Публикации раздела Музеи

Древнеримская трагедия, ставшая триумфом Карла Брюллова

23 декабря 1799 года родился Карл Брюллов. Сын скульптора французского происхождения Поля Брюлло, Карл был одним из семи детей в семье. Его братья Павел, Иван и Федор тоже стали живописцами, а брат Александр - архитектором. Однако самым известным оказался Карл, написавший в 1833 году полотно «Последний день Помпеи» - главное произведение своей жизни. «Культура.РФ» вспомнила, как создавалось это полотно.

Карл Брюллов. Автопортрет. 1836

История создания

Картина написана в Италии, куда в 1822 году художник отправился в пенсионерскую поездку от Императорской Академии художеств на четыре года. Но прожил там 13 лет.

Сюжет повествует о древнеримской трагедии - гибели старинного города Помпеи, расположенного у подножия Везувия: 24 августа 79 года н. э. извержение вулкана унесло жизни двух тысяч жителей.

В 1748 году военный инженер Рокке де Алькубьерре начал археологические раскопки на месте трагедии. Открытие Помпеи стало сенсацией и нашло свое отражение в творчестве разных людей. Так, в 1825 году появилась опера Джованни Пачини, а в 1834 году - исторический роман англичанина Эдварда Бульвер-Литтона, посвященный гибели Помпеи.

Брюллов впервые посетил место раскопок в 1827 году. Отправляясь на развалины, 28-летний художник и не подозревал, что эта поездка окажется судьбоносной для него: «Нельзя пройти сии развалины, не почувствовав в себе какого-то совершенно нового чувства, заставляющего все забыть, кроме ужасного происшествия с сим городом» , - писал художник.

Чувства, которые Карл Брюллов испытал на раскопках, не оставляли его. Так родилась идея полотна на историческую тему. Работая над сюжетом, живописец изучал археологические и литературные источники. «Декорацию сию я взял с натуры, не отступая нисколько и не прибавляя, стоя к городским воротам спиною, чтобы видеть часть Везувия как главную причину» . Моделями для персонажей стали итальянцы - потомки древних жителей Помпеи.

На стыке классицизма и романтизма

В этой работе Брюллов являет себя не традиционным классицистом, а художником романтического направления. Так, его исторический сюжет посвящен не одному герою, а трагедии целого народа. А в качестве сюжета он выбрал не идеализированный образ или идею, а реальный исторический факт.

Правда, композицию картины Брюллов строит в традициях классицизма - как цикл отдельных эпизодов, заключенных в треугольник.

В левой части картины на втором плане изображены несколько человек на ступеньках большого здания гробницы Скавра. Прямо на зрителя смотрит женщина, в глазах которой читается ужас. А за ней - художник с ящиком красок на голове: это автопортрет Брюллова, переживающего трагедию вместе со своими персонажами.

Ближе к зрителю - семейная пара с детьми, которая пытается спастись от лавы, а на первом плане женщина прижимает к себе дочерей… Рядом с ней - христианский священник, который уже вверил свою судьбу Богу и оттого спокоен. В глубине же картины мы видим языческого римского священника, который пытается спастись, унося ритуальные ценности. Здесь Брюллов намекает на падение античного языческого мира римлян и наступление христианской эпохи.

В правой части картины на втором плане изображен всадник на коне, который встал на дыбы. А ближе к зрителю - жених, охваченный ужасом, который пытается удержать на руках свою невесту (на ней венок из роз), потерявшую сознание. На первом плане - два сына несут своего старика отца на руках. А рядом с ними - юноша, умоляющий мать подняться и бежать далее от этой всепоглощающей стихии. Кстати, этот юноша не кто иной, как Плиний Младший, действительно спасшийся и оставивший свои воспоминания о трагедии. Вот отрывок из его письма Тациту: «Я оглядываюсь назад. Густой черный туман, потоком расстилающийся по земле, настигал нас. Вокруг наступила ночь, непохожая на безлунную или облачную: так темно бывает только в запертом помещении при потушенных огнях. Слышны были женские вопли, детский писк и крик мужчин, одни окликали родителей, другие детей или жен и старались узнать их по голосам. Одни оплакивали свою гибель, другие гибель близких, некоторые в страхе перед смертью молились о смерти; многие воздевали руки к богам; большинство объясняло, что нигде и никаких богов нет и для мира это последняя вечная ночь» .

В картине нет главного персонажа, но есть центральные: златокудрый ребенок возле распростертого тела своей погибшей матери в желтой тунике - символ падения старого мира и зарождения нового, это противопоставление жизни и смерти - в лучших традициях романтизма.

В этой картине Брюллов показал себя и как новатор, используя два источника света - горячий красный свет на заднем плане, передающий ощущение надвигающейся лавы, и холодный зеленовато-голубой на переднем плане, добавляющий сюжету дополнительную драматургию.

Яркий и насыщенный колорит этой картины также нарушает классические традиции и позволяет говорить о художнике как о романтике.

Триумфальное шествие картины

Карл Брюллов работал над полотном в течение шести лет - с 1827 по 1833 год.

