История публикации романа доктор живаго. Б.Пастернак «Доктор Живаго»

В 1956 г. Пастернак закончил работу над романом “Доктор Живаго”. Замысел романа “Доктор Живаго”, по признанию самого автора, возник у него в 1946 г., когда он был в Грузии на праздновании столетия Н. Бараташвили: “Мне захотелось сделать что-то большое, значительное – тогда и возникла мысль о романе. Я начал со страничек о старом поместье…”

Весной 1954 г. в “Знамени” (№ 4) были напечатаны стихотворения из “Доктора Живаго”. Публикация сопровождалась краткой аннотацией: “Роман предположительно будет дописан летом. Он охватывает время от 1903 до 1929 г. с эпилогом, относящимся к Великой Отечественной войне. Герой – Юрий Андреевич Живаго, врач, мыслящий, с поисками, творческой и художественной складки, умирает в 1929 году. После него остаются записки и… стихи”.

В письме к О. Фрейденберг от 1 октября 1948 г. поэт признавался: “Я год за годом тружусь, как каторжный. И действительно, я до безумия, неизобразимо счастлив открытою, широкою свободой отношений с жизнью, таким мне следовало… быть в восемнадцать или двадцать лет, но тогда я был скован… и не знал так хорошо языка жизни, языка неба, языка земли, как их знаю сейчас”. Настроение Пастернака во многом определялось послевоенной общественной ситуацией, когда люди надеялись на перемены, отказ от репрессий и подавления личности. Но у поэта бывали и “промежутки отчаяния”, когда у него не хватало душевных сил переносить происходящее. “Ужасна эта торжествующая, самоудовлетворенная, величающаяся своей бездарностью обстановка, бессобытийная, доисторическая, ханжески застойная”, – писал он В. Шаламову в октябре 1954 г. Ему же Пастернак сообщал, что закончил роман еще в ноябре 1953 г., а теперь работает над подробностями.

Достигнутое посредством “каторжного” труда счастье внутренней свободы расширяло масштабы творчества и создавало у поэта ощущение целостности бытия. Критик В. Воздвиженский отметил вольное дыхание, с которым написан роман.

Еще до окончания произведения Пастернак познакомил с его рукописным вариантом тех людей, мнением которых особенно дорожил. Одной из первых его читательниц была дочь Марины Цветаевой Ариадна Эфрон. В то время она находилась на поселении в Рязани. В письме из ссылки в ноябре 1948 г. Ариадна сообщала Пастернаку свое впечатление о героях романа: “Образы Лары, Юры, Павла больно входят в сердце, потому что мы их знали такими, какими они даны тобой, и мы потеряли их… Как хорошо, что ты сделал то, что мог сделать только ты, – не дал им всем уйти безымянными и неопознанными, собрал их всех… оживил своим дыханием и трудом”.

В это время Пастернак тяжело переживал состояние отчужденности в писательской среде: “И, быть может, там все они пишут плохо. Но лучше ошибаться всем вместе, чем ошибаться одному”. Его мучили сомнения в своей возможной неправоте и правоте большинства. В переписке с Пастернаком В. Шаламов высказывал гораздо более жесткую оценку тогдашнего литературного мира, считая, что в нем царит “низость и трусость… забвение всего, что составляет гордое и великое имя русского писателя”. В ситуации разобщения Пастернака с писателями в конце 1940-х – начале 1950-х годов были заложены причины той драмы, которая не могла не совершиться при его попытках опубликовать роман “Доктор Живаго” в 1956 г. в журнале “Новый мир” и издательстве “Художественная литература”.

По свидетельству сына поэта, в 1956 г. представитель иностранной комиссии Союза писателей привез к Пастернаку в Переделкино представителя итальянского издательства Д. Анджело, которому в официальной обстановке была передана для ознакомления рукопись произведения. Так роман попал к итальянскому издателю Фельтринелли, который вскоре известил автора о намерении издать его. Пастернак ответил: “Если его публикация здесь, обещанная многими нашими журналами, задержится, и Вы ее опередите, ситуация для меня будет трагически трудной”, хотя и был убежден, что “мысли рождаются не для того, чтобы их таили или заглушали в самих себе, но чтобы быть сказанными”.

Редколлегия “Нового мира” отвергла роман. В письме, написанном Симоновым и подписанном Лавреневым, Фединым и другими, говорилось об “идейном отщепенчестве” Живаго и “антинародном духе” романа. Отказалось публиковать книгу и издательство “Художественная литература”. В Италии не прислушались к мнению писателя, и роман “Доктор Живаго” впервые вышел в свет там в конце 1957 г.

