрекавшим народ на нищету и бесправие, вражда к барину и попу, которые олицетворяли в его глазах ненавистный строй, горячая любовь к родине, ясный ум, стойкий характер, терпение, мужество в борьбе — все эти качества, характерные для народных масс, составляли основную сущность взглядов Ломоносова. Но одновременно с этим общественно-политические взгляды Ломоносова отразили и слабые стороны русской жизни середины XVIII века и в первую очередь слабость мировоззрения крестьянства. Они отразили крайнюю политическую незрелость крестьянских масс, непонимание необходимости бороться за уничтожение всего самодержавно-крепостнического строя. Отсюда вера крестьянских масс в «хорошего царя», о которой говорил И. В. Сталин, характеризуя крестьянские восстания XVII—XVIII веков. В условиях, когда, говоря словами В. И. Ленина, «новые общественно-экономические отношения и их противоречия... были еще в зародышевом состоянии» 56 , вера в «хорошего царя» и ожидание изменения существующего положения путем действия сверху получали еще большую основу. Поэтому в произведениях Ломоносова такое большое место и занимала личность Петра. Отсюда и гимн, который пел ему Ломоносов в стихах и в прозе: «Я в поле меж огнем; я в судных заседаниях меж трудными рассуждениями; я в разных художествах между многоразличными махинами; я при строении городов, пристаней, каналов между бесчисленным народа множеством; я меж стенанием валов Белого, Черного, Балтийского, Каспийского моря и самого океана духом обращаюсь — везде Петра Великого вижу, в поте, в пыли, в дыму, в пламени и не могу сам себя уверить, что один везде Петр...» 57 .

Ломоносов не видел да и не мог видеть классовой ограниченности преобразований Петра. Для Ломоносова Петр — прежде всего выдающийся государственный деятель, пытавшийся ликвидировать отсталость страны. Поэтому восхваление Петра и его идеализация были по существу требованием проведения мероприятий, которые должны были, по мнению Ломоносова, покончить с отсталостью России. Помимо этого, восхваление личности и деятельности Петра несомненно носило черты явного противопоставления политики преобразований, проводившихся в петровское время, той политике, которую проводили во времена Ломоносова преемники Петра. Следует отметить, что таким противопоставлением широко пользовались и Пушкин, и революционные демократы в своих выступлениях против реакционной политики Николая I.

Если мы вдумаемся в содержание требований Ломоносова, то увидим, что они объективно были направлены против господства феодально-крепостнической системы и представляли собой поддержку нового, развивавшегося в старой крепостнической России. Ломоносов требовал изучения территории и недр страны с целью полного использования ее природных богатств и ресурсов. Он пропагандировал необходимость развития промышленности, основанной на использовании данных передовой науки. Именно развитие промышленности рассматривалось Ломоносовым как главное условие ликвидации отсталости страны. Целую систему мер в отношении повышения продуктивности сельского хозяйства выдвигал Ломоносов в проекте учреждения специальной коллегии, занимающейся вопросами сельского хозяйства,

Антифеодальную направленность имели его взгляды на науку и просвещение. Требование всемерного содействия развитию передовой русской науки и применения ее открытий в хозяйстве страны, требование доступной всем бессословной школы, борьба за развитие передовой русской национальной культуры, — все это никак не умещалось в рамках крепостнического строя. Борьбой против господства феодальных сил была его борьба против могущества церкви.

В условиях, когда в России царил неограниченный произвол крепостников, когда господствующие классы непроизводительно расхищали материальные и духовные ресурсы страны, когда крепостнический гнет все усиливался и принимал те дикие формы, которые сближали его с рабством, Ломоносов выступал горячим защитником русского народа. Указывая на тяжелые условия жизни народа и в первую очередь его основного класса — крестьянства, он требовал от правительства принятия ряда мер, которые бы обеспечили «размножение и сохранение Российского народа» 58 .

Особого внимания заслуживает прямое указание Ломоносова на то, что главной причиной побегов крестьян являются «помещичьи отягощения крестьян и солдатские наборы», т. е. тяжесть феодально-крепостнического гнета. Он утверждал, что силой и репрессиями добиться прекращения побегов невозможно и единственным средством для этого является «облегчение податьми» 59 .

Именно горячей любовью к народу, стремлением оградить его от произвола и бесправия самодержавно-крепостнического строя объясняется, почему он признавал настоящим царем, «истинным героем» только того, который употребляет свою власть на благо народа.

Царя, что правдой и покоем,
Себя, народ содержит свой...
Едину радость несказанну
Имеет в щастии людей... 60 .

Многочисленные похвалы по адресу царей, цариц и их вельмож, содержавшиеся в одах и речах Ломоносова, были в первую очередь программой действий, которую он выдвигал перед ними. За всеми этими ничтожными фигурами, которым официально посвящены его оды, в действительности стоит величественный образ матери-родины. Особенно ярко выражено это в его программном произведении «Разговор с Анакреоном».

Лишенной общественного содержания чувственной поэзии Анакреона он противопоставлял патриотическую свободолюбивую деятельность героев античности, воспевал их «упрямку славную». Он звал деятелей искусства рисовать портрет «возлюбленной матери» — любимой Родины.

Изобрази Россию мне.
Изобрази ей возраст зрелый
И вид в довольствии веселый,
Отрады ясность по челу,
И вознесенную главу.

Одень, одень ее в порфиру,
Дай скипетр, возложи венец,
Как должно ей законы миру
И распрям предписать конец.
О коль изображенье сходно,
Красно, любезно, благородно! 61

восклицал он.

Он прославлял героическое прошлое России, воспевал ее мощь, непоколебимо верил в ее великое будущее. Сравнивая положение России с передовыми западноевропейскими странами, он с горечью отмечал: «не можем отрещись, что мы весьма... от них остались», хотя Россия имеет все основания быть в числе передовых, так как она «внутренним изобильным состоянием и громкими победами с лучшими Европейскими Статами равняется, многие превосходит» 62 .

Воспевая свою великую Родину, Ломоносов призывает сограждан отдать свои силы для ее процветания. «Мне кажется, я слышу, что она к сынам своим вещает: Простирайте надежду и руки ваши в мое недро и не мыслите, что искание ваше будет тщетно» 63 .

Воспевая Петра, бывшего в его глазах олицетворением успешного развития России, он рядом с ним ставил людей, которые боролись за национальные интересы России. Не случайно с такой гордостью и любовью говорил Ломоносов об Александре Невском, Дмитрии Донском, Иване Грозном, Кузьме Минине и Дмитрии Пожарском.

Одно из важнейших событий в истории многовековой борьбы русского народа за свою свободу и независимость — Куликовская битва — стояло в центре его трагедии «Тамира и Селим». Именно сама битва, а не традиционная история о любви крымской царевны и багдадского царевича составляет основу сюжета трагедии. О ней подробно и неоднократно рассказывается в ходе пьесы, ее исход определяет судьбы действующих лиц. Трагедия звучит как гимн в честь героического подвига русского народа, как воспевание его патриотизма. Описание Куликовской битвы Ломоносов давал с большой поэтической силой и подъемом, и лучшие страницы ломоносовской трагедии перекликались с замечательными произведениями древнерусской литературы «Словом о полку Игореве» и «Задонщиной».

Славя русский народ и слагая гимны в честь его сынов, отстаивавших свободу и независимость родины, сражавшихся за его национальные интересы, Ломоносов с гневом и презрением говорил о врагах народа, о тех, кто попирал национальные интересы России.

Ломоносов с возмущением отмечал, что при русском дворе хозяйничала клика невежественных иноземных авантюристов, на каждом шагу грубо попиравшая национальные интересы русского народа и оскорблявшая его национальное достоинство.

Проклята гордость, злоба, дерзость,
В чудовище одно срослись;
Высоко имя скрыла мерзость,
Слепой талант пустил взнестись! 64

писал Ломоносов о Бироне. Он заклеймил позором Петра III, пытавшегося превратить Россию в придаток разбитой и обанкротившейся Пруссии и установить в России прусские порядки.