Впервые картина была представлена публике в 1833 году на выставке в Милане - и тут же произвела фурор. Художника чествовали, как римского триумфатора, о картине писали хвалебные отзывы в прессе. Брюллова встречали на улице аплодисментами, а во время его переездов на границах итальянских княжеств не требовали паспорта: считалось, что каждый итальянец и без того знает его в лицо.

В 1834 году «Последний день Помпеи» был представлен на парижском Салоне. Французская критика оказалась не в пример итальянской сдержаннее. Но профессионалы оценили работу по достоинству, вручив Брюллову золотую медаль французской Академии художеств.

Полотно произвело сенсацию в Европе, и его с нетерпением ждали в России. В том же году оно было отправлено в Санкт-Петербург. Увидев картину, Николай I изъявил желание лично познакомиться с автором, однако художник отправился с графом Владимиром Давыдовым в путешествие по Греции, а на родину вернулся только в декабре 1835 года.

11 июня 1836 года в Круглом зале российской Академии художеств, где была выставлена картина «Последний день Помпеи», собрались почетные гости, члены Академии, художники и просто любители живописи. Автора полотна, «великого Карла», внесли в зал на руках под восторженные крики гостей.«Толпы посетителей, можно сказать, врывались в залы Академии, чтобы взглянуть на «Помпею» , - пишет современник и свидетель того успеха, равного которому ни один русский художник не знал.

Заказчик и владелец картины Анатолий Демидов подарил ее императору, а Николай I поместил ее в Эрмитаже , где она находилась в течение 60 лет. А в 1897 году была переведена в Русский музей .

Картина буквально взбудоражила все российское общество и лучшие умы того времени.

Искусства мирные трофеи
Ты внес в отеческую сень.
И был «Последний день Помпеи»,
Для русской кисти первый день! -

написал о картине поэт Евгений Боратынский.

Александр Пушкин также посвятил ей стихи:

Везувий зев открыл - дым хлынул клубом, пламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется - с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Под каменным дождем, под воспаленным прахом,
Толпами, стар и млад, бежит из града вон.

Упоминает «Последний день Помпеи» и Михаил Лермонтов в романе «Княгиня Лиговская»: «Если вы любите искусство, то я могу сказать весьма приятную новость: картина Брюллова «Последний день Помпеи» едет в Петербург. Про нее знала вся Италия, французы ее разбранили» , - Лермонтов явно знал об отзывах парижской прессы.

Российский историк и путешественник Александр Тургенев говорил, что эта картина составила славу России и Италии.

А Николай Гоголь посвятил картине большую статью, написав: «Кисть его вмещает в себе ту поэзию, которую только чувствуешь и можешь узнать всегда: чувства наши всегда знают и видят даже отличительные признаки, но слова их никогда не расскажут. Колорит его так ярок, каким никогда почти не являлся прежде, его краски горят и мечутся в глаза. Они были бы нестерпимы, если бы явились у художника градусом ниже Брюллова, но у него они облечены в ту гармонию и дышат тою внутреннею музыкою, которой исполнены живые предметы природы» .

После демонстрации картины Николай I наградил Брюллова лавровым венком,
после чего художника стали называли «Карл Великий»
Фрагмент картины Карла Брюллова (1799-1852) «Последний день Помпеи» (1830-1833)

Карл Брюллов так увлёкся трагедией города, уничтоженного Везувием, что лично участвовал в раскопках Помпеи, а позже тщательно работал над картиной: вместо трёх лет, указанных в заказе юного мецената Анатолия Демидова, художник писал картину целых шесть лет. О подражании Рафаэлю, сюжетных параллелях с «Медным всадником», гастролях работы по Европе и моде на трагедию Помпеи среди людей искусства.

Перед тем, как начать смотреть фотографии, которые сын сделал в Помпеях, стоит разобраться, как дело было.
Извержение Везувия 24-25 августа в 79 году нашей эры стало самым крупным катаклизмом Древнего мира. В тот последний день нескольких прибрежных городов погибло порядка 5 тысяч человек. Даже сейчас у современного человека слово «гибель» тут же ассоциативно потребует слова «Помпеи», а фраза: «У меня вчера была просто гибель Помпеи» понятна и метафорически укажет на масштаб неприятностей, пусть то прорвало фановую трубу и затопило соседей.
Нам эта история особенно хорошо известна по картине Карла Брюллова, которую можно увидеть в Русском музее Санкт-Петербурга. Картина эта запоминается, эдакий блокбастер, понятно, что во времена, когда не было кино, она производила неизгладимое впечатление на зрителей

В 1834 году состоялась «презентация» картины в Петербурге. Поэт Евгений Боратынский написал строки: « Последний день Помпеи стал для русской кисти первым днем!» Картина поразила Пушкина и Гоголя. Гоголь ухватил в своей вдохновенной статье, посвященной картине, секрет её популярности: « Его произведения первые, которых могут понимать (хотя неодинаково) и художник, имеющий высшее развитие вкуса, и не знающий, что такое художество» И впрямь, гениальное произведение понятно всем, и в тоже время человек более развитый откроет в нем еще иные плоскости другого уровня.
Пушкин написал стихи и даже набросал на полях эскизно часть композиции картины.