Конфликт честного художника с писателями “растленного времени” (Шаламов) достиг апогея, когда стало известно о присуждении Пастернаку в 1958 г. Нобелевской премии.

Первые прозаические произведения Пастернака относятся к зиме 1909-1910, как и первые поэтические опыты. В 1918 году в печати появляется "Детство Люверс", которое сразу же было замечено критиками. Однако, несмотря на восторженный прием, роман, в котором "Детству Люверс" отводилась пятая часть от всего содержания, так и не был закончен. Возможно, это было связано как с давлением жизненных обстоятельств (долгое время Пастернак вынужденно занимался переводами), так и с недостатком жизненного опыта, необходимого для развертывания широкого романного полотна. Тем не менее, в отличие от ранней прозы, это был уже первый значительный шаг к стилю "Доктора Живаго".

Свойственные писателю внимание к отдельной судьбе, к отдельной личности, а также стремление передать исторические события с позиций "субъективных" нашли свое выражение в первых прозаических опытах. Именно так писался черновик романа, упоминаемый Б. Л. Пастернаком в автобиографическом очерке "Люди и положения".

В 1932 г. он отправляется в Свердловск с целью разыскать материалы о социалистической реконструкции Урала. Увиденные там разруха и невиданные социальные контрасты глубоко потрясают Пастернака. Вынесенное впечатление он старался передать в отдельных прозаических набросках романа, работа над которым остановилась в связи с серьезными изменениями в социально-политической жизни, вызвавшими жесточайший душевный кризис писателя, чутко переживавшего несчастья, выпавшие на долю народа. В письмах друзьям он часто жалуется на "серую, обессиливающую пустоту". .

С осени 1936 г. тон прессы по отношению к нему резко меняется. А сам он снова берется за прозу.

Бессмертием была проникнута пьеса "На том свете" - еще одна работа писателя, начатая уже во время войны в Чистополе.

В другом, так и неоконченном, романе "Спекторский" - Б. Пастернак приходит к мысли пытается соединить сюжетно в одном произведении прозу и стихи.

Зенит литературной славы Пастернака приходится на вторую половину 20-х и первую половина 30-х гг. В его творениях появляется одна из важнейших тем будущего романа - проблема достоинства художника перед лицом своего времени, нашедшая воплощение в автобиографической прозе "Охранная грамота". В ней же зазвучит впервые мотив разочарования в "успехах" Октябрьской революции, которая была воспринята писателем как "назревшая неизбежность", распрямляющий жизненный порыв. Ее последствия порождают лишь чувство исторической "порчи", которое, в конце концов, приведет Пастернака к бесповоротному разрыву в 1936 г. с официальной литературной средой. "Охранная грамота" была запрещена в 1933 году.

Военное "единение" вдохнуло свежую струю воздуха в атмосферу страны и, в то же время, принесло и новые разочарования.

Именно тогда Пастернак начинает роман "Доктор Живаго". Он начинает правдивый разговор, раскрывающий его личное отношение к действительности.

В июне 1946 г. Пастернак читает первую главу романа "Мальчики и девочки" (одно из черновых названий "Доктора Живаго"). В августе готова вторая глава - "Девочка из другого круга". В самый разгар работы над романом судьба словно начинает испытывать автора. 9 сентября в газете "Правда" появляется статья, в которой цитируется обвинительная резолюция СП СССР, где Пастернака клеймят "безыдейным, далеким от советской действительности автором". В свете этих нелицеприятных событий публичное чтение Б. Пастернаком первых глав романа, произошедшее в тот же сентябрьский день, многие воспринимают как дерзкий, бессмысленный вызов властям.

Но пока что писатель еще далек от бесповоротного разрыва с официальной литературой, так как ему нужно кормить семью. Работа над романом затормаживается из-за переработки второй главы. Пастернак стремится к созданию побочной редакции "Доктора Живаго", где на первое место выдвигается революционный дух эпохи.

Конец зимы - весна 1947 г. отмечены работой над третьей главой ("Елка у Свентицких"). В этот период возобновляются преследования, затихшие было зимой. Возможно, поводом к этому послужила новость о выдвижении Пастернака на Нобелевскую премию.

Только через год, весной 1948 году, после длительных занятий переводами, Пастернаку удается закончить четвертую главу ("Годы в промежутке", название первой редакции) о первой мировой войне.