Слыхал ли кто из в свет рожденных,
Чтоб торжествующий народ
Предался в руки побежденных?
О стыд, о странный оборот! 65

Екатерина II прекрасно понимала, что смелые и резкие слова Ломоносова, обращенные к клике иноземцев, полностью относились и к ней самой. В оде, написанной через несколько дней после свержения Петра III, он предупреждал Екатерину, что если она будет попирать национальные права русского народа, то и ей не избежать судьбы Петра III 66 . Это смелое патриотическое выступление Ломоносова не было случайным.

Никто не уповай вовеки
На тщетну власть князей земных, —

писал он еще в начале своего поэтического творчества. Он видел, что вместо добрых дел в поступках правителей, которые «хвалятся своими великими титулами», можно обнаружить «лишь одну безмерность, надменность, слабость, и неверность, свирепство, бешенство, и лесть» 67 . Поэтому вполне понятно его обращение:

Доколе щастье ты венцами
Злодеев будешь украшать?
Доколе ложными лучами
Нам разум хочешь ослеплять? 68

Не лишенным творческого вдохновения ремесленником, по заказу пишущим официальные оды, а патриотом, поэтом-гражданином, — вот кем был в действительности Ломоносов.

Необходимо отметить, что неправильная характеристика творчества Ломоносова нашла выражение и в некоторых работах советских ученых 69 . Отголоски неправильных утверждений, к сожалению, нашли место и в комментариях к VIII тому его собрания сочинений 70 .

Своей литературной деятельностью Ломоносов начал новую эпоху в развитии русской национальной литературы. Именно Ломоносов впервые раскрыл общественную роль литературы и потребовал от писателя, чтобы он всем своим творчеством служил своей стране, был патриотом и гражданином. Поэтому А. Н. Радищев и называл славу Ломоносова «славой вождя» и, обращаясь к современникам и потомкам, спрашивал: «Не достойны разве признательности мужественные писатели, восстающие на губительство и всесилие, для того, что не могли избавить человечество из оков и пленения?» 71 .

Патриотическая поэзия Ломоносова была проникнута благородными идеями гуманизма. Не случайно одно из центральных мест во всем его творчестве занимает пропаганда мира. Ломоносов гордился героическим прошлым русского народа. Но с такой же силой, с какой воспевал «справедливую» войну, он восставал против захватнических войн.

В своих произведениях Ломоносов пропагандировал и славил мир как основное условие быстрого и плодотворного развития страны, развития в ней промышленности, торговли, литературы, науки, искусства.

Царей и царств земных отрада,
Возлюбленная тишина,
Блаженство сел, градов ограда,
Коль ты полезна и красна! 72 , —

такими вдохновенными словами начинает Ломоносов одну из лучших своих од. Страстный пропагандист мира и дружбы между народами, Ломоносов решительно отказывался признавать героями кровавых завоевателей, чью

Звучащу славу заглушает,
И грому труб ее мешает
Плачевный побежденных стон 73 .

«Пусть другие лишая жизни, обагряя меч своей кровию, умаляя число подданных, повергая пред народом растерзанные человеческие члены, устрашить злых и пороки истребить тщатся...», — писал он и призывал «не ужасными, но радостными примерами и награждением добродетелей исправлять человечество» 74 .

Насыщенная глубоким идейным содержанием, поэзия Ломоносова не была для него ни забавой, ни выполнением навязанной ему двором обязанности. Положившая начало русской национальной литературе, эта поэзия, даже втиснутая в узкие и тесные рамки торжественных и духовных од и стихотворений, была одной из форм, в которой он пропагандировал свои передовые научные взгляды.

В одах, баснях, речах и стихах Ломоносов излагал существо материалистических открытий и теорий. Достаточно вспомнить изумительные по силе и глубине его «Утреннее» и «Вечернее

Титульный лист I тома Собрания сочинений Ломоносова,
изданного Московским университетом в 1757 г.
Научная библиотека им. А. М. Горького при МГУ

размышления», которые некоторые исследователи ошибочно продолжают именовать «духовными одами» 75 . В «Размышлениях» Ломоносов дал материалистическую картину вселенной, изложил учение Коперника, развил гипотезу о происхождении северного сияния и нарисовал исключительную по силе художественного изображения и гениальности научного предвидения картину солнца.

Там огненны валы стремятся
И не находят берегов,
Там вихри пламенны крутятся
Борющись множество веков;
Там камни, как вода, кипят,
Горящи там дожди шумят 76 .

Какую смелость и уверенность в своей правоте нужно было иметь, чтобы в «Размышлении о божьем величии» говорить о множестве миров, что так преследовала в то время церковь. А ведь Ломоносов прямо писал, что ему

Открылась бездна, звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна...
Там разных множество светов,
Несчетны солнца там горят... 77 .

Сам Ломоносов совершенно отчетливо представлял значение и характер своих «Размышлений». Недаром с ними связан беспрецедентный в истории науки случай. Для того чтобы доказать самостоятельный характер своих работ в области изучения электричества и отстоять свой приоритет в открытии природы северных сияний, Ломоносов в научной работе ссылается на «Вечернее размышление»: «Сверх сего, ода моя о северном сиянии... содержит мое давнейшее мнение, что северное сияние движением эфира произведено быть может» 78 , — писал он. Рядом с «Размышлениями» должно быть поставлено и замечательное «Письмо о пользе стекла», этот подлинный манифест передовой материалистической науки.

Из всего сказанного совершенно очевидно, что поэзия Ломоносова не только положила начало новой русской национальной литературе, но и являлась составной органической частью всей его деятельности.

Работы Ломоносова в области истории не только не получили правильной оценки со стороны буржуазной историографии, но считались вообще не заслуживающими внимания. Буржуазные историки в один голос твердили о «ненаучности» приемов Ломоносова, его полной неподготовленности к занятиям историей и противопоставляли работам Ломоносова работы норманистов. Прямым повторением и воскрешением этих порочных концепций являются соответствующие главы книги Н. Л. Рубинштейна «Русская историография». Достаточно сказать, что Н. Л. Рубинштейн, характеризуя работы Ломоносова в области истории, называл их «лишь литературным пересказом летописи, своеобразной риторической амплификацией ее текста с некоторыми попытками его драматизации», отказывал им в каких-либо научных достоинствах и противопоставлял им работы Байера, Миллера и Шлецера, которым давал высокую оценку 79 .

Трагическая судьба работ Ломоносова по истории не случайна. М. Н. Тихомиров справедливо пишет, что в это время Бирон и его сторонники «выступали с воинствующей программой долгого утверждения немецкого засилия в России». Ей, этой клике, «доказательства того, что восточные славяне в IX—X вв. были сущими дикарями, спасенными из тьмы невежества варяжскими князьями, были необходимы для утверждения их собственного господства в той стране, народ которой имел свою давнюю и великую культуру» 80 . Так появилась и стала широко пропагандироваться клеветническая «норманская теория». Так появились работы, в которых русские источники «не токмо просто, но нередко и с поношением опровергаются», работы, в которых «на всякой почти странице русских бьют, грабят благополучно , скандинавы побеждают, разоряют, огнем и мечом истребляют». Появились работы, в которых русский народ, по выражению Ломоносова, представлен «толь бедным народом, каким еще ни один и самый подлый народ ни от какого писателя не представлен» 81 .

В этих условиях и выступил со своими историческими работами М. В. Ломоносов. С самого начала нужно отбросить версию о том, что он смотрел на них, как на помеху своим естественно-научным трудам. Еще в Славяно-греко-латинской академии он внимательно изучал русские летописи. Его познания в истории не вызывали никаких сомнений. Это нашло свое выражение в том, что профессору химии Ломоносову в 1743 году было поручено рассмотрение исторического сочинения Крекшина, а в 1748 году он был назначен членом исторического собрания. То, что именно его В. Н. Татищев просил написать к своей «Российской истории» предисловие говорит о многом. Между тем это было за 4 года до того, как Ломоносов получил официальное поручение написать историю России. В 1749—1750 гг. Ломоносов во всеоружии выступил против клеветнической диссертации Миллера «О происхождении имени и народа российского». Он проявил замечательное политическое чутье, прекрасную эрудицию в вопросах древней истории вообще, в истории славян и русского народа в особенности. Ломоносов правильно разгадал политический смысл работ Байера, Миллера, Фишера и те цели, которые они преследовали.