Везувий зев открыл — дым хлынул клубом — пламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется — с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Под каменным дождем, под воспаленным прахом,
Толпами, стар и млад, бежит из града вон (III, 332).

Это краткий пересказ картины, многофигурной и сложной композиционно, совсем не маленькое полотно, в те времена оно было даже самой большой картиной, что уже поражало современников: масштаб картины, соотнесенный с масштабом бедствия.
Наша память не может впитать всё, её возможности не безграничны, такую картину можно рассматривать не единожды и каждый раз что-то увидеть еще. Что же выделил и запомнил Пушкин? Исследователь его творчества Юрий Лотман выделил три главные мысли «восстание стихии — статуи приходят в движение — народ (люди) как жертва бедствия». И сделал вполне разумный вывод: Пушкин только что закончил своего «Медного всадника» и увидел то, что ему было в тот момент близко. И впрямь похожий сюжет: стихия (наводнение) бушует, памятник оживает, испуганный Евгений бежит от стихии и памятника.
Лотман пишет еще и о направлении взгляда Пушкина: « Сопоставление текста с полотном Брюллова раскрывает, что взгляд Пушкина скользит по диагонали из правого верхнего угла в левый нижний. Это соотвествует основной композиционной оси картины. Исследователь диагональных композиций, художник и теоретик искусства Н. Тарабукин писал: «Содержанием картины,построенной композиционно по этой диагонали, нередко является то или другое демонстрационное шествие». И далее: «Зритель картины в данном случае занимает место как бы среди толпы, изображенной на полотне».
Действительно, нас необыкновенно захватывает происходящее, Брюллову удалось сделать зрителя сопричастным событиям максимально. Есть «эффект присутствия».
Карл Брюллов закончил Академию Художеств в 1823 году с золотой медалью. По традиции золотые медалисты уезжали в Италию на стажировку. Там Брюллов посещает мастерскую итальянского художника и в течение 4х лет копирует «Афинскую школу» Рафаэля, причем в натуральную величину все 50 фигур. В это в время Брюллова посещает писатель Стендаль. Несомненно, что Брюллов многому научился у Рафаэля, умению организовывать большой холст. В Помпеи Брюллов попал в 1827 году вместе с графиней Марией Григорьевной Разумовской. Она стала первой заказчицей картины. Однако права на картины выкупает шестнадцатилетний Анатолий Николаевич Демидов, владелец уральских горнорудных заводов, богач и меценат. Чистого годового дохода он имел два миллиона рублей. Николай Демидов, отец, недавно скончавшийся, был русским посланником и спонсировал во Флоренции раскопки в Форуме и Капитолии. Демидов в дальнейшем подарит картину Николаю Первому, а тот передарит Академии Художеств, откуда она попадет в Русский музей. Демидов подписал с Брюлловым контракт на определенный срок и пытался подогнать художника, однако тот задумал грандиозный замысел и в общей сложности работа над картиной заняла 6 лет.
Брюллов делает много эскизов и собирает материал.

1/2

Брюллов так увлекся, что сам участвовал в раскопках. Надо сказать, что раскопки начались формально 22 октября 1738 года по указу неаполитанского короля Карла Третьего, их проводил инженер из Андалусии Роке Хоакин де Алькубьерре с 12 ю рабочими и это были первые в истории археологические системные раскопки, когда делались подробные записи всего, что найдено, до этого в основном были пиратские методы, когда выхватывались драгоценные предметы, а остальное могло быть варварски уничтожено. К тому времени, как появился Брюллов, Геркуланум и Помпеи стали уже не только местом раскопок, но и местом паломничества туристов. Кроме этого Брюллов вдохновился оперой Паччини «Последний день Помпеи», которую он видел в Италии. Известно, что он одевал натурщиков в костюмы к спектаклю. Гоголь, кстати, сравнивал картину с оперой, видимо почуствовал «театральность» мизансцены. Ей точно не хватает музыкального сопровождения в духе «Кармины Бураны».

Итак, после долгого эскизирования, Брюллов написал картину и уже в Италии она вызвала колоссальный интерес. Демидов решил везти её в Париж на Салон, где она тоже получила золотую медаль. Кроме этого она экспонировалась в Милане и Лондоне. В Лондоне картину увидел писатель Эдвард Бульвер-Литтон, позже написавший под впечатлением от полотна свой роман «Последние дни Помпеи». Любопытно сравнить два момента трактовки сюжета. У Брюллова мы видим ясно все действие, где-то рядом пожар и дым, но на первом плане отчетливое изображение действующих лиц.Когда уже началась паника и массовое бегство, город был в изрядном дыму от пепла, у художника камнепад изображен мелким питерским дождичком и камушками, разбросанными по тротуару. Люди скорее бегут от пожара. На деле город был уже окутан смогом, невозможно было дышать, в романе у Бульвер-Литтона героев, влюбленную пару, спасает рабыня, слепая от рождения. Поскольку она слепа, то легко находит дорогу впотьмах. Герои спасаются и принимают христианство.
Были ли христиане в Помпеях? В то время они были гонимы и неизвестно дошла ли новая вера до провинциального курорта. Однако Брюллов тоже противопоставляет языческой вере и гибели язычников веру христианскую. В левом углу картины мы видим группу из старика с крестом на шее и женщин, под его защитой. Старик обратил взгляд в небеса, к своему Богу, возможно он его спасет.