июня открывается XI пленум Союза Писателей СССР, на котором с докладом "Наши идейные противники" выступает генеральный секретарь Союза писателей А. А. Фадеев, который в своей речи осуждает Пастернака за уход от действительности. При этом докладчик аргументирует свои мысли, опираясь на хвалебные статьи о Б. Пастернаке на Западе.

Однако и в этих условиях Пастернак продолжает творить: у него написан десяток стихотворений из "Юриной тетради". За апрель - май он перерабатывает главу "Елка у Свентицких" и окончательно переписывает главу "Назревшие неизбежности" (бывшая "Годы в промежутке"). Тогда же утверждается окончательное название "Доктор Живаго" с подзаголовком "Картины полувекового обихода", отброшенным автором в 1955 г.

Положение Б. Пастернака становится все более неопределенным. Удар следует за ударом. В 1949 г. в Москве и Ленинграде распространяется слух о его аресте. Еще одна причина опасности - возросший интерес к русскому поэту на Западе. Кандидатуру Пастернака снова выдвигают на Нобелевскую премию. Арестовывают Ольгу Ивинскую - близкого друга писателя. Безусловно, такое стечение обстоятельств и переживаний не могло не наложить отпечаток и на работу над романом "Доктор Живаго", в котором спешно дописываются поэтическая и прозаические главы второй книги.

В августе - октябре 1950 г. Пастернак заканчивает 5 и 6 главы второй книги. И опять вынужденная переводческая работа приостановила написание романа. По свидетельству друзей, в декабре 1951 г. Пастернак находится в явном упадке духа. Обновление и преображение приходит к писателю лишь с наступлением весны. В мае 1952 г он заканчивает 7 главу романа, которую теперь все больше ругают, нежели восторгаются.

В 10-х числах октября в перепечатку отдается 10 глава романа, а 20 октября Борис Пастернак попадает в Боткинскую больницу с обширным инфарктом, где он до 6 января 1953 г. Именно здесь тяжелобольной писатель с особой радостью ощутил свое единение с вечной жизнью, свой природный дар художника от Бога. Как никогда прежде Пастернаку захотелось говорить о Боге, "славословить" Творца всего сущего.

Летом, будучи в санатории Болшево, Пастернак пишет еще одиннадцать стихотворений в "Юрину тетрадь", два из которых исключит позднее. Окончательный порядок цикла "тетради" будет установлен лишь осенью 1955 г.

Осенью 1953 г. из заключения освобождается О. Ивинская. Через год, в самый разгар работы над романом, снова распространяются слухи о присуждении Пастернаку Нобелевской премии. Наконец 10 октября 1955 г. в романе ставится последняя точка, чья непростая история на этом еще не закончилась.

В 1958 г. за роман "Доктор Живаго" Пастернаку присуждается Нобелевская премия. Он добровольно отказывается от нее из-за придания этому торжественному личностному моменту сугубо политического характера. .

Борис Леонидович Пастернак признавался: "В области слова я более всего люблю прозу, а вот писал больше всего стихи. Стихотворение относительно прозы - это то же, что этюд относительно картины. Поэзия мне представляется большим литературным этюдником". Не только поэзия, но и вся творческая биография поэта похожа на подготовку к чему-то более прекрасному, совершенному, чем стал для писателя роман "Доктор Живаго". Первые прозаические произведения Пастернака относятся к зиме 1909-1910 гг.

также, как и первые поэтические опыты. В 1918 году в печати появляется "Детство Люверс", которое сразу же было замечено критиками. Однако, несмотря на восторженный прием, роман, в котором "Детству Люверс" отводилась пятая часть от всего содержания, так и не был закончен. Возможно, это было связано как с давлением жизненных обстоятельств (долгое время Пастернак вынужденно занимался переводами), так и с недостатком жизненного опыта, необходимого для развертывания широкого романного полотна.

Тем не менее, в отличие от ранней прозы, это был уже первый значительный шаг к стилю "Доктора Живаго". Пастернак пишет: "Я решил, что буду писать, как пишут письма, не по-современному, раскрывая читателю все, что думаю и думаю ему сказать, воздерживаясь от технических эффектов, фабрикуемых вне его поля зрения и подаваемых ему в готовом виде, гипнотически и т. д.