Ломоносов поставил себе задачу разрушить миф о том, что Байер является крупным ученым и знатоком русской истории. Это было совершенно правильно, так как именно работы Байера положили начало норманской теории. М. Н. Тихомиров, характеризуя русскую историографию XVIII в., указывает, что за 13 лет работы в Академии Наук Байер написал с десяток мелких статеек, «причем все эти труды были проникнуты одной целью: доказать, что настоящими устроителями Русского государства были пришлые варяги, без которых, по мнению Байера, не было бы и Русского государства» 82 . Высмеивая тупость и ограниченность Байера, возомнившего себя великим ученым, Ломоносов писал о «превеликих и смешных погрешностях» в его работах, о «весьма смешном и непозволенном» способе, которым Байер доказывает свои «откровения». Ломоносов подчеркивал ненаучность филологических приемов Байера и дал уничтожающую характеристику его «трудов» по русской истории. «Старается Байер не столько о исследовании правды, сколько о том, дабы показать, что он знает много языков и читал много книг. Мне кажется, что он немало походит на некоторого идольского жреца, который, окурив себя беленою и дурманом и скорым на одной ноге вертением закрутив свою голову, дает сумнительные, темные, непонятные и совсем дикие ответы» 83 . Разоблачив полную несостоятельность концепции и аргументации Байера, Ломоносов показал, что диссертация Миллера является дальнейшим развитием писания Байера. Что касается Фишера и Штрубе де-Пирмонта, то оба не заслуживали бы даже и упоминания, если бы они не играли активной роли в пропаганде концепции Байера. Отъявленный реакционер как в науке, так и в политике — Иоган Фишер был одним из тех проходимцев, которые устремились в Россию в расчете на богатую поживу. В продолжение 9 лет «возглавляя» сибирскую экспедицию академии, Фишер меньше всего занимался наукой. Его интересовали лишь русские меха, а вместо научных изысканий он занимался открытым грабежом населения.

Никакими учеными доблестями не отличался и оказавшийся академиком секретарь Бирона Штрубе де-Пирмонт, который верой и правдой служил придворной клике и поддерживал реакционные теории Байера.

Рядом с этими невеждами и бездельниками Миллер занимал несколько особое положение. 10 лет провел он в Сибирских архивах, едва не ослеп и не погиб там. Им было собрано и спасено огромное количество исторических документов и материалов по истории России. Он впервые опубликовал, хотя и с крупными ошибками, ряд исторических документов. И тем не менее образ бескорыстного труженика и подвижника, созданный в буржуазной науке и воспроизведенный уже в советское время С. В. Бахрушиным и Н. Л. Рубинштейном 84 не соответствует действительности, публикуя материалы о прошлом России, Миллер не скрывал своего презрения к русскому народу. Он неизменно занимал крайне враждебную позицию по отношению к деятелям, боровшимся за развитие русской национальной культуры и науки, и всячески стремился их дискредитировать. Так он хвастался тем, что Степан Крашенинников был у него в Сибири «под батожьем». В Германии Миллер инспирировал выступления против открытий Ломоносова и требовал его удаления из академии. Его стараниями в Московском университете оказалась целая группа реакционеров. Наконец, нельзя обойти молчанием и то, что зачастую открытия, сделанные в академии, результаты географических экспедиций и т. д., становились известны за границей до того времени, как они были опубликованы в России. Не составляет тайны и то, что среди академиков были прямые шпионы, вроде Шумахера, Юнкера, Гросса. Мы не имеем оснований относить Миллера к их числу. Но несомненно, что его деятельность в академии являлась серьезным препятствием для развития русской науки и культуры. Совершенно неслучайно, выступая с работами, враждебными России и русскому народу, Миллер одновременно с этим стремился ослабить чувство национального сознания русского народа и пропагандировал космополитические, антипатриотические идеи. Прикрываясь маской объективности и необходимости «быть верным истине», он утверждал, что историк должен быть «без родины, без религии, без государя» 85 .

Ломоносов, считавший основной задачей историка воспитание гражданина и патриота, отчетливо понимал, что немецкая клика, захватившая в свои руки занятия русской историей, меньше всего пригодна для выполнения этих задач. Историк, писал он, должен «открыть свету древность российского народа и славные дела государей», показать, что в России не только такой «великой тьмы невежества не было, какую представляют внешние писатели 86 », но, наоборот, были дела и герои, нисколько не уступающие героям древней Греции и Рима.

Ломоносов понимал, что работы Байера, Миллера, Фишера, Шлецера прямо противоположны этим целям и направлены против России. Он видел, что они заняты выискиванием темных «пятен на одежде Российского тела» и фальсификацией прошлого русского народа 87 . Поэтому, говоря о должности историка в академии, Ломоносов указывал, что на эту должность необходимо тщательно отбирать людей и «смотреть прилежно: 1) чтоб он был человек надежный и верный и для того нарочно присягнувший.., 2) природный россиянин; 3) чтоб не был склонен в своих исторических сочинениях ко шпынству и посмеянию» 88 . Ломоносов решительно выступил против диссертации Миллера «О происхождении имени и народа российского», которую он правильно рассматривал, как прямой вызов и оскорбление русского народа. Борьба вокруг диссертации Миллера была своеобразным итогом в занятиях Ломоносова историей. В ходе борьбы Ломоносов окончательно убедился, что оставлять разработку истории русского народа в руках его врагов дальше невозможно. С этого времени занятия вопросами истории становятся для Ломоносова такой же необходимостью, как и занятия естественными науками. Более того, в 1750-х годах в центре занятий Ломоносова оказываются гуманитарные науки и в первую очередь история. Ради них он идет даже на то, чтобы отказаться от обязанностей профессора химии.

Отношение Ломоносова к истории прекрасно показывает его письмо Эйлеру. Сообщив, что он «целиком почти ушел в историю», Ломоносов добавляет: «Я часто за самой работой (над речью «О явлениях воздушных». — М. Б. ) ловил себя на том, что душой я блуждаю в древностях российских» 89 . Это замечание самого Ломоносова полностью опровергает версию о том, что исторические работы были «навязаны» ему сверху. Результатом работы Ломоносова явился написанный им совместно с переводчиком Богдановым «Краткий Российский Летописец», представлявший собой краткое учебное пособие. В 1757 году им была закончена I часть основного труда «Древней Российской истории», но издание ее всячески тормозилось и, начав печататься в 1758 году, книга вышла из печати лишь после смерти Ломоносова. В переписке с Шуваловым он упоминал свои работы «Описание самозванцев и стрелецких бунтов», «О состоянии России во время царствования государя царя Михаила Федоровича», «Сокращенное описание дел государевых» (Петра Великого. — М. Б. ), «Записки о трудах монарха» 90 . Однако ни этих трудов, ни многочисленных документов, которые Ломоносов намеревался опубликовать в виде примечаний, ни подготовительных материалов, ни рукописи II и III части I тома до нас не дошло. Они были конфискованы и исчезли бесследно.

Центральная тема I книги «Древней Российской истории» — проблема происхождения русского народа, история восточных славян до IX в., т. е. как раз то, что до Ломоносова вообще не считалось заслуживающим какого-либо внимания или изучения со стороны историков. Для Ломоносова Рюрик и «призвание варягов» отнюдь не являлось началом истории русского народа. Поэтому книга Ломоносова открывалась большой главой, занимающей почти 40% книги, — «Россия прежде Рюрика». Этой части Ломоносов придавал особое значение. Ее основные положения были им включены в состав «Краткого Российского Летописца» в виде особого раздела «Показание Российской древности». Именно в этой части Ломоносов разбивал клеветнические утверждения Байера, Миллера и Шлецера. Именно эта часть и сейчас поражает глубиной и правильностью постановки вопросов. Целый ряд положений и мыслей, впервые здесь выдвинутых Ломоносовым, были развиты только в работах советских историков — Б. Д. Грекова, М. Н. Тихомирова, Б. А. Рыбакова и др.