Картина знакома мне с детства, когда-то, еще в художественной школе мы разбирали её целый урок, именно на примере «Последнего дня Помпеи» педагог рассказывала про основные живописные приемы, которые использовал художник. Действительно, она может служить учебником по живописи, если её разбирать внимательно. Художник использует цветовые и световые контрасты, умело объединяет группы людей. Хотя современники-художники прозвали её «яичницей» из-за ярких красок, в основном яркого композиционного центра, мы понимаем, что Италия с её яркими природными красками не могла не повлиять. Брюллов считается основателем «итальянского жанра» в русской живописи.

Кстати, Брюллов некоторые фигуры срисовал с фигур из раскопок. К тому времени стали заливать пустоты гипсом и получили вполне реальные фигуры погибших жителей.

Педагоги-классицисты поругивали Карла за отступление от канонов классической живописи. Карл метался между впитанной в Академии классикой с её идеально-возвышенными принципами и новой эстетикой романтизма.

Если разглядывать картину, то можно выделить несколько групп и отдельных персонажей, каждый со своей историей. Что-то было навеяно раскопками, что-то историческими фактами.

На картине присутствует сам художник, его автопортрет узнаваем, здесь он молод, ему около 30 лет, на голове он выносит самое нужное и дорогое — ящик с красками. Это дань традиции художников Возрождения рисовать свой автопортрет на картине.
Девушка рядом несет светильник.



Сын, выносящий отца на себе, напоминает о классическом сюжете про Энея, вынесшего на себе отца из горящей Трои.



Одним куском материи художник объединяет в группу семью, спасающуюся от бедствия. Во время раскопок особенно трогают пары, обнявшиеся перед смертью, дети вместе с родителями.




Две фигуры, сын, уговаривающий мать встать и бежать дальше, взяты из писем Плиния Младшего.



Плиний Младший оказался очевидцем, оставившим письменное свидетельство о гибели городов. Сохранилось два письма, написанных им историку Тациту, в которых он рассказывает о гибели своего дяди Плиния Старшего, известного естествоиспытателя, и собственных злоключениях.
Гаю Плинию было всего 17 лет, в момент катастрофы он изучал историю Тита Ливия, чтобы написать сочинение, и поэтому отказался отправиться со своим дядей смотреть на извержение вулкана. Плиний Старший был тогда адмиралом местного флота, должность, которую он получил за свои научные заслуги была легкой. Любопытство его сгубило, кроме того некая Рекцина прислала ему письмо с просьбой о помощи, из её виллы спастись можно было только морем. Плиний проплыл мимо Геркуланума, людей на берегу в тот момент можно было еще спасти, но он стремился скорее увидеть извержение во всей красе. Затем корабли в дыму с трудом нашли дорогу до Стабии, там Плиний переночевал, но на следующий день погиб, надышавшись отравленного серой воздуха.
Гай Плиний, оставшийся в Мизене, я 30 километрах от Помпей, был вынужден спасаться бегством, поскольку бедствие дошло и до них с матерью.
Картина швейцарской художницы Анжелики Кауфманн как раз показывает этот момент. Испанский приятель уговаривает Гая и его мать бежать, а они мешкают, думая дождаться возвращения дяди. Мать на картине совсем не немощна, а вполне еще молода.




Они бегут, мать просит её оставить и спасаться в одиночку, но Гай помогает ей идти дальше. К счастью, они спасаются.
Плиний описал ужас бедствия и описал вид извержения, после чего его стали называть «плинианским». Извержение он видел издали:
«Облако (глядевшие издали не могли определить, над какой горой оно возникало; что это был Везувий, признали позже), по своей форме больше всего походило на пинию: вверх поднимался как бы высокий ствол и от него во все стороны расходились как бы ветви. Я думаю, что его выбросило током воздуха, но потом ток ослабел и облако от собственной тяжести стало расходиться в ширину; местами оно было яркого-белого цвета, местами в грязных пятнах, словно от земли и пепла, поднятых кверху».
Жители Помпеи уже переживали за 15 лет до этого извержение вулкана, но не сделали выводов. Виной — соблазнительное морское побережье и плодородные земли. Каждый садовник знает, как хорошо растет на золе урожай. Человечество до сих пор верит в «авось пронесет». Везувий и после этого просыпался не раз, почти что раз в 20 лет. Сохранились многие рисунки извержений разных веков.