Я таким образом решил дематерьялизовать прозу". В том же 1918 г. в печати появляется прозаический отрывок, озаглавленный "Безлюбье", который интересен общностью замысла с "Доктором Живаго". В образах двух персонажей - Гольцева и Ковалевского - здесь была намечена одна из основных антитез будущего романа: верность жизни и одержимость абстракцией. Свойственные писателю внимание к отдельной судьбе, к отдельной личности, а также стремление передать исторические события с позиций "субъективных" нашли свое выражение в первых прозаических опытах. Именно так писался черновик романа, упоминаемый Б.

Л. Пастернаком в автобиографическом очерке "Люди и положения". В 1932 г.

он отправляется в Свердловск с целью разыскать материалы о социалистической реконструкции Урала. Увиденные там разруха и невиданные социальные контрасты глубоко потрясают Пастернака. Вынесенное впечатление он старался передать в отдельных прозаических набросках романа, работа над которым остановилась в связи с серьезными изменениями в социально-политической жизни, вызвавшими жесточайший душевный кризис писателя, чутко переживавшего несчастья, выпавшие на долю народа. В письмах друзьям он часто жалуется на "серую, обессиливающую пустоту". С осени 1936 г. тон прессы по отношению к резко меняется.

А сам он снова берется за прозу. Начинается работа над романом о Патрике (вариант названия, найденный на уцелевшем после пожара зимой 1941-1942 гг.

рукописном листке, "Начало романа о Патрике"). Сохранились обложки предложенного к печати фрагмента романа с двумя зачеркнутыми названиями - "Когда мальчики выросли" и "Записки Живульта". Они явились значительным связующим звеном между всеми ранними попытками создания "большого романа" и замыслом "Доктора Живаго". Ряд мотивов, положений, имен и характеров указывает нам на это со всей очевидностью. Например, смысловое тождество фамилий главных героев: Живаго - Живульт. Бессмертием была проникнута пьеса "На том свете" - еще одна работа писателя, начатая уже во время войны в Чистополе: "Трагический тяжелый период войны был живым периодом и в этом отношении вольным радостным возвращением чувства общности со всеми".

В 1942 г. Пастернак сжигает эту рукопись, оставив только два фрагмента. Из второго, самого важного, фрагмента мы узнаем имена главных действующих лиц - офицеров Дудорова и Гордона. В другом, так и неоконченном, романе - "Спекторский" - Б. Пастернак приходит к мысли пытается соединить сюжетно в одном произведении прозу и стихи.

Зенит литературной славы Пастернака приходится на вторую половину 20-х и первую половина 30-х гг. Особенно явственно это стало ощущаться после смерти "первого" поэта В. Маяковского.

По мнению официальных властей, его место должен был занять Борис Пастернак - автор эпоса "1905". Однако претившие писателю с детства "помпа и парад" отныне кажутся ему еще более неуместными и лишними, мешающими работе. Пастернак прекрасно понимает, что всенародное признание потребует от него отказаться от истинного творчества, писать "на заказ". В его творениях появляется одна из важнейших тем будущего романа - проблема достоинства художника перед лицом своего времени, нашедшая воплощение в автобиографической прозе "Охранная грамота". В ней же зазвучит впервые мотив разочарования в "успехах" Октябрьской революции, которая была воспринята писателем как "назревшая неизбежность", распрямляющий жизненный порыв. Ее последствия порождают лишь чувство исторической "порчи", которое в конце концов приведет Пастернака к бесповоротному разрыву в 1936 г. с официальной литературной средой.

"Охранная грамота" была запрещена в 1933 году. Военное "единение" вдохнуло свежую струю воздуха в спертую атмосферу страны и, в то же время, принесло и новые разочарования: "когда после великодушия судьбы, сказавшегося в факте победы, пусть и такой ценой купленной победы, когда после такой щедрости исторической стихии повернули к жестокости и мудрствованиям самых тупых и темных довоенных годов, я испытал во второй (после 36 г.) раз чувство потрясенного отталкивания от установившихся порядков, еще более сильное и категоричное, чем в первый раз... Это очень важно в отношении формирования моих взглядов и их истинной природы". Именно тогда Пастернак начинает роман "Доктор Живаго". Он начинает правдивый разговор, раскрывающий его личное отношение к действительности: "...когда писатель идет вразрез с общими взглядами, приходится истолковывать самого себя, свое мировоззрение.

Если писатель не может быть понят на фоне общераспространенных представлений, мало живописать быт..." О крайней интенсивности его работы свидетельствует переписка Пастернака. К февралю 1946 г. автору становится ясен замысел первой книги романа. Он даже высказывает надежды на ее скорое написание.