Ломоносов устанавливал, что славяне за много веков до Рюрика занимали огромную территорию в бассейне Днепра, Дуная и Вислы и играли выдающуюся роль в международных событиях III—VIII веков нашей эры, в частности, в разрушении рабовладельческой Римской империи. Он указывал на древность славянских городов и заявлял, что скудость сведений о северных славянах в иностранных письменных источниках объясняется исключительно плохой осведомленностью о них «внешних писателей», а не малолюдством или отсталостью. «Имя славенское поздно достигло слуха внешних писателей... однако же сам народ и язык простираются в глубокую древность. Народы от имен не начинаются, но имена народам даются», 91 — писал он, разбирая воззрения древних авторов о славянах. Ломоносов правильно показал, что занимавшиеся разбоем варяги не имели никакого серьезного влияния на древнюю историю русского народа, который стоял на высокой ступени развития гораздо раньше появления варягов в древней Руси.

Всем своим содержанием эта часть работы Ломоносова была направлена против теорий, усиленно распространявшихся академиками — норманистами. Если в ней почти нет открытой полемики, то это объясняется тем, что окончательный текст «Древней Российской истории» создавался в условиях, крайне затруднявших разоблачение целей и приемов норманистов. Именно в то время, когда первый том «Древней Российской истории» печатался и Ломоносов работал над следующими, клика, управлявшая академией, при прямой поддержке Екатерины II, добилась назначения академиком по русской истории Шлецера. Но планы норманистов шли еще дальше. Они стремились вообще оттеснить Ломоносова от занятий русской историей, передав все собранные им и Татищевым материалы в распоряжение Шлецера.

В своей автобиографии Шлецер сам дал себе яркую и циничную характеристику. Он прямо говорил о том, что в Россию его привела исключительно погоня за деньгами. Объявивший космополитизм своим научным кредо, Шлецер, явившись в Россию, решил «облагодетельствовать» страну. С исключительным высокомерием он третировал всех, работавших до него в области филологии и истории, и стремился дискредитировать работы передовых деятелей русской науки и культуры. Особенную его ярость вызывали работы Ломоносова. Шлецер нагло заявлял, что гениальные работы Ломоносова годятся лишь в качестве «чернового материала». Окончательно распоясавшись, он называл Ломоносова «грубым невеждой, ничего не знавшим, кроме своих летописей», «человеком, не имевшим никакого понятия ни об языке, ни об истории, как и о других науках», заявлял, что его грамматика переполнена «множеством неестественных правил и бесполезных подробностей» и т. д. 92 .

Совершенно очевидно, что Шлецер мог действовать с такой наглостью только в тех условиях, когда при покровительстве правительства Екатерины в русской академии хозяйничала клика злейших врагов русского народа.

Ломоносов с гневом и презрением отверг этот сумасбродный план, превращавший его в «чернорабочего». Одновременно с этим он показал, что исторические и филологические изыскания Шлецера являются прямым продолжением того вредного «шаманства», которым занимался Байер. Когда борьба Ломоносова против назначения Шлецера не привела к успешным результатам внутри академии, он перенес ее в Сенат. Причиной этого явилось подозрение Ломоносова, который считал Шлецера прусским шпионом. Эти подозрения были вполне обоснованы. В своих воспоминаниях сам Шлецер рассказывает, как предупрежденный Таубертом о том, что Сенат решил произвести обыск и конфисковать его выписки, он запрятал в кожаный переплет арабского лексикона таблицы о народонаселении России, о составе и размерах ввоза и вывоза России, о рекрутских наборах и т. п. материалы, не имевшие никакого отношения ни к занятиях филологией, ни к изучению русских летописей. Кроме того, много подобных материалов было запрятано Шлецером в дымоходе печи 93 .

Вопреки протестам Ломоносова, Екатерина II назначила Шлецера академиком. При этом он не только получал в бесконтрольное пользование все документы, находящиеся в академии, но и право требовать все, что считал необходимым из императорской библиотеки и других учреждений. Шлецер получил право представлять свои сочинения непосредственно Екатерине. Другими словами, ему гарантировалось, что с ним не произойдет ничего подобного тому, что было с диссертацией Миллера. Если к этому добавить, что Шлецер получал отпуск в Пруссию «для поправления здоровья», то совершенно ясно, для какой цели предназначались и куда попали его «выписки».

Решение Екатерины II закрепляло положение реакционной клики и отдавало разработку русской истории в ее руки. Оно вело к значительному усилению норманизма, к тому, что из состава академии на ряд десятилетий исчезли русские историки.

Тяжело больной Ломоносов прямо бросил в лицо Екатерине II обвинение в том, что она действует вопреки интересам русского народа. В черновой записке, составленной Ломоносовым «для памяти» и случайно избежавшей конфискации, ярко выражено чувство гнева и горечи, вызванное этим решением: «Беречь нечево. Все открыто Шлецеру сумасбродному. В российской библиотеке есть больше секретов. Вверили такому человеку, у коего нет ни ума, ни совести... За то терплю, что стараюсь защитить труд П[етра] В[еликого], чтобы выучились россияне, чтобы показали свое достоинство». Вместе с тем Ломоносов выражал твердую уверенность в том, что придворным и академическим реакционерам никогда не удастся сломить духовную силу русского народа: «Я не тужу о смерти: пожил, потерпел и знаю, что обо мне дети отечества пожалеют. Ежели не пресечете, — писал он в заключение, — великая буря восстанет» 94 . Нет никакого сомнения, что дело Шлецера дорого стоило Ломоносову и ускорило его преждевременную смерть 95 .

Работы Ломоносова по истории составляют одну из важных страниц в его жизни и по праву должны стоять рядом с работами в области естественных наук. Именно в исторических трудах наиболее остро выступила патриотическая направленность деятельности Ломоносова.

Радищев, декабристы, революционеры-демократы были теми, кто продолжал и развивал патриотические и демократические идеи Ломоносова в русской историографии.

Гениальный ученый и мыслитель, великий патриот М. В. Ломоносов является основоположником русской национальной науки. По меткому выражению С. И. Вавилова, «краеугольные камни успехов нашей науки были заложены еще Ломоносовым». Вклад Ломоносова в сокровищницу русской и мировой науки, его патриотическая деятельность составляют предмет национальной гордости русского народа. Гениальные открытия и теории Ломоносова, на многие десятилетия опережавшие современную ему науку, были восприняты и в новых исторических условиях получили дальнейшее развитие в трудах представителей передовой русской науки.

Примечания

1 К. Маркс и Ф. Энгельс . Избранные письма, Госполитиздат, М., 1947, стр. 469.

2 В. И. Ленин , Соч., т. 29, стр. 439.

3 В. И. Ленин , Соч., т. 19, стр. 116—117.

4 Н. Г. Чернышевский . Избр. философск. соч., т. 1, Госполитиздат 1950, стр. 576.

5 Д. Д. Благой . Национальные особенности русской литературы, «Большевик», 1951, № 18, стр. 37.

6 В. И. Ленин . Соч., т. 19, стр. 342.

7 Ломоносов . Избр. философск. произв., стр. 264, 304.

8 Там же, стр. 330.

9 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. 2, стр. 9.

10 Ломоносов . Избр. философск. произв., стр. 677.

11 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. 2, стр. 183—185.

13 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. 2, стр. 197, 203.

14 Ф. Энгельс

15 Ломоносов . Избр. философск. произв., стр. 396—397.

16 Ломоносов . Избр. философск. произв., стр. 323, 324, 308, 315, 317, 399—401, 408, 420—423, 425—432 и мн. др.

17 См. Ф. Энгельс . Диалектика природы, Госполитиздат, 1950, стр. 8.

18 Ф. Энгельс . Заметки о Ломоносове; Б. М. Кедров и Т. Н. Ченцова . К публикации заметок Энгельса о Ломоносове, «Ломоносовский сборник», т. III, М. — Л., 1951, стр. 11—16.

19 Ломоносов . Соч., т. VIII, стр. 131.

20 Ф. Энгельс . Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии, Госполитиздат, 1950, стр. 21.