Именно это особенно повлияло на гибель городов, ветер понес взвесь из выброшенных частиц в сторону юго-востока, как раз на города Геркуланум, Помпеи, Стабию и несколько других мелких вилл и селений. В течение суток они оказались под многометровым слоем пепла, но перед этим много людей погибло от камнепада, сгорело заживо, умерло от удушья. Легкое потряхивание не подсказало о приближающейся катастрофе, даже, когда уже с неба посыпались камни, многие предпочли молиться богам и прятаться в домах, где потом оказались замурованы заживо слоем пепла.

Гай Плиний, переживший всё это в облегченном варианте в Мезиме описывает случившееся: «Уже первый час дня, а свет неверный, словно больной. Дома вокруг трясет; на открытой узкой площадке очень страшно; вот-вот они рухнут. Решено, наконец, уходить из города; за нами идет толпа людей, потерявших голову и предпочитающих чужое решение своему; с перепугу это кажется разумным; нас давят и толкают в этом скопище уходящих. Выйдя за город, мы останавливаемся. Сколько удивительного и сколько страшного мы пережили! Повозки, которым было приказано нас сопровождать, на совершенно ровном месте кидало в разные стороны; несмотря на подложенные камни, они не могли устоять на одном и том же месте. Мы видели, как море отходит назад; земля, сотрясаясь, как бы отталкивала его. Берег явно продвигался вперед; много морских животных застряло в сухом песке. С другой стороны черная страшная туча, которую прорывали в разных местах перебегающие огненные зигзаги; она разверзалась широкими полыхающими полосами, похожими на молнии, но большими».

Муки тех, у кого взрывался мозг от жары, легкие становились цементом и распадались зубы и кости, мы и представить не можем.

Как происходила в течение одного дня катастрофа можно увидеть в фильме Би-би-Си, или вкратце на такой вот инсталляции:



Или посмотреть фильм «Помпеи», где тоже с помощью компьютерной графики воссоздан вид города и масштабный апокалипсисец.



А мы посмотрим что же отрыли археологи за долгие годы раскопок..

Л. Осипова

Александр Брюллов. Автопортрет. 1830.

– Карл, ты только представь себе – восемнадцать столетий назад все было точно так же: ослепительно сияло солнце, чернели пинии по краям дороги и ослы, груженные поклажей, спотыкались о камни. Мы на главной дороге, ведущей в Помпею. Вот эти руины – загородный дом богача Диомеда, здесь еще ведутся раскопки, дальше – Цицеронова вилла. Дальше гостиница, здесь нашли много глиняной посуды, мраморные ступки, на каменной доске след как будто только что пролитой жидкости, а в подвалах – пшеничные зерна. Если их истолочь и испечь, можно было бы попробовать самый что ни на есть классический хлеб, который в нашу романтическую эпоху, я думаю, поразил бы многих своим вкусом. Ба, а тебе не кажется, что все очень оживилось. Толпы людей спешат в город. Вот несут на носилках какого-то важного господина. Он в тунике ослепительной белизны, заколотой на плече золотой пряжкой, в сандалиях до колен, украшенных алмазами, а за ним целый кортеж слуг. Ты слышишь крики черни? Появились колесницы, но им так трудно двигаться, узкие улочки все запружены людьми. Все понятно – все спешат к амфитеатру. Сегодня назначены сражения гладиаторов с дикими зверьми. А может быть, судьи приговорили кого-то из виновных кончить жизнь на арене в схватке с только что привезенными из Африки львами? О, конечно, такое зрелище не может упустить никто из помпеян.

Карл Брюллов. Автопортрет. Ок. 1833.