В феврале 1946 г. в МГУ состоялось первое публичное чтение "Гамлета" Шекспира в переводе Пастернака. Февралем того же года датируется первая редакция стихотворения "Гамлет", открывающего книгу стихов Юрия Живаго.

В июне 1946 г. Пастернак читает первую главу романа "Мальчики и девочки" (одно из черновых названий "Доктора Живаго").

В августе готова вторая глава - "Девочка из другого круга". В самый разгар работы над романом судьба словно начинает испытывать автора. 9 сентября в газете "Правда" появляется статья, в которой цитируется обвинительная резолюция СП СССР, где Пастернака клеймят "безыдейным, далеким от советской действительности автором". В свете этих нелицеприятных событий публичное чтение Б.

Пастернаком первых глав романа, произошедшее в тот же сентябрьский день, многие воспринимают как дерзкий, бессмысленный вызов властям. Но пока что писатель еще далек от бесповоротного разрыва с официальной литературой, так как ему нужно кормить семью. Работа над романом затормаживается из-за переработки второй главы. Пастернак стремится к созданию побочной редакции "Доктора Живаго", где на первое место выдвигается революционный дух эпохи.

Конец зимы - весна 1947 г. отмечены работой над третьей главой ("Елка у Свентицких"). В этот период возобновляются преследования, затихшие было было зимой.

Возможно, поводом к этому послужила новость о выдвижении Пастернака на Нобелевскую премию. Как следствие этого появляется "установочная" статья поэта А. Суркова "О поэзии Пастернака", а в "Литературной газете" печатается "Запущенный сад" А. Сашина - стихотворная пародия на поэзию Пастернака. Только через год, весной 1948 г., после длительных занятий переводами, Пастернаку удается закончить четвертую главу ("Годы в промежутке", название первой редакции) о первой мировой войне. 26 июня открывается XI пленум Союза Писателей СССР, на котором с докладом "Наши идейные противники" выступает генеральный секретарь Союза писателей А.

А. Фадеев, который в своей речи осуждает Пастернака за уход от действительности. При этом докладчик аргументирует свои мысли, опираясь на хвалебные статьи о Б. Пастернаке на Западе. 23 января 1948 г.

редакция "Нового мира" подает в суд исковое заявление о взыскании с Пастернака аванса за не предоставленный в срок роман "Иннокентий Дудоров" (редакция второй главы). В апреле следует другой, не менее чувствительный, удар - уничтожается тираж "Избранного", подготовленный Пастернаком еще в 1947 г. Однако и в этих условиях Пастернак продолжает творить: у него написан десяток стихотворений из "Юриной тетради".

За апрель - май он перерабатывает главу "Елка у Свентицких" и окончательно переписывает главу "Назревшие неизбежности" (бывшая "Годы в промежутке"). Тогда же утверждается окончательное название "Доктор Живаго" с подзаголовком "Картины полувекового обихода", отброшенным автором в 1955 г. Положение Б. Пастернака становится все более неопределенным.

Удар следует за ударом. В 1949 г. в Москве и Ленинграде распространяется слух о его аресте. Еще одна причина опасности - возросший интересом к русскому поэту на Западе. Кандидатуру Пастернака снова выдвигают на Нобелевскую премию. Арестовывают Ольгу Ивинскую - близкого друга писателя.

Безусловно, что такое стечение обстоятельств и переживаний не могло не наложить отпечаток и на работу над романом "Доктор Живаго", в котором спешно дописываются поэтическая и прозаические главы второй книги. Семь стихотворений, дополнившие в ноябре - декабре 1949 г. тетрадь Юрия Живаго, пропитаны тоской и нежностью, ощущением неотвратимости конца ("Осень", "Нежность", "Магдалина II", "Свидание" и т.

д.). За долгие годы работы над романом, несмотря на твердость и неизменность своего авторского кредо, Пастернак постоянно отмечает то или иное явление литературной или общественной действительности, оказавшее особое на него влияние в этот момент работы. В этом ряду стоит Александр Блок (с его рассуждения о поэзии начинается в романе литературная работа Юрия Живаго), советская действительность (голод и разруха времен гражданской войны, единение и свобода времен Отечественной, гонения, аресты, клевета послевоенных лет и т.