21 Ломоносов . Избр. философск. произв., стр. 572.

22 Ф. Энгельс

23 М. В. Ломоносов . Избр. философск. произв., стр. 357, 431.

24 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 37, д. 550, лл. 1—5.

25 Ломоносов . Избр. философск. произв., стр. 354.

26 Там же, стр. 489.

27 Там же, стр. 354.

28 Там же, стр. 487—488.

29 Ломоносов . Избр. философск. произв., стр. 283.

30 Там же, стр. 354.

31 Там же, стр. 167—168, 284—288, 676—677.

32 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. I, стр. 423.

33 Ломоносов , Полн. собр. соч., т. 3, стр. 439.

34 В. В. Данилевский . Русская техника, Л., 1948, стр. 57—58.

35 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. 2, стр. 349.

36 Ф. Энгельс . Диалектика природы, Госполитиздат, 1950, стр. 7.

38 А. С. Пушкин . Соч., в одном томе, Гослитиздат, 1949, стр. 713.

39 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. 7, стр. 92, 582, 590.

40 Там же, стр. 391—392.

41 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. 7, стр. 100, 394, 406.

42 И. В. Сталин . Марксизм и вопросы языкознания, Госполитиздат, 1950, стр. 24.

43 Ломоносов . Соч., т. IV, стр. 41; Полн. собр. соч., т. 7, стр. 392.

44 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. 7, стр. 9—10.

45 Ломоносов . Избр. философск. произв., стр. 705; М. И. Сухомлинов . История Российской Академии, т. VIII, СПб., 1888, стр. 6.

46 М. И. Сухомлинов . История Российской Акад., т. VIII, СПб., 1888, стр. 37.

47 А. Н. Радищев

48 Пекарский , стр. 179.

49 С. А. Порошин . Записки, СПб., 1844, стр. 208.

50 М. И. Сухомлинов . История Российской Академии, т. VIII, СПб., 1888, стр. 37.

51 В. Г. Белинский . Избр. философск. соч., т. 1, Госполитиздат, 1948, стр. 82.

52 Н. А. Добролюбов . Полн. собр. соч., т. III, М., 1936, стр. 538.

53 Д. И. Фонвизин . Избранное, Гослитиздат, 1946, стр. 165, 166.

54 А. Н. Радищев . Избр. соч., Гослитиздат, 1949, стр. 237.

55 См. Д. Д. Благой . История русской литературы XVIII века, Учпедгиз, 1951, стр. 209.

56 В. И. Ленин . Соч., т. 2, стр. 473.

57 Ломоносов . Избр. философск. произв., стр. 510—511

58 Полностью присоединяясь к правильной критике, которую дал М. В. Птуха буржуазным концепциям трактовки письма Ломоносова «О сохранении и размножении российского народа», мы решительно отвергаем его попытку изобразить законодательство Елизаветы и Екатерины в качестве осуществления предложений Ломоносова. Осуществляя отдельные мероприятия, по форме кажущиеся аналогичными предложениям Ломоносова, самодержавие проводило политику, содержание которой было диаметрально противоположно требованиям Ломоносова. См. «Ломоносовский сборник», т. II, М. — Л., 1946, стр. 209—214.

59 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. 6, стр. 401.

60 Ломоносов . Соч., т. II, стр. 171.

61 Там же, стр. 282—283.

62 Ломоносов . Соч., т. VII, стр. 287—288.

63 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. 2, стр. 362.

64 Ломоносов . Соч., т. I, стр. 27.

65 Ломоносов . Соч., т. II, стр. 247.

66 Ломоносов . Соч., т. II, стр. 251—252.

67 Там же, стр. 169.

68 Там же, стр. 168.

69 П. Н. Берков . Ломоносов и литературная полемика его времени, Л., 1936 (следует отметить, что в последующих работах П. Н. Берков отказался от этой ошибочной точки зрения); «XVIII век», сб. статей под ред. А. С. Орлова, М. — Л., 1935, стр. 80—81. Статьи Пушнярского, Чернова, Беркова.

70 Ломоносов . Соч., т. VIII, М. — Л., 1948, комментарии, стр. 203—204.

71 А. Н. Радищев . Избр. соч., Гослитиздат, 1949, стр. 240.

72 Ломоносов . Соч., т. I, стр. 145.

73 Там же, стр. 149.

74 Ломоносов . Соч., т. II, стр. 171; т. IV, стр. 264—265.

75 М. В. Ломоносов . Стихотворения, малая серия библиотеки поэта, «Советский писатель», 1948, стр. XXV, 89, 221.

76 Ломоносов . Избр. философск. произв., стр. 449.

77 Там же, стр. 447.

78 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. 3, стр. 123.

79 Н. Л. Рубинштейн . Русская историография, Госполитиздат, 1941, стр. 90; см. также стр. 86—115, 150—166.

80 М. Н. Тихомиров . Русская историография XVIII в., «Вопросы история», 1948, № 2, стр. 95.

81 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. 6, стр. 19, 21.

82 «Вопросы истории», 1948, № 2, стр. 95.

83 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. 6, стр. 31.

84 С. В. Бахрушин . Г. Ф. Миллер как историк Сибири; в кн. Г. Ф. Миллер . История Сибири, т. I, М. — Л., 1937; Н. Л. Рубинштейн . Русская историография, гл. 6, Госполитиздат, 1941.

85 Арх. АН СССР, ф. 21, оп. 3, д. 310 «в». Интересно отметить, что эти советы Миллер давал в письме своему приятелю, задумавшему в 1760 г. написать историю Московского университета.

86 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. 6, стр. 170.

87 Билярский , стр. 492.

88 Пекарский , стр. 848.

89 Ломоносов . Избр. философск. произв., стр. 676.

90 Ломоносов . Соч., т. VIII, стр. 196, 197, 199.

91 Ломоносов . Полн. собр. соч., т. 6, стр. 178.

92 А. Л. Шлецер . Общественная и частная жизнь А. Л. Шлецера, им самим описанная, СПб., 1875, стр. 220, 197, 154.

93 А. Л. Шлецер . Общественная и частная жизнь А. Л. Шлецера, им самим описанная, стр. 215—216.

94 Пекарский , стр. 836.

95 Следует заметить, что до самого последнего времени конфликт Ломоносова с Шлецером изображался лишенным общественного и научного содержания. Более того, Ломоносова обвиняли в необъективном отношении к Шлецеру и становились на сторону последнего. Эта ошибка имеет место даже в ценной статье Б. Д. Грекова (Ломоносов — историк, «Историк-марксист», 1940, № 11) и комментариях к VIII т. соч. Ломоносова (М. — Л., 1948). Эта концепция привела и к отсутствию документов по делу Шлецера в 6 томе Полн. собр. соч. Ломоносова. Правильную оценку этот конфликт получил в работах М. Н. Тихомирова и А. А. Морозова.

Здравствуйте, дорогие и уважаемые читатели!
Наши эксперты сайта приветствуют на информационно-образовательном сервисе и надеемся, что сможем ответить на все волнующие Вас вопросы. Вы заглянули на наш сайт с задачей выяснить, кто является основоположником русской педагогической психологии? Аргументируйте ваш вариант ответа.

Стоит заметить в первую очередь, что на этом уроке оперирующими понятиям будут: ПСИХОЛОГИЯ, НАУКА, ОПРЕДЕЛЕНИЕ, ВОСПРИЯТИЕ, ОСНОВОПОЛОЖНИК, ПЕДАГОГИКА, ТЕРМИН, РАЗВИТИЕ. Для начала давайте рассмотрим самые главные понятия, которые буду оперирующими на сегодняшнем занятии. ПСИХОЛОГИЯ – это сложная и многоуровневая наука, которая изучает закономерности возникновения, а также развития и функционирования психики человека и группы людей (общество, социума).