– Уймись, твое воображение начинает кусаться! Того и гляди этими осужденными окажемся мы сами. – Братья Брюлловы смеются и, усевшись на придорожный камень, окунаются в безмолвие, нарушаемое только шуршанием ящериц и шелестом колючих трав...
Александр встает и, найдя удобное место на полуразрушенных ступеньках, открывает большой альбом и начинает рисовать. Немного погодя к нему присоединяется и Карл. Но рисуют они по-разному. Александра как архитектора интересуют соотношения частей, пропорции, которые строители Помпеи переняли у греков. Он то и дело подбегает к Карлу, прося его обратить внимание на эту простоту и изящество линий, сочетающуюся с богатством и даже изощренностью украшений – капители у колонн то в виде свившихся дельфинов, то это группы фавнов, один из которых учит другого играть на свирели, то переплетение фантастических плодов и листьев... Изощренность, переизбыток воображения – это уже явление нового времени, влияние Рима. И так у помпеян во всем: в самых богатых домах все комнаты, даже пиршественные залы, по греческому образцу очень невелики – ведь количество гостей должно соответствовать числу граций (три) или числу муз (девять). Между тем известно, что умеренностью в еде и удовольствиях Помпея не славилась. Наоборот. На пирах здесь подавали филейные части африканского льва, копченые ноги верблюда, лисиц, откормленных виноградом, ароматических кроликов, соус из мозгов страуса, земляных пауков, не говоря уже о винах со льдом, раздушенных ароматическими травами... Нет, наше воображение бессильно все это представить... Да, Греция и Рим встретились в Помпее для того, чтобы после извержения Везувия в августе 79 года после рождества Христова оказаться на много столетий погребенными пеплом и камнями...
Карл слушает брата вполслуха. Он набрасывает в альбоме эскиз карандашом, сожалея, что не захватил красок. Он уже во власти живой красоты, он наслаждается.
Как поразителен здесь эффект света, пронзительного и мягкого! А сквознота мрамора – ока оставляет впечатление нежности. Торс Венеры, статуя атлета, недавно откопанные, очищенные от земли, кажутся более подлинными, натуральными, чем живые люди, – это лучшие люди. Вот он – этот мир, который он начал постигать с детства.
Отец – Павел Иванович Брюллов, академик скульптуры орнаментальной, заставлял детей рисовать с антиков, как только они научались держать в руках карандаш. В десять лет Карл был принят в воспитанники Петербургской Академии художеств, в четырнадцать получил серебряную медаль за рисунок, в котором, по общему уверению, оживил времена Фидия и Поликлета. В мертвом мире мрамора он чувствовал себя своим, потому что всем существом ощущал законы, по которым этот мир создан. О, как он верил сейчас в свои силы! Охватить все предметы, облечь в гармонию, обратить все чувства зрителя в спокойное и бесконечное наслаждение красотой. Создать искусство, которое проникло бы всюду: в хижину бедняка, под мрамор колонн, на площадь, кипящую народом, – как было в этом городе, как было в далекой светлой Греции...
...Прошло несколько лет. Александр уехал в Париж для совершенствования своих знаний и таланта. Было у него и еще одно намерение, которое он вскоре счастливо осуществил. Он издал книгу о раскопках в Помпее – на роскошной бумаге, с собственными чертежами и рисунками. Достоинства книги были оценены столь велико, что по прошествии самого недолгого времени автор ее был избран членом Королевского института Архитектуры в Лондоне, членом Миланской Академии художеств. Александр не столько упивался славой, сколько радовался – наконец-то ему есть чем отчитаться Обществу поощрения художников, которое семь лет назад, в 1822 году, послало их с братом за границу после окончания ими Петербургской Академии художеств. Но Карл... Боже мой, какие только слухи не доходили сюда о нем из Рима! Он успел прослыть замечательным портретистом, и каждый приезжий в Италию именитый русский барин спешил заказать ему свой портрет. Но беда, если этот человек начинал внушать Карлу антипатию. Он мог принять его (так было с графом Орловым-Давыдовым) в самом небрежном костюме и самой небрежной позе и спокойно заявить, что сегодня он не расположен работать. Скандал!..


Один из эскизов картины "Последний день Помпеи".

Впрочем, до Александра дошло известие, что в последнее время Карл делает эскизы к большому полотну, которое предполагает назвать "Последний день Помпеи". Это так обрадовало его, что он тут же сел за письмо, в котором жадно выспрашивал: собирается ли брат пользоваться историческими источниками или это будет плод его свободной фантазии; не считает ли он, что гибель Помпеи была предрешена свыше: помпеяне погрязали в роскоши и увеселениях, легкомысленно пренебрегая всеми знаками и предсказаниями, томили в тюрьме первых христиан; где он предполагает место действия картины; и самое главное – пусть, ради бога, не отвлекается от великой работы, которой, возможно, суждено ему явить перед всем миром гений свой.
Письмо брата застало Карла в злую минуту. Он уже перешел от эскизов к полотну. Было оно громадных размеров – 29 квадратных метров. Работал запоем, почти без перерывов, доходил до полного изнеможения, так что нередко его выносили из мастерской. А тут еще хозяин явился с просьбой уплатить по счетам...
Конечно, все уже сомневаются в том, что он способен создать что-нибудь стоящее. Общество поощрения художников уже второй год не выплачивает ему пенсион. Только и судачат вокруг о его легкомысленном и беспечном нраве. Но брат-то должен знать, что если он работает по страсти, то хоть саван на него надень, он не перестанет работать.

К. П. Брюллов "Последний день Помпеи", 1830–1833. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.

За перо и чернила Карл брался в крайних случаях. А тут решил: напишет сейчас – и братьям (брат Федор, тоже художник, жил в Петербурге), и в Общество поощрения. "Декорацию... я взял всю с натуры, не отступая нисколько и не прибавляя, стоя к городским воротам спиною, чтобы видеть часть Везувия как главную причину, – без чего похоже ль было бы на пожар? По правую сторону помещаю групп матери с двумя дочерьми на коленях (скелеты сии найдены были в таком положении); сзади сей группы виден теснящийся групп на лестнице... накрывая головы табуретками, вазами (спасаемые ими вещи все взяты мною из музея). Возле сей группы – бегущее семейство, думая найти убежище в городе: муж, закрывши плащом себя и жену, держащую грудного ребенка, прикрывая другой рукой старшего сына, лежащего у ног отца; в середине картины упавшая женщина, лишенная чувств; младенец на груди ее, не поддерживаемый более рукою матери, ухватившись за ее одежды, спокойно смотрит на живую сцену смерти..."
Десятки эскизов и набросков, несколько лет изнурительного труда. Нет, не ужас обреченности, не близость смерти он писал. "Страсти, чувства верные, огненные выражаются на таком прекрасном облике, в таком прекрасном человеке, что наслаждаешься до упоения", – так сказал Гоголь, увидев картину. Гибель мира чувственно-прекрасного, невозвратимого. Да, к художнику пришла слава. Триумф сопровождал появление его на улицах, в театре. В Петербурге ему возложили на голову венок из лавров, в журналах написали, что его произведения первые, которые может понимать и художник, имеющий высшее развитие вкуса, и не знающий, что такое художество.
Что ж, Брюллов относился к славе как к должному, как к ноше, совсем не обременительной. Он беспечно смеялся, когда Александр, со слезами обнимая его, твердил, что он сделал для Помпеи больше, чем любой археолог или ученый...