п.), музыка и живопись (Скрябин, Л. Пастернак), Достоевский (Петербург присутствует в каждой строчке его произведений) и к концу работы - Л. Толстой и его роман "Воскресение", который Б.

Пастернак перечитывает в феврале 1950 г. В письме к Н. С. Родионову от 27 марта 1950 г. он заявляет: "Я думаю, что я в этом отношении не одинок, что в таком положении находятся люди из лагеря, считающегося нетолстовским, то есть я хочу сказать, что вопреки всем видимостям историческая атмосфера первой половины XX века во всем мире - атмосфера толстовская". В августе - октябре 1950 г. Пастернак заканчивает 5 и 6 главы второй книги.

И опять вынужденная переводческая работа приостановила написание романа. По свидетельству друзей, в декабре 1951 г.

Пастернак находится в явном упадке духа. Обновление и преображение приходит к писателю лишь с наступлением весны. В мае 1952 г. он заканчивает 7 главу романа, который теперь (на периодических чтениях глав друзьям) все больше ругают, нежели восторгаются им. "Из людей, читавших роман, большинство все же недовольно, называют его неудачей, говорят, что от меня они ждали большего, что это бледно, что это ниже меня, а я, узнавая все это, расплываюсь в улыбке, как будто эта ругань и осуждение - похвала" (письмо к С. Чиковани в июне 1952 г.). В 10-х числах октября в перепечатку отдается 10 глава романа, а 20 октября Борис Пастернак попадает в Боткинскую больницу с обширным инфарктом, где он до 6 января 1953 г.

Именно здесь тяжелобольной писатель с особой радостью ощутил свое единение с вечной жизнью, свой природный дар художника от Бога. Как никогда прежде Пастернаку захотелось говорить о Боге, "славословить" Творца всего сущего. Летом, будучи в санатории Болшево, Пастернак пишет еще одиннадцать стихотворений в "Юрину тетрадь", два из которых исключит позднее. Окончательный порядок цикла " тетради" будет установлен лишь осенью 1955 г. Осенью 1953 г. из заключения освобождается О. Ивинская.

Через год, в самый разгар работы над романом, снова распространяются слухи о присуждении Пастернаку Нобелевской премии. "Я скорее опасался, как бы эта сплетня не стала правдой, чем этого желал... Я горжусь одним: ни на минуту не изменило это течения часов моей простой, безымянной, никому не ведомой трудовой жизни", - пишет он в эти дни О.

М. Фрейденберг.

Наконец 10 октября 1955 г. в романе ставится последняя точка, чья непростая история на этом еще не закончилась. Рукопись романа передается автором в журнал "Новый мир", который явно не спешил с публикацией. В мае 1956 г. на дачу в Переделкино приезжает итальянец-коммунист журналист Серджио Д"Анджело, которому Пастернак передает один из неисправленных вариантов рукописи.

Писатель соглашается на публикацию этого варианта романа на итальянском языке, предупреждая только, чтобы его выход не опередил русского варианта. Однако советский журнал не спешил с публикаций, тогда как итальянский издатель Дж. Фельтринелли выпустил роман в свет. Далее начинается зарубежное шествие "Доктора Живаго" (Италия, Англия, Швеция, Франция и Германия). В январе 1959 г. в свет вышло "второе" русское издание романа с копии, переданной Фельтринелли.

Исправленный вариант романа на русском языке был издан в 1978 г. после смерти Пастернака, тогда как русские читатели потеряли его более чем на тридцатилетний срок.

В 1958 г. за роман "Доктор Живаго" Пастернаку присуждается Нобелевская премия. Он добровольно отказывается от нее из-за придания этому торжественному личностному моменту сугубо политического характера.