А теперь давайте разбираться вместе, кто же является основоположником русской педагогической психологии? Ушинский Константин Дмитриевич родился в 1824 году в Туле. Вырос в дворянской семье. Когда скончалась его мама, тогда ему исполнилось 11 лет, и трепетные воспоминания о жизни с ней он пронес сквозь всю свою жизнь. Позднее он передал женщинам и матерям ответственную и почётную должность воспитания детей. Константин учился в Тульской гимназии. С юных лет он выделялся среди сверстников ясным разумом и крепкой волей , устойчивой верой в свои собственные силы и упорством справляться с препятствиями.

Так, в 1840 году он поступил в Московский университет. В процессе учебы он прекрасно себя зарекомендовал, его считали отличным другом многие студенты. К тому же он стал давать частные уроки. Окончив университет в 1844 году с отличием, его пригласили в качестве профессора в Демидовский лицей в городе Ярославль. Там он приобрел большую популярность среди студентов и преподавателей. Ушинский был учтив с каждым, очень просто доносил сложную информацию. Через шесть лет он решает уйти с профессорской должности из лицея по личным соображениям. Позже, Константин Дмитриевич начал посвящать свое время изучению иностранных языков и заниматься литературой.

Стоит дополнить, что его лекции получили огромное признание , все студенты, их родители, чиновники и учителя приходили на лекции, чтобы услышать новый взгляд профессора. Так, с того времени К. Д. Ушинский стал популярным во всех городах России, его воспринимали как одаренного педагога – новатора. Тогда ему даже предложили письменно выразить свое представление о воспитании и развитии наследника престола.

Именно в то время появилась на свет его книжка «Детский мир» . Она быстро стала применяться во многих учебных заведениях, популярность ее выросла, и в тот же год книга была выпущена трижды. Так, на этом наше занятие уже подошло к завершению. Рассчитываю, что это занятие прошло для Вас информативно и продуктивно , и Вы узнали для себя что-то новое.Если же что-то осталось сложным для восприятия из этой темы, Вы всегда можете задать свой волнующий вопрос у нас на сайте.
Желаем успехов и удачи во всех начинаниях!

Михаил Иванович Глинка (1804—1857) — русский композитор, родоначальник русской классической музыки. Как пишет В. В Стасов, в русской музыке Глинка имеет такое же значение, как Пушкин в русской поэзии: « оба создали новый русский язык - один в музыке, другой в поэзии». Сочинения Глинки оказали сильное влияние на последующие поколения композиторов, в том числе на А. С. Даргомыжского, членов «Могучей кучки», П. И. Чайковского, развивавших в своей музыке его идеи.

И конечно же его по праву считают основателем такого музыкально-драматического жанра, как русская опера. Две его знаменитые оперы: "Жизнь за царя"("Иван Сусанин") и "Руслан и Людмила" вошли в репертуар отечественных и зарубежных оперных театров. Но М.И.Глинка известен не только этими "фундаментальными" произведениями. Его романсы, вальсы у многих на слуху.

С чего начать разговор о Глинке? — С главного. Глинку называют основоположником русской классической музыки. Почему это так? Ведь и до Глинки были композиторы на Руси? Весь вопрос в том, как понимать сущность серьезной светской музыки. Надо понимать высоко и серьезно, освободившись от низменных штампов материалистической эстетики. Говорят: музыка — язык эмоций. Какая пошлость! Не вечность ли, не Бог ли — основная потребность души? Давайте лучше послушаем гениев. Вот, Бах продиктовал в 1738 году такое определение музыки: "Конечная и последняя цель генерал-баса, как и всей музыки, — служение славе Божьей и освежение духа».

Да, здесь подлинный ключ к музыке христианской культуры, которая покорила весь мир несказанной небесной красотой. Серьезная музыка, дочь Богослужебного искусства, есть благовестие новой жизни человечества, выраженное интонационно. Бетховен называл музыку откровением. "Музыка, говорил он, есть откровение более высокое, чем мудрость и философия". Однажды он сказал: "каждая нота моего Скрипичного концерта продиктована Всевышним". Стал бы он разве вопрошать Небо, если б речь шла о трепыханиях эмоций, ибо так это слово конца 16 века и переводится: "волнения души". Благодатью растворенная серьезная музыка несет в себе сильные тяготения, поднимающие дух человеческий к небесной красоте и свету, любви. Вот и Рахманинов говорил: «Музыка... должна оказывать очищающее действие на умы и сердца».

Если подытожить высказывания гениев, то призвание серьезного искусства можно видеть в поддержании духовно-нравственного тонуса общественной жизни, тонуса веры, надежды и любви, дарованных нам Богом, который есть Любовь.

С этой высоты мы можем оценить меру глумления Хрущева, когда он призывал деятелей искусства выражать чувства советских людей. Даже язычники помнили о небесной природе искусства.

Вот что писал, например, язычник Цензорин в 238 году по Рождестве Христовом, ровно за полторы тысячи лет до цитированных слов Баха: «Души людей — божественные, хотя против и кричит Эпикур, — природу свою познают через песни». Во как! Что можно больше сказать о музыке? Божественные души людей познают свою Божественную природу через песни! Что же тогда должны говорить мы, имеющие корни в духе, который породил великую культуру христианской цивилизации? И говорить не о песнях земли, а о высочайших шедеврах христианской культуры!

И вот теперь об основоположниках. Быть основоположником — прерогатива гения. Вся русская музыка, по слову Чайковского, заключена в музыке Глинки, как дуб в желуде. Так вот: только гений может заключить будущее культуры в желуде настоящего. Потому что только гений обладает провидческой силой, ибо поднимается на высоту зрения великих задач народа пред лицом Божиим.

Лучше Ильина не скажешь: "Жизнь народного духа, слагающая самую сущность Родины, — говорит Ильин, — находит себе в творчестве гения сосредоточенное и зрелое выражение. Он говорит от себя, но не за себя только, а за весь народ... Гений ставит свой народ пред лицо Божие и выговаривает за него и от его имени символ его предметной веры, его предметного созерцания, знания и воления. Он открывает и утверждает этим национальное духовное единство, то великое духовное "мы", которое составляет самую сущность Родины... Он оправдывает жизнь своего народа пред лицом Божиим, и тем становится истинным зиждителем Родины"... он указует своему народу верный путь к духу и духовности; и сам остается тем духовным очагом, около которого размножается среди целых поколений огонь духовного горения". Через гения, его творчество осуществляет народ свое единство с ним и свое единение с Родиной».

Все эти слова относимы к Глинке.

Как образуется гений? Обильная одаренность, залог гениальности - только одна сторона дела. Сколько вундеркиндов заканчивали безвестностью! Главное в гении другое: благодатью Божией он поднимается на такую безконечную высоту, на которую сам подняться не может. И здесь, в этом соединении свободы произволения и воскрыляющей Божьей силы - истинная тайна гениальности.

Момент этого поразительного перелома, полного преображения творчества, необыкновенно легко обозначился в творчестве Глинки. На него указал проницательный Петр Ильич Чайковский. Сравнивая творчество Глинки до 32-летнего возраста и после, он пишет: «Как могла совместиться такая колоссальная художественная сила с таким ничтожеством и каким образом, долго быв безцветным дилетантом, Глинка вдруг одним шагом стал наряду (да! наряду!) с Моцартом, с Бетховеном и с кем угодно»?! И заключал с восторгом: «Да! Глинка настоящий творческий гений».

«Предоставляю будущим поколениям разгадать эту загадку» — предлагает нам Чайковский.

А отгадка проста. Нужно только посмотреть на то произведение, где впервые осуществился этот перелом, после которого Глинка уже не мог писать не гениально. Это была опера «Жизнь за царя».

Гении всей душой врастают в величие исторических задач, и сподобляются помощи Божией. Что это был за сюжет? В нем зафиксирован один из ключевых моментов русской истории — выход из величайшего кризиса.

Как древний Израиль хранил память о чудесном исходе из Египта и о других событиях Божественной истории, так и мы должны относиться к нашей священной истории. Ведь именно так четко и определяет святой Иоанн Максимович: «Русская история есть новая священная история».

И в ней освобождение Руси от польского ига есть одно из чудес Божиих.