1939 лет назад, 24 августа 79 г. нашей эры произошло самое сокрушительное извержение вулкана Везувий, в результате которого были уничтожены города Геркуланум, Стабия и Помпеи. Это событие не раз становилось сюжетом произведений искусства, и самым известным из них является «Последний день Помпеи» Карла Брюллова. Однако немногие знают о том, что на этой картине художник изобразил не только самого себя, но и ту женщину, с которой его связывали романтические отношения, в четырех образах.

Во время работы над этой картиной художник жил в Италии. В 1827 г. он попал на раскопки Помпеи, в которых участвовал и его брат Александр. Очевидно, тогда у него и родился замысел создать монументальную картину на историческую тему. О своих впечатлениях он писал: «Вид сих развалин невольно заставил меня перенестись в то время, когда эти стены были еще обитаемы… Нельзя пройти сии развалины, не почувствовав в себе какого-то совершенно нового чувства, заставляющего все забыть, кроме ужасного происшествия с сим городом ».

Процесс подготовки занял у Брюллова несколько лет – он изучал обычаи древней Италии, узнавал подробности катастрофы из писем очевидца трагедии Плиния Младшего к римскому историку Тациту, несколько раз бывал на раскопках, исследуя разрушенный город, делал зарисовки в археологическом музее Неаполя. Кроме того, источником вдохновения художника была опера Пачини «Последний день Помпеи», и он одевал своих натурщиков в костюмы участников этого спектакля.

Некоторые фигуры на своем полотне Брюллов изобразил в тех же позах, в которых нашли скелеты в окаменевшем пепле на месте трагедии. Образ юноши с матерью художник позаимствовал у Плиния – тот описывал, как во время извержения вулкана старушка просила сына оставить ее и бежать. Однако на картине были запечатлены не только исторические детали с документальной точностью, но и современники Брюллова.

В одном из персонажей Брюллов изобразил самого себя – это художник, который пытается спасти самое дорогое, что у него есть, – ящик с кистями и красками. Он словно застыл на минуту, стараясь запомнить картину, развернувшуюся перед ним. Кроме того, Брюллов в четырех образах запечатлел черты своей возлюбленной, графини Юлии Самойловой: это девушка, который несет на голове сосуд, мать, обнимающая дочерей, женщина, прижавшая к груди малыша, и знатная помпеянка, упавшая с разбитой колесницы.

Графиня Самойлова была одной из самых красивых и богатых женщин начала XIX в. Из-за скандальной репутации ей пришлось уехать из России и поселиться в Италии. Там у нее собирался весь цвет общества – композиторы, художники, дипломаты, артисты. Для своих вилл она часто заказывала скульптуры и картины, в том числе и у Карла Брюллова. Он написал несколько ее портретов, по которым и можно установить сходство с образами, изображенными в «Последнем дне Помпеи». Во всех картинах чувствуется его нежное отношение к Самойловой, о чем писал А. Бенуа: «Вероятно, благодаря особенному его отношению к изображаемому лицу, ему удалось выразить столько огня и страсти, что при взгляде на них сразу становится ясной вся сатанинская прелесть его модели... ». Их роман с перерывами длился 16 лет, и за это время Брюллов даже успел жениться и развестись.

Художник старался быть максимально точным в передаче деталей, поэтому и сегодня можно установить выбранное Брюлловым место действия – это Геркуланские ворота, за которыми начиналась «Улица гробниц» – место погребения с пышными усыпальницами. «Декорацию сию я взял всю с натуры, не отступая нисколько и не прибавляя, стоя к городским воротам спиною, чтобы видеть часть Везувия как главную причину », – писал он в одном из писем. В 1820-е гг. эта часть погибшего города была уже хорошо расчищена, что позволило художнику максимально точно воспроизвести архитектуру. Вулканологи обращали внимание на то, что Брюллов очень достоверно изобразил землетрясение мощностью в 8 баллов – именно так рушатся строения при подземных толчках такой силы.