В 1946 году почти одновременно начался их роман и работа Пастернака над романом “Доктор Живаго”. Одна из главных тем романа – судьба, ее перекрестки, то, что должно случится. И так вышло, что этот роман в прозе начал определять и судьбу этих двух людей. Когда они встретились, в их жизни, позади было уже столько трагедий: самоубийство первого мужа Ивинской, смерть второго. Осиротевшие дети – Ира и Митя. А у Пастернака – семья, вторая жена, дети… их счастье было в вперемежку с мучительными объяснениями. Они не раз уходили друг от друга, чтобы больше не встретиться, но не встречаться не могли. В это время Борис Леонидович очень много переводит: Петефи, Гете, Шекспир. В переводах Пастернака нашли политики политическую неблагонадежность. 21 марта 1947 года в газете “Культура и жизнь” вышла знаменитая статья Алексея Суркова” О поэзии Б. Пастернака”.
В 1956 году романом заинтересовался итальянский издатель Фельтринелли и Борис Леонидович дал согласие на выход в свет романа в Италии. В ноябре 1957 году роман появился в Италии. Он был счастлив. 24 октября 1958 года стало известно о присвоении Пастернаку Нобелевской премии, а 25 октября печать открыла прямо – таки военные действия против Бориса Леонидовича. В “Литературке” и в других газетах обвиняли его в предательстве, называли Иудой, отщепенцем, сорняком, лягушкой в болоте и еще бог знает как… Его уговаривали отказаться от Нобелевской премии. 27 октября состоялось рассмотрение ” дела Пастернака” в Союзе писателей. Стенограммы этого заседания не сохранилось.
Пастернак был на грани самоубийства. В какой-то из этих дней он приехал на дачу и сказал Ивинской: “Ты мне как-то говорила, что если принять 11 таблеток нембутала – это смертельно. У меня есть эти таблетки…” Ольга Всеволодовна бросилась на помощь к Федину, но он не помог, сказав: “Борис Леонидович вырыл такую пропасть между собой и нами, которую перейти нельзя”. После этого Пастернак отправил телеграмму в Шведскую Академию: ” В -15- связи с тем как было встречено присуждение мне Нобелевской премии в том обществе, к которому я принадлежу, я считаю необходимым отказаться от нее и прошу не принять это как обиду”. 31октября состоялось собрание ММССП.
Оно приняло решение обратиться к правительству, с просьбой лишить Пастернака советского гражданства и выслать его из страны. Вечером этого же дня по радио передали письмо Бориса Леонидовича Пастернака Хрущеву: “Уважаемый Никита Сергеевич, я обращаюсь к Вам лично, ЦК КПСС и Советскому правительству. Из доклада т. Семичастного мне стало известно о том, что правительство “не чинило бы никаких препятствий моему выезду из СССР”. Для меня это невозможно. Я связан с Россией рождением, жизнью, работой. Я не мыслю своей судьбы отдельно и вне ее. Каковы бы ни были мои ошибки и заблуждения, я не мог себе представить, что окажусь в центре такой политической кампании, которую стали раздувать вокруг моего имени на Западе. Осознав это, я поставил в известность шведскую академию о своем добровольном отказе от Нобелевской премии.
Выезд за пределы родины для меня равносильно смерти…” В тот же день в Доме кино состоялось общее собрание московских писателей с целью одобрить постановление об исключении Пастернака из Союза писателей и решить вопрос о лишении Пастернака советского гражданства. Подборка цитат из писательских выступлений дает представление о том, в какой обстановке проходили это собрание: ” Народ не знал Пастернака как писателя… он узнал его как предателя… Есть хорошая русская пословица: “Собачьего нрава не изменишь”. Мне кажется, что самое правильное – убраться Пастернаку из нашей страны поскорее”.
“Я книгу не читал тогда и сейчас не читал. Но я не сомневаюсь, что наше мнение о поведении Пастернака, вероятно будет единодушным…” “Он – ярчайший образец космополита в нашей среде. Не надо нам такого гражданина!” Через несколько дней – снова звонок из ЦК. От Пастернака потребовали написать обращение к народу. Не было у них чувства меры… Борис Леонидович написал – сначала это было отнюдь не -16- покаянное письмо. Потом над ним сильно потрудились, так что получилась ложь и признание вины! Да еще подчеркнуто добровольное: “никто ничего у меня не вынуждал, и это заявление я делаю со свободной душой, со светлой верой в общее и мое собственное будущее, с гордостью за время, в которое живу, и за людей, которые меня окружают…” Увидев это “свое” письмо, Пастернак лишь рукой махнул и подписал. Слабость? Да. Но куда больше просто бесконечная душевная усталость. Когда отчаяние достигло предела, Пастернак написал стихотворение.
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу ходу нет.
Темный лес и берег пруда,
Ели сваленной бревно.
Пусть отрезан отовсюду.
Будь что будет, все равно.
Что же сделал я за пакость,
Я убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.
Но и так, почти у гроба
Верю я, придет пора
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
Все тесней кольцо облавы,
И другому я виной:
Нет руки со мною правой,
Друга сердца нет со мной.
А с такой петлей у горла
Я б хотел еще пока,
Чтобы слезы мне утерла
Правая моя рука.
Этим стихотворением Пастернак в один миг зачеркнул свое унижение. Разом ответил за настильное покаяние, за то письмо, за все. Снова стал самим собой. Две последние строфы стихотворения тоже связаны с образом Ивинской, тогда между ними произошел временный разрыв, который они оба болезненно переживали. Эти события, конечно, не могли не отразиться на здоровье Пастернака. С 6 – го на 7-е мая случился инфаркт. Тогда в дом переселилась литфондовский врач Анна Наумова, и при больном установили круглосуточное дежурство сестер. Зинаида Николаевна не жалела денег, и постоянно приезжали порознь с медицинскими консилиумами медицинские светила.
30 мая 1960 года в 23:20 умер Пастернак Борис Леонидович. Судьба Пастернака одна из самых удивительных в нашей литературе – с трагическим и героическим оттенком. Уцелеть при Сталине, отказавшись подписать ходатайство писателей о казни целой группы правых коммунистов, высидеть годы в одиночестве Перепелкина, вдруг получить Нобелевскую премию, стать из-за “Доктора Живаго” знаменитым на весь мир, так любить Родину, как он, и при громе рукоплесканий иноземных – от “своих” получать заушения как раз в этом 1959-м, “баснословном” для него году.
Пастернак был сильным человеком. Все-таки такая травля дней не прибавляет. Что же, своего добились. Дни сократили. “Баснословный год”, год мировой славы, оказался и последним. Полицейские от литературы могут быть спокойны – Пастернака нет. Умер писатель, вместе с Пушкиным, Достоевским, Толстым составляющий славу русской литературы, и если даже мы не во всем можем с ним согласиться, то все мы, однако, обязаны ему благодарностью за то, что он дал пример нерпиклонной честности, не подкупной совести и героического отношения к своему долгу писателя. Только в 1987 году Союз писателей СССР признал неповинность Б. Л. Пастернака в надуманных приписанных ему нравственных грехах и отменил постыдное решение об исключении его из Союза Писателей СССР.