Ситуация тогда была хуже теперешней. Кризис власти. Перессорились партии, земщина с казачеством. На дорогах разбой. Всюду распад духа, измельчание душ, своекорыстие, подкупы, интриги, зверства. В Кремле обосновались вооруженные поляки. Сейчас на западный манер стали писать, будто в России два года правил польский король Сигизмунд. Это не так. Согласно всем конституциям Руси, начиная от Ярославовой Правды, легитимная — то есть, законная, не разбойничья власть в стране освящается Церковью. Однако святой патриарх Ермоген, которого поляки умучили голодом, принуждая Церковь короновать Сигизмунда, предпочел смерть измене Богу. Что делать народу, когда он порабощен и безсилен?

Пример дан на века. Безсильный народ смиренно припал к силе Божией. По призыву Церкви страна выдерживает специальный трехдневный строгий пост, ничего не вкушая в течение трех дней. В ответ на покаяние тут же потекли реки чудес Божиих. Преподобный Сергий Радонежский в видении является гражданину Минину и объявляет Божью волю: собирать ополчение. Князь Пожарский согласен принять командование. Великое чудо — взятие Кремля. Земщина и казачество чудесным образом примирились, независимо выдвинув кандидатуру на царство мало кому известного 16-летнего отрока Михаила Федоровича Романова. Вдохновенная радость от явного Божьего чуда, примирившего нацию, охватила собор, и он единодушно принимает клятву в вечной верности новой династии. В ней, между прочим, говорится: кто пойдет против этого соборного решения всего русского народа, тот да будет проклят в веке нынешнем и будущем. Страшное проклятие предков легло на нас, клятвопреступников! Прославлением Святого Мученика Царя Николая и Царственной семьи мы — слава Богу! — положили уже некоторое начало нашему покаянию.

Но до установления тихой жизни было еще далеко: иностранная разведка поставила целью физически уничтожить только что избранного, но еще не приехавшего в Москву царя. И вот тут открывается красота подвига Сусанина.

О чем же опера? Она — о великой тайне России: тайне соборности. Соборность есть сроднение людей благодатью Божией. Благодать Святаго Духа есть любовь Божия, жертвенная. "Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» - говорит Господь (Лк. 12:49). Пламя соборной любви горит в опере. Соборная любовь — не кисель да манная каша. Соборная любовь подъемна, вдохновенна, дышит подвигом... В ней горит ревность Божия и духовная отвага.

Только такая любовь способна победить дух распрей и восторгнуть народ к единению.

Такими единителями народа был патриарх Ермоген, Гражданин Минин и князь Пожарский, новоизбранный царь. Таким был крестьянин Иван Сусанин. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих», — говорит Христос (Ин. 15:13). Понесенный Сусаниным подвиг великой любви тоже служил объединению народа вокруг богоизбранного царя. Народ в единстве всех сословий от крестьянина до царя. «Некогда не народ, а ныне народ Божий», говоря словами апостола Петра.

Видите, какая небывалая опера. Впервые мы видим на сцене личность в подлинном ее понимании. Великим понятием личности одарили человечество святые отцы, отграничив личность от понятия индивида. Почти одновременно с оперой Глинки появилась симфония «Гарольд в Италии» Берлиоза. Так вот, по строгим критериям святых отцов, Чайльд Гарольд - не личность, а индивид. Индивид замыкает себя в герметизм самости, а личность обретает себя через отдачу, через жертвенную любовь. Ее источник в любви к Богу, которой освящается любовь к семье, народу, отчизне, Царю. Личность, по определению, соборна. Только такая личность получает силу собирать и страну. Торжество соборной любви мы видим в финале. Народ по определению соборен. Святой Григорий Богослов определяет народ как собрание богочтителей. «Некогда не народ, а ныне народ Божий", - говорит апостол Петр. И вот, теперь, в финале кончены все разделения. Все слои народа в совершенном единении.

На сцене народ встречает отрока-царя как явление Божьей милости. Слова этого Гимна «Славься» по духу совпадают с решением русскою собора, слова таковы: "Славься, славься, наш русский Царь, Господом данный нам Царь-Государь. Да будет безсмертным твой царский род, да им благоденствует русский народ». В наше время слова другие: "Славься, славься Русь моя, славься родная страна". О Боге речи нет, и это снижает великий дух музыки, восторг.

Музыковеды, ненавидящие и изнутри разрушающие Россию, пытаются лживой интерпретацией вновь вбить клин между царем и народом, разрушив их единство в Боге. Вот что пишет один доктор наук. В финале он слышит "парадность": "Безысходное личное страдание, пишет он, накрепко "прибито" к единому телу государственности гвоздями народной победы... Власть для торжествующего победу народа ""своя". Для обезпечивших же эту победу мучеников из народа и "своя" и "чужая"...". Думаю, Антонида дала бы пощечину доктору за оскорбление и клевету, и Собинин отдубасил бы его.

Это ведь исхитриться нужно — услышать в "Славься" парадность! Чайковский, потрясенный восторженной силой этого заключительного хора, считал его самой гениальной музыкой. В этой окрыленной безкорыстной музыке каждая клеточка ликует: "Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу!» Для личности — все свои в Боге, и православная царская власть — своя.

Сравним гениальный хор Глинки с религиозным по духу бетховенским шедевром, Девятой симфонией.

Представимо ли "Славься" Глинки на месте ее финала? Немыслимо это! — хотя много формально общих моментов в их мелодиях. Самозабвенность в ликующем восторге «Славься» — от любви Божией, из нее рождается. В музыке Глинки сказалась, выпелась вся святая культура России — именно здесь источник силы его творений, столь изумившей Чайковского. Царь Николай Павлович плакал на премьере оперы, подарил композитору перстень с бриллиантом, назначил ему важную должность в музыкальном мире. Дал и тонкий совет по постановке оперы: не показывать на сцене убийство Сусанина, а дать его за сценой. Да, это действует сильнее и возвышеннее, ибо сосредоточивает мысль сердца на великом смысле жертвы.

Музыковеды усматривают новаторство оперы в том, что Глинка впервые обратился к интонационности крестьянской песни, в то время как предшественники его питались скорее городским фольклором. Действительно, крестьянская протяжная песня — сестра знаменного распева, и была создана верой на вершине исторического бытия народа.

Но дело не в цитатах. В советское время много было музыки на народные темы, но музыка звучала фальшиво, холодно и официозно. Потому что не было главного. А главное — это дух Божией любви. Чтобы адекватно выразить божественную соборную любовь, нужно самому гореть ею. А Глинка был пламенным патриотом, чему много свидетельств.

Я невольно задержался на опере Глинки. После «Жизни за Царя» он был уже лишен способности писать не гениально. С высоты открывшейся ему безсмертной красоты взирал он теперь на всю жизнь. И все преображалось перед его вдохновенным взглядом.

О чем тут сказать прежде?

Испанские увертюры

Давайте для контраста перенесемся за пределы России. Две испанские увертюры Глинки. В Испании они изучаются как самый яркий пример испанской музыки, считается в Испании, что Глинка удивительно точно выразил дух национального искусства. Смотрите, какое чудо: Глинка — классик испанской музыки! Да, Глинка действительно два года практически изучал в Испании танцы — а надо сказать, что Глинка сам не только необыкновенно выразительно пел, но и был лучшим танцовщиком в Петербурге. Однако дело не в формальной точности. Опять же главное — дух.

Здесь открывается еще одна тайна культуры России. Достоевский назвал ее тайной всемирной отзывчивости Русской культуры. Но если бы Россия только отзывалась на все, то была бы всемирной обезьяной. Потому Ильин внес важную поправку: Россия не только откликается на мировые явления, но дает им новое звучание. На что бы она ни обратила свой взор, все просиявает великой красотой и силой. И это потому, что Россия имеет дар слышать их красоту истинно — как явление славы Божьей в мире.

Вот этим ликованием красоты Божьей, этим восторгом и окрылением полнятся увертюры Глинки "Ночь в Мадриде" и "Арагонская хота".

Камаринская

Ее называют гениальным русским скерцо. Скерцо по-русски — шутка. Здесь много юмористических моментов. Но здесь есть некоторая тайна. Народная тема, положенная в основание сочинения, образована быстрым опеванием тонов обычной гаммы. В простоте гаммообразного как бы хорального движения скрыто торжественное гимническое начало. Глинка подметил и возвысил эту гимническую основу. Безконечное повторение орнаментированной гаммы не вызывают протестов не только по причине виртуозной обработки темы, но и по причине вживания в эту торжественную, подъемлющую дух силу.

«Вальс-фантазия»

Век, в который творил Глинка, называют романтическим. Но в России другие понятия. Романтизм вырос из картезианской картины мира, где всего два измерения: мир материальный и мир высоких человеческих чувств, идей, движений сердца. А где же мир духовный, Божий? Душа России жаждет жить в нем. «Мы потому только и можем мыслить, — писал святой Иоанн Кронштадтский, что живем в океане безпредельной мысли Божией. Вот этим основным чувством онтологизма, истинной существенности бытия, и пронизаны шедевры русского искусства.

Возьмем пленительный «Вальс-Фантазию» Глинки.

Всякий ощущает здесь чудо. Начальная тема — цветок вечности. Понять такую тему — значит понять и все произведение, ибо оно органически выращено из нее.

В чем состоит чудо? На первый взгляд, перед нами — типично романтический прием гармонии, называемый дезальтерацией. У романтиков он передает единство двух душевных движений: зарождение надежды и разочарование.

Здесь же, у Глинки, совсем другое. Отчизна мелодии — на Небе: не в психизмах мечтаний о нем.

Второй звук мелодии, остро тяготеющий вверх, романтики повели бы далее вниз. Здесь же духовный свет этой второй ноты остается навсегда в душе. Остается навсегда звучащим вместе с восходящим тяготением к небесам, остается в душе как обетование блаженств рая.

Еще один момент. Кружащееся движение вальса складывается из двух фаз: первый начинается шагом вперед правой ногой, второй шагом левой ноги назад. В музыке этому соответствует фактура: бас первого такта дается на устойчивой гармонии, на тонике, а бас второго такта на доминанте. У Глинки такты группируются не попарно, а образуют последовательность 3 такта, 3 такта и 6 тактов. А бас не шагает, а пребывает на месте. В этой безстрастной невесомости — особое очарование. Все внимание устремлено ввысь.

В этом остановленном мгновении небесного озарения — зародыш всех последующих тем вальса. Безстрастность — свойство святости, которая есть смирение и любовь. Взгляд с Неба на землю, несущий в себе великое утешение небесной красоты и любви, настолько притягателен, что слух с радостью приветствует каждое возвращение темы, и таким образом взгляд Неба становится духовной доминантой всего сочинения.

Романсы

Особое качество русской музыки — возвышенная доброта любви с особенной ясностью проявилась в шедеврах глинкинских романсов, таких как «Жаворонок», «Я помню чудное мгновенье», «Сомнение», «Не искушай».

Из всех приведенных примеров открывается главная сила, воздвигшая гений композитора.

Глинка — человек веры. Это мы и по его жизни знаем, и по музыке чувствуем. Не было бы дружбы со святителем Игнатием (Брянчаниновым), если б не вера, жившая в его душе. Не уживается неверие со святостью. Глинка часто разговаривал со святителем, исповедовался у него. По просьбе Глинки св. Игнатий записал их беседы в работе, которую озаглавил «Христианский пастырь и христианин-художник». Художник (Глинка) говорит здесь: Душа моя с детства объята любовью к изящному. Я чувствовал, как она воспевала какую-то дивную песнь кому-то великому, чему-то высокому, воспевала неопределительно для меня самого... Это высокое, пред которым благоговело мое сердце, кого оно воспевало, еще вдали от меня. Сердце мое продолжает видеть его как бы за прозрачным облаком или прозрачною завесою, продолжает таинственно, таинственно для самого меня, воспевать его: я начинаю понимать, что только тогда удовлетворится мое сердце, когда его предметом соделается Бог».

Потому радость музыки Глинки — не животного происхождения. Что за свет она источает! Он поднимает, окрыляет — потому что он свет благодатный. Только свет свыше осветляет душу и утепляет сердце в живой достоверности истины.

Духовные сочинения

Глинка оставил после себя и духовные сочинения. Их не так много. Но и здесь открыл перед русской культурой великие перспективы.

Укрепленный советами св. Игнатия Брянчанинова, Глинка задумал реорганизацию музыкального языка в направлении приближения к церковным истокам. Гениальный композитор перед смертью едет на Запад, к своему учителю Дену учиться тем принципам старинной гармонии и формы, которые сочетались бы с духом древних церковных песнопений нашей Православной Церкви. "Здесь у меня цель, цель великая... Достигнул ли я цели? - это другое дело - стремлюсь к ней постоянно". "Дело, за которое я принялся с Деном, чем более обозначается, тем более требует труда, труда упорного и продолжительного... почту себя счастливым, если удастся проложить хотя тропинку к нашей церковной музыке"". Поистине великая задача - на века!

Смерть Глинки

Веру свою Глинка пронес до самой кончины.

Смерть запечатлевает печатью прожитую жизнь. «Великое таинство смерти... наложит печать вечной правды на весь пройденный жизненный путь или, наоборот, обличит его ложь» — пишет архимандрит Софроний. Некоторые монахи, имевшие сомнения относительно святости преп. Силуана Афонского, говорили: «Посмотрим, как он будет умирать». «Смерть грешников люта», — определяет Писание.

Глинка не метался на смертном одре, как Вольтер, не отпихивал невидимых врагов, как Толстой. В тишине духа он отходил ко Господу в великий двунадесятый праздник Сретения. По словам Дена (у которого в Германии жил Глинка), великий композитор «за несколько часов до смерти - около полуночи - целовал подаренный матерью образок, горячо молился, стал кроток и спокоен и пребывал так до самой смерти, которая последовала в 5 часов утра». Это был уже день попразднества Сретения. В этот день Церковь вспоминает пророчицу Анну и праведного Симеона Богоприимца, по вдохновению пришедших встретить Младенца Господа в храме. Праведный Симеон произносит свою возвышенную молитву: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром».

Прах Глинки был перенесен в Россию, для которой он стал основоположником ее светской, то есть внехрамовой, но церковной по духу музыкальной культуры, основоположником искусства духовного реализма, освещающего глубины народного духа, высвечивающего грандиозные историософские перспективы российской истории. Творчество Глинки поставило перед светской культурой России великую задачу: возвращение страны к своей изначальной и вечной глубине, которая есть Православие!

Начиная с Глинки, светская русская музыка начала вглядываться в свои святые истоки — этот путь не имеет конца, ибо безконечна высота призвания народа. И именно потому мы называем его по праву основоположником.

Дата публикации или обновления 08.08.2017

Творец русской музыки

14 февраля 2013 года исполнилось 200 лет со дня рождения композитора А.С. Даргомыжского (1813-1869 гг.).

Вот почему вместе с М.И. Глинкой Даргомыжский по праву считается основоположником русской классической музыки.

В то время в России западная музыка (главным образом, итальянская) почиталась за образец музыкального искусства.

Даргомыжский же, будучи горячим патриотом своей Родины и русского искусства, стал обращаться в своём творчестве именно к русским интонациям и традициям.

Театральные рецензенты, однако, постоянно обходили Даргомыжского, зачастую упоминая его имя лишь среди посредственных величин музыкального мира, а затем и вовсе перестали писать о его произведениях.

Находясь в состоянии сильных переживаний, Даргомыжский решился предпринять путешествие за границу. И именно здесь он с особой остротой почувствовал свою принадлежность к исконно русским корням. «Нет в мире народа лучше русского, – писал он в письме другу, – и... ежели существуют в Европе элементы поэзии, то это в России».

Александр Сергеевич вернулся на Родину бодрым, восстановившим свои нравственные силы, способным к новым творческим подвигам.

Одно из его крупнейших произведений – опера «Русалка» – была названа большой оперой «в славянском стиле на русский сюжет».

Так, благодаря творчеству Глинки и Даргомыжского появились первые русские оперы, симфонии, романсы, а также сообщества композиторов и учебные заведения, где стали воспитывать профессиональных музыкантов.