На картине изображены несколько групп персонажей, каждая из которых – это отдельная история на фоне общей катастрофы, но это «многоголосие» не разрушает впечатления художественной целостности картины. Из-за этой особенности она была подобна заключительной сцене спектакля, в которой соединяются все сюжетные линии. Об этом писал Гоголь в статье, посвященной «Последнему дню Помпеи», сравнивая картину «по обширности и соединению в себе всего прекрасного с оперой, если только опера есть действительно соединение тройственного мира искусств: живописи, поэзии, музыки ». Писатель обратил внимание и на еще одну особенность: «Его фигуры прекрасны при всем ужасе своего положения. Они заглушают его своей красотой ».

Когда спустя 6 лет, в 1833 г. работа была завершена и картина была выставлена в Риме и в Милане, Брюллова ждал настоящий триумф. Итальянцы не скрывали своего восторга и оказывали художнику всевозможные почести: на улице перед ним прохожие снимали шляпы, при его появлении в театре все поднимались с мест, возле дверей его дома собиралось много людей, чтобы поприветствовать живописца. Вальтер Скотт, который на тот момент был в Риме, просидел перед картиной несколько часов, а потом подошел к Брюллову и сказал: «Я ожидал увидеть исторический роман. Но Вы создали много больше. Это – эпопея… »

В июле 1834 г. картину привезли в Россию, и тут успех Брюллова был не менее ошеломительным. Гоголь называл «Последний день Помпеи» «всемирным созданием», в котором «все так мощно, так смело, так гармонично сведено в одно, как только это могло возникнуть в голове гения всеобщего ». Баратынский написал хвалебную оду в честь Брюллова, строки из которой впоследствии стали афоризмом: «И стал «Последний день Помпеи» для русской кисти первый день! ». А Пушкин посвятил этой картине стихи:
Везувий зев открыл – дым хлынул клубом – пламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется – с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Под каменным дождём, под воспалённым прахом,
Толпами, стар и млад, бежит из града вон.

Согласно мифу, боги покарали Помпеи за распущенный нрав горожан: .

Город был обнаружен совершенно случайно в конце XVI века при производстве земляных работ.

Карл Брюллов. Последний день Помпеи. 1830-1833

Археологические раскопки начались здесь в середине XVIII века. Они вызывали особый интерес не только в Италии, но и во всём мире. Многие путешественники стремились побывать в Помпеях, где буквально на каждом шагу находились свидетельства внезапно оборвавшейся жизни античного города.

И в 1827 году в Помпеи приезжает молодой русский художник Карл Брюллов. Увиденное там ошеломило его. И эта картина скорей всего есть результат той поездки.

Прежде чем приступить к рисованию картины, Брюллов начинает изучать исторические источники. Он читает письма свидетеля событий Плиния Младшего к римскому историку Тациту. В поисках достоверности художник обращается и к материалам археологических раскопок, некоторые фигуры он изобразит в тех позах, в каких были найдены в затвердевшей лаве скелеты жертв Везувия.

Картина ценна тем, что почти все предметы написаны Брюлловым с хранящихся в неаполитанском музее подлинных вещей. Сохранившиеся рисунки, этюды и наброски показывают, как упорно художник искал наиболее выразительную композицию. И даже когда эскиз будущего полотна был готов, Брюллов около десятка раз перегруппировывает сцену, меняет жесты, движения, позы...

На полотне трижды изображена графиня Юлия Павловна Самойлова - женщина с кувшином на голове, стоящая на возвышении в левой части полотна; разбившаяся насмерть женщина, распростёртая на мостовой, и рядом с ней живой ребёнок (обоих, предположительно, выбросило из сломавшейся колесницы) - в центре полотна; и мать, привлекающая к себе дочерей, в левом углу картины.

Слева на втором плане - толпа беглецов на ступенях гробницы Скавра. В ней мы замечаем художника, спасающего самое дорогое - ящик с кистями и красками. Это - автопортрет Карла Брюллова.

Осенью 1833 года картина появилась на выставке в Милане и вызвала взрыв восторга и преклонения. Ещё больший триумф ожидал Брюллова на родине. Выставленная в Эрмитаже, а затем в Академии художеств, картина стала предметом патриотической гордости. Её восторженно приветствовал А.С. Пушкин:
Везувий зев открыл - дым хлынул клубом - пламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется - с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Толпами, стар и млад, под воспаленным прахом,
Под каменным дождем бежит из града вон.

Брюллова сравнивали с великими итальянскими мастерами. Поэты посвящали ему стихи. Его приветствовали аплодисментами на улице и в театре. Спустя год Французская Академия искусств присудила художнику за картину золотую медаль после ее участия в Парижском Салоне.

"И был "Последний день Помпеи" для русской кисти первый день", – писал поэт Евгений Баратынский. И действительно, картину триумфально встретили в Риме, где её писал Брюллов, и затем в России, а сэр Вальтер Скотт несколько высокопарно назвал картину "необычной, эпической". А Николай I удостоил художника личной аудиенцией и наградил Карла лавровым венком, после этого художника называли "Карл Великий".

Анатолий Демидов подарил картину Николаю I, который выставил её в Академии художеств как руководство для начинающих живописцев. После открытия Русского музея в 1895 году полотно переехало туда, и к нему получила доступ широкая публика.