(Пока оценок нет)

Другие сочинения:

1. История создания романа по сути охватывает все творчество Пастернака – от замыслов ранней прозы, когда, закончив книгу “Сестра моя жизнь”, он работает над романом с условным названием “Три имени” (в 1922 году опубликована как повесть его часть под на­званием “Детство Read More ......
2. Замечательный русский поэт Борис Леонидович Пастернак долгие годы вынашивал идею написать роман. Ему довелось жить в сложное для страны время, в эпоху трех революций. Он был знаком с Маяковским, начинал свою творческую деятельность, когда активно работали символисты и футуристы, сам Read More ......
3. Роман “Доктор Живаго” Б. Л. Пастернака нашел своего читателя не так давно, ибо советские чиновники долгое время считали его запретным. Даже Константин Симонов однажды сказал: “Нельзя давать трибуну Пастернаку!” О чем же повествует роман “Доктор Живаго”? В произведении речь идет Read More ......
4. Работу над “Рудиным” Иван Сергеевич Тургенев начал в 1855. Сначала роман назывался “Гениальная натура”. Под “гениальностью” Тургенев понимал способность убеждать и просвещать людей, разносторонний ум и широкую образованность, а под “натурой” – твердость воли, острое чутье к потребностям общественной жизни. Read More ......
5. Роман Бориса Пастернака “Доктор Живаго” называют автобиографией, в которой удивительным образом отсутствуют внешние факты, совпадающие с реальной жизнью автора. Центральный образ романа – доктор Юрий Андреевич Живаго. Иногда, в свете требований, предъявляемых к романам, он кажется бледным, невыразительным, а его Read More ......
6. О прототипе Живаго сам Пастернак в 1947 г. сообщал следующее: “Я пишу сейчас большой роман в прозе о человеке, который составляет некоторую равнодействующую между Блоком и мной (и Маяковским, и Есениным, быть может). Он умрет в 1929. От него останется Read More ......
7. Что такое страшное натворил этот человек в стране? По какой причине за ним “шум погони”? Оказалось, все дело в том, что он осмелился опубликовать за границей свой роман “Доктор Живаго”, который был запрещен на родине. Власти отвечающие за литературу, опасались, Read More ......
8. Роман “Доктор Живаго” был начат Б. Пастернаком в конце 1945 года и закончен в 1955 году. Поэт писал: “Эта вещь будет выражением моих взгядов на искусство, на Евангелие, на жизнь человека в истории и на многое другое”. Роман не был Read More